Подойдя к столу, я поднял правую лапу, уцепился когтями за скатерть и медленно потащил её на себя. Колбы зазвенели и поехали по столу.
— Брысь!
Мужчина вскочил с кресла и попытался пнуть меня ногой.
— Андриус!
Я дёрнул изо всех сил. Колбы со звоном посыпались на пол, и я отскочил. Не хватало ещё, чтобы эта вонючая дрянь попала на шкуру! Потом замучаюсь вылизываться.
— Ах ты, shudas! — заорал мужик и швырнул в меня книгой.
Не знаю, что за хрень этот shudas, но прозвучало обидно.
Я метнулся в угол и быстро вскарабкался на шкаф. Шкаф заскрипел и повалился, перекрывая дверной проём. На пол грудой высыпались книги. Я перескочил их и выпрыгнул в коридор.
Глашка со святошей не лоханулись. Пока я изо всех сил развлекал мужика в чёрном, они успели открыть входную дверь и выбежать на улицу. Двумя огромными прыжками я присоединился к ним.
Мужик в чёрном выскочил за нами. Я как раз обернулся, чтобы посмотреть — не отстала ли Глашка. И увидел, как тощий поднимает руки над головой, а между ними загорается фиолетовая молния.
Пля, похоже, сейчас знатно ипанёт!
Но тут в игру вступил святоша. Он резко остановился, сорвал с груди крест и вытянул руку с крестом в сторону колдуна в чёрном.
Молния ослепительно засияла, сорвалась с длинных худых пальцев и ударила в нашу сторону.
Я еле успел зажмуриться. Песдец котёнку!
Крест в руке священника засиял белым светом. Сияние прикрыло нас, словно щитом. Молния ударила в щит и пропала.
Что, хер с горы, обломался? Молитва-то посильнее чёрной магии!
И тут у меня в голове звонко щёлкнуло.
Абсолютно голый, я стоял на карачках посреди улицы. Похоже, святоша перестарался с молитвой и отключил вообще всю магию в округе.
Как же не вовремя-то, бля!
В этот момент из-за угла выбежали Сытин с Михеем. Михей увидел меня голого рядом с Глашкой.
— Немой! — заорал он. — Я же предупреждал!
Колдун в чёрном оценил расклад сил. Он мгновенно юркнул обратно в дом и захлопнул за собой дверь.
— Михей, за ним! — крикнул Сытин. — Немой, штаны надень!
Михей с разбегу ударил плечом в дверь, но выбить её не смог.
— Отойди!
Сытин вскинул руку, пытаясь создать заклинание. И ни хера у него не вышло! Он оглянулся и увидел священника, который по-прежнему держал перед собой крест. Губы святоши шевелились.
— Бля! — заорал Сытин.
Наверху зазвенело. На мостовую посыпались осколки стекла. Я задрал башку. Из разбитого чердачного окна вылетела огромная угольно-чёрная сова. Один взмах крыльев — и она скрылась за крышами Старгорода.
Глашка, ехидно улыбаясь, швырнула мне свёрток с одеждой.
Как только священник прекратил сверкать крестом, Сытин вломился в дом. Я тем временем, прыгая на одной ноге, натягивал штаны.
Ничего интересного в доме не обнаружилось. Прямо за входной дверью, в коридоре лежал труп Андриуса. Из его груди торчала чёрная рукоятка длинного тонкого ножа.
В комнате с камином не оказалось никаких шкафов и, тем более, книг. Камин был холодным. Вдоль голых стен комнаты висела мохнатая от пыли паутина.
По словам Сытина хозяин дома умер лет двадцать назад. Его наследники жили в Литовском княжестве, но продавать дом не хотели ни в какую.
Мы снова спустились в подвал.
Возле вытертых щербатых ступеней валялся труп охранника Юргиса. А в дальнем углу лежал связанный верёвками скелет с клочками рыжей бороды на оскалившемся черепе.
— Так, бля! — резко сказал Сытин. — Все за мной. Буду снимать показания. Немой, приготовься писать. Ты это любишь, я знаю.
Издевается, бля!
Сытин тем временем посмотрел на святошу и кисло поморщился.
— Ты тоже с нами, святой отец!
Священник кротко кивнул круглым вспотевшим лицом.
— Как тебя звать?
— Божен.
* * *
Всей компанией мы сидели за столом в доме Сытина.
— Кушайте ребятки, кушайте! — приговаривала баба Дуня, наливая нам в миски наваристый рассольник с курятиной.
Поскольку саму бабу Дуню видно не было — казалось, что разговаривает летающая в воздухе деревянная поварёшка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Божен хотел было помолиться перед едой, но покосился на летающую поварёшку и передумал. Тихонько вздохнул и принялся хлебать рассольник.
— Значит, так, Немой! — Сытин хлопнул ладонью по столу. — Завтра мы с тобой идём к князю. Хотя, будь моя воля — я бы тебя к княжескому двору близко не подпустил. Очень прошу — хоть в этот раз не бегай по терему голым, ладно? Держи себя в руках. Счастье, что ты вчера на старую княгиню не напоролся!
— А что было вчера? — с интересом спросила Глашка.
Я возмущённо замычал. Тоже мне, нашли извращенца, бля! Я людей спасаю, рискуя здоровьем, а они попрекают!
— Государственная тайна, — строго сказал Глашке Сытин и покосился на Михея.
Ну, конечно! Михею он уже успел разболтать про рыжую!
Михей угрюмо кашлянул. Видно, его сильно тянуло поделиться с сестрёнкой рассказом о моих подвигах. Не судьба, дружище! Против Сытина не попрёшь.
— Сразу после приёма у князя, Немой, я отправлю тебя в младшую дружину. Надо тебе дисциплину подтянуть. Может, научишься не выпрыгивать из штанов при каждом превращении.
— А далеко это, дядь Вась? — как бы между прочим спросила Глашка.
— Что далеко? — не понял Сытин.
— Ну, то место где дисциплине учат. Очень далеко от Старгорода?
Михей с досадой бросил ложку на стол.
Глава 9: Кот и Мыш
Ночью мне не спалось. Я лежал в своей комнате и думал о том, как наипал Сытина.
Я не сказал ему, что похитители говорили о моём отце. Хер его знает, почему. Сытин — нормальный мужик, но доверять ему до конца я не хотел. Решил сначала разобраться сам.
А как разбираться? А, Немой?
Так, что я знаю?
Однажды в далёкую деревню неизвестно откуда пришла беременная колдунья. Поселилась на отшибе, лечила людей и скотину. Родила сына от какого-то Ивана. По словам Юргиса этот Иван был настоящим зверем. Не щадил ни своих, ни чужих.
Значит, у него были свои? Кто? Дружина, подданные?
А хер его знает!
Понятно только, что в конце концов этого Ивана убили, а его беременная жена сумела убежать и спрятаться в глухомани.
Наверняка Сытин про Ивана знает. Но как его спросишь? Он тут же докопается, откуда у меня такой интерес к истории.
А если этот Иван был врагом князя? Да не «если», а наверняка, Немой! Иначе с какого хера его жена прятаться побежала?
Значит, мой отец был врагом князя. А Сытин служит князю. Охрененная картинка получается.
Бля, докопаться бы до памяти Немого! Сопоставить всё, что он видел и слышал. Что ему мать говорила.
Но перед глазами всплывали только разрозненные непонятные картинки.
Ветер за окном раскачивал ветки яблонь. По потолку лениво двигались чёрные тени.
Ну, давай, Немой! Вспоминай хоть что-нибудь!
В голове звонко щёлкнуло.
* * *
Гудящее пламя охватывает избу снаружи. Трещит соломенная крыша. Мать вскакивает с постели, хватает тяжёлый чугунный горшок. С размаху бьёт горшком в окно. Стёкла звонко лопаются и вылетают. Изба наполняется горьким вонючим дымом.
Деревянная рама трещит, не поддаётся. Мать остервенело лупит горшком в перекрестье толстых брусков.
За окном, в ночной тьме, пляшут дымные багровые отсветы. Немой от страха лезет под стол и оттуда следит за матерью.
Наконец, оконная рама поддаётся. По дереву бежит трещина. Ещё удар, и толстый брусок лопается с сухим хрустом.
Мать за шиворот вытаскивает сына из-под стола.
— Прыгай! Быстрее!
Он лезет в окошко, мать подталкивает сзади, торопит.
— Если сможешь — беги в город! Найди дядю Фому, скажи ему…
Немой неловко падает вниз головой на землю, и в этот момент крыша рушится внутрь.
Он отскакивает, расширившимися глазами глядя на стену пламени, пожирающего дом и маму. Раскрывает рот и мычит от ужаса.