Читать интересную книгу Поэты 1880–1890-х годов - Дмитрий Михаловский

6. КОГДА ТЫ ХОЧЕШЬ ТРЕЗВЫМ ВЗГЛЯДОМ…

Когда ты хочешь трезвым взглядомСмотреть на жизнь и на людей,Не украшай ты их нарядомЖивой фантазии своей.

Не помышляй, чтобы на светеБыл для великих душ простор,Что их дела не тонут в Лете,Что свят потомства приговор.

Не думай, чтобы мощный генийВсегда с безумьем вел борьбу,Чтоб ряд позорных преступленийВел всех к позорному столбу.

Не создавай себе обманов,Не представляй в уме своемЭффектной битвой двух титановБорьбу добра с могучим злом.

Увы! великие душоюВстречают тысячи преград,Их путь покрыт глубокой тьмою,Их сердце скорби пепелят.

Потомство с глупым ослепленьемПозорит иль не признаетТех, чьим великим вдохновеньемИ чьими жертвами живет.

А гений часто не стыдитсяБыть пошлой глупости рабомИ, льстя безумию, гордитсяСвоим дурацким колпаком.

Гигант страдает от пигмея,Властитель гибнет от раба,И часто гнусного злодеяВенчает лаврами судьба…

Не солнцем ярким после ночиСвятая правда восстает,И света, блещущего в очи,На темный мир она не льет.

Она порою лишь мелькает,Ее так редко видим мы, —Она блестит и исчезаетКак луч минутный в бездне тьмы,

Как в тучах светлые полоски,Как отраженье звезд в волне,Как фосфорические блесткиНа черной моря глубине…

<1896>

7. ДУМЫ И ГРЕЗЫ

Моя дума всё вдаль порывается,Пока смерть не сомкнула мне вежд;Сердце всё еще глупо цепляетсяЗа обломки разбитых надежд.

И, горя непонятною верою,Всё не хочет расстаться оноС тем, что разум безумной химероюИ мечтою назвал уж давно.

Так, порой лучезарным видениемОчарованы в сладостном сне,Говорим мы потом с сожалением:«Это были лишь грезы одне!»

Но упорно, с тоскливым желанием,Возвращается сердце не разК этим грезам, что чудным сияниемНа минуту наполнили нас…

<1896>

8. ПОСЛЕ БИТВЫ

Даль была окутана серыми туманами;Шел я спотыкаючись, весь покрытый ранами;И ручья холодного струйкою гремучеюУтолить надеялся жажду мою жгучую.

Видел я поблизости эту струйку чистуюРучейка, бежавшего с пеной серебристою, —Падал он каскадами и пустыню голуюОглашал, играючи, песенкой веселою.

И к нему тащился я… Дух изнемогающийЯ в себе поддерживал мыслью ободряющей,Силой воли гаснувшей и желанья жадного,—Но не мог добраться я до ручья прохладного.

Я упал беспомощно… В мыслях всё смешалося:Новое и старое, что вдали осталося,Образы минувшего, всё мной пережитое,Поле одинокое, трупами покрытое,

Эти лица мертвые, звезды, ночь холодная,Зной затем полуденный и земля бесплодная,Путь по ней, мной пройденный, ручейка журчаниеИ от жажды бешеной жгучее страдание…

<1896>

9. НА БЕРЕГУ МОРЯ

Солнце ярко блещет, море тихо плещет,Небо нежит взоры теплой синевою…С сладостною ленью я прилег под тенью,Под обросшей мохом серою скалою.

В этот полдень знойный, с негою спокойной,Я хочу природой только любоваться;Голубое море! на твоем простореЯ теперь желал бы в челноке качаться.

Но челнок далёко, море так глубоко,С веслами не слажу, править не умею,Берег так пустынен, к дому путь мой длинен…И лежу один я с думою своею.

В апати́и праздной, под однообразныйГовор волн, что плещут, пенясь и сверкая,Дума эта дремлет, смутно морю внемлет,Как под песню няни, тихо засыпая…

Спи же, спи же, дума, чтоб не слышать шумаБури и тревоги, что во мне таится!Позабудь заботы, от своей работыОтдохни, чтоб силой свежей обновиться.

Силы много надо; сон — одна отрадаДля души, изнывшей в муке беспредельной,Усыпи мне, море, бешеное гореНа́долго своею песнью колыбельной!

Чтоб среди забвенья чудные виденья,Радужные грезы ум мой наполняли,Чтобы небо это, солнце с блеском светаВ глубину больного сердца проникали;

Чтоб оно готово было к битве снова,С силами собравшись, только что проснется,—Как тот парус белый, что с надеждой смелойПо волнам коварным весело несется.

<1896>

10. КОШМАР

Тени мрака мне в душу вошли…Ночь грозит мне, чело свое хмуря,Небо давит, и где-то вдали                                  Воет буря.

Точно слышу унылый я звон,—Он рыданьем в душе отдается…Что за странный в уме моем сон                                  Создается?

Вправду ль сон? Только бездна кругом,Только я шевельнуться не смеюИ в глубоком бессильи моем                                  Цепенею…

О тоска, беспощадный палач!То твои похоронные звуки,Твоя тьма, твоя бездна, твой плач,                                  Твои муки.

И куда мне уйти от них прочь?Света нет, пропасть мрака безбрежна, —И меня охватившая ночь                                  Безнадежна.

<1896>

ПЕРЕВОДЫ

Генри Лонгфелло

11. ПЕСНЯ О ГАЙАВАТЕ

ПРОЛОГ

Вы хотите знать — откудаЭти песни и преданья,От которых веет лесомИ лугов росистых влагой?Вы хотите знать — откудаЭти странные легенды,Где вам чудится пороюДым синеющий вигвамовИ стремленье рек великихС их немолчным, диким плеском,Раздающимся в пустыне,Точно гром в ущельях горных?Я отвечу, я скажу вам:«От лесов, озер великих,От степей страны полночной,От земли оджибуэев,От пустынных стран дакотов,С гор и тундр, с низин болотных,Где шухшухга с длинным носомВ тростниках находит пищу.Эти дикие легендыИ преданья повторяюТочно так, как сам их слышалОт индейца Навадаги —И певца, и музыканта».Если спросите — откудаПочерпнул их Навадага,Я отвечу, я скажу вам:«Он нашел их в птичьих гнездах,Над водой в бобровых норках,Там, где ходит дикий буйвол,Где орел в скалах гнездится!Птицы дикие их пелиНа низинах и болотах,Читовейк-зуек там пел их,Манг-нырок, гусь дикий вава,Цапля синяя шухшухгаИ тетерка мушкодаза!»

Если больше знать хотите:Кто такой был Навадага —Я сейчас же вам отвечуНа вопрос таким рассказом:

«Средь равнины Тавазента,В глубине долины тихой,Близ смеющихся каналов,Жил индеец Навадага.Вкруг индейской деревушкиШли поля, луга и нивы,Дальше — лес стоял сосновый,Летом весь в зеленых иглах,А зимой — под белым снегом.Эти сосны вековыеВечно пели и вздыхали.Те каналы можно былоВидеть издали в долине:По стремительному бегу —В дни весеннего разлива,По ольхам ветвистым — летом,И по белому тумануНад водой — порой осенней,А зимой — по черной ленте,Уходившей в глубь долины.Там он пел о Гайавате,О его рожденьи чудном,И о том, как он работал,Жил, страдал, терпел, трудился,Чтобы в мире и весельиБлагоденствовали люди,Чтоб народ его был счастлив!»

Вы, кто любите природу,Мураву при блеске солнца,Тень лесов и шепот ветраМеж зелеными ветвями,И метель, и шумный ливень,И стремленье рек великихВ берегах, покрытых лесом,По горам раскаты громаВ бесконечных отголосках, —Вас прошу теперь послушатьЭту Песнь о Гайавате!

Вы, кто любите балладыИ народные преданья,Что звучат нам издалёка,Нас маня внимать и слушатьЭтот лепет, говорящийТак наивно, так по-детски.Что едва мы различаем,Песня это или говор, —Вас прошу теперь послушатьЯ индейскую легенду,Эту Песнь о Гайавате!

Вы, в чьем сердце сохраниласьВера в бога и в природу,Сохранилось убежденье,Что во все века, повсюдуЧеловек был человеком,Что в сердцах у первобытныхДикарей трепещут тожеИ желанья, и стремленья,И тоскливые порывыК непостигнутому Благу,Что беспомощные руки,Шаря ощупью, во мраке,Руку божию находят,Выводящую их к свету, —Вас прошу теперь послушатьЭту Песнь о Гайавате!

Вы, которые порою,По околицам блуждая —Там, где кисти барбарисаПерекинулись красивоЧерез каменную стену,Поседевшую от моха,—На запущенном кладбищеРазбираете, в раздумье,Полустершуюся надпись,Сочиненную нескладно,Но в которой в каждом словеДышит светлая надежда,Вместе с жгучей болью сердца,—Прочитайте эту надпись,Надпись грубую, простую,Эту Песнь о Гайавате!

<1866>

Фердинанд Дранмор