крови. Пусть она их и возьмет.
Джейми тяжело сглотнул.
— Хорошо. — Он сомкнул ладонь с четками, теплыми от сестриного прикосновения, согретыми ее молитвами. — Клянусь, сестра.
— Знаю, тупоголовый, — улыбнулась она. — А теперь давай-ка помоги мне поймать коз.
Часть четвертая
Путешествие в тысячу миль
59
Личные просьбы
Джейми вручил Йену маленький тугой кошелек.
— Дядя, ну зачем… Я и сам справлюсь! — запротестовал племянник. — Лошади у нас есть, денег пока тоже хватает. С голоду не помрем.
— Я знаю, что ты готов хоть всю жизнь провести в лесу под открытым небом, а Рэйчел молодая и сильная, поэтому согласилась бы на это из любви к тебе. Но если думаешь, что твоя мать сможет преодолеть семьсот миль пути, ночуя у обочины и питаясь подножным кормом… советую подумать еще раз!
Йен нерешительно взвешивал кошелек на ладони, в глубине души сознавая дядину правоту.
— К тому же, — добавил Джейми, оглянувшись через плечо, — у меня к тебе просьба.
— Конечно, дядя! — Тетушка Клэр помогала со стиркой на дальнем конце двора; Йен насторожился, заметив тревогу в устремленном на жену взгляде Джейми. — Что я должен сделать?
— Рэйчел сказала, что вы остановитесь на пару дней в Филадельфии, чтобы она смогла навестить кое-кого из друзей-квакеров и сходить на настоящее собрание.
— Ну да…
— Так вот. Милях в пяти от города вдоль основной дороги проходит неприметная Малберри-лейн; я нарисовал тебе карту, но можешь еще уточнить на месте. В конце этой улочки стоит маленький ветхий домишко, который принадлежит женщине по имени Сильвия Хардман.
— Женщине? — Йен тоже невольно посмотрел на тетушку Клэр. Она смеялась над какой-то шуткой Джема, раскрасневшись от жара костра. Ее непослушные волосы выбились из-под платка на голове.
— Да, — сдержанно ответил дядя, поворачиваясь к стирке спиной. — Она тоже из квакеров; вдова с тремя маленькими дочками. Когда-то Сильвия оказала мне огромную услугу — еще до Монмута. И раз уж вы все равно собираетесь в те края, хочу попросить тебя заехать к ней и — независимо от того, как у нее дела, — передать вот это. — Он выудил из споррана еще один кошелек, чуть поменьше первого.
Без дальнейших расспросов Йен взял кошелек и сунул в карман. Джейми хмурился, будто не решаясь что-то сказать.
— Что-нибудь еще, дядя?
— Если вдруг… впрочем, я не уверен…
— Ты же знаешь, a bràthair-mhàthair: я сделаю все, о чем бы ты ни попросил! — улыбнулся Йен.
Джейми с явным облегчением улыбнулся в ответ.
— Знаю, Йен. И благодарен за это. Видишь ли, в чем дело… Друг Сильвия — достойная женщина, но ее мужа убили — не то британцы, не то лоялисты, а может, индейцы. Она осталась ни с чем, родственников у нее нет. Одинокой женщине непросто прокормить троих маленьких детей…
— Хочешь сказать, она шлюха? — Йен понизил голос, поглядывая на облако пара, поднимающееся над котлом для стирки. Орри Хиггинс присматривал за Огги и заодно пытался научить его играть в ладушки, но малыш только махал пухлыми ручками и агукал.
— Нет! — Дядя помрачнел. — Просто иногда она…
— Можешь не объяснять, — торопливо прервал его Йен, неожиданно задумавшись о содержании услуги, которую миссис Хардман оказала его дядюшке.
— У меня с ней ничего не было, боже упаси!
— Что ты, дядя! Я и не думал.
— Думал, — сухо возразил Джейми. — Я к ней и пальцем не притрагивался — а Сильвия только втирала мне в поясницу мазь из хрена да ставила компрессы.
Йен ухмыльнулся и поднял руки, признавая поражение.
— Кхм… В общем, хочу, чтобы ты ее проведал. Возможно, она нашла мужчину, который согласился на ней жениться, — в таком случае постарайся передать деньги тайком; даже если он окажется хорошим человеком, мало ли что взбредет ему в голову… — Джейми сурово глянул на племянника. — Но если Сильвия по-прежнему принимает у себя в доме мужчин, убедись, что ни ее, ни малышек никто не обижает.
— А если обижает?
— Разберись с мерзавцами.
* * *
Я обнаружила Йена в кладовой; он обнюхивал сыры.
— Возьми этот, — предложила я, показывая на обернутую марлей головку на верхней полке. — Он уже месяцев шесть вызревает и успел затвердеть, так что можно смело брать его в дорогу. Хотя тебе, наверное, нужен более мягкий — для Огги?
На полках стояло около дюжины жестянок с козьим сыром, некоторые экземпляры были с добавлением чеснока и шнитт-лука; в одной из емкостей дозревал результат смелого эксперимента с молотыми сушеными томатами — у меня имелись серьезные сомнения на его счет. Однако четыре сыра были без добавок — отличный вариант для людей с расстройством пищеварения, а также для подмешивания лекарств, которые иначе невозможно проглотить.
— Рэйчел говорит, у него уже режутся зубки, — заверил Йен. — Пока мы доберемся до Нью-Йорка, он сможет отгрызать сырое мясо от костей.
Я засмеялась, хотя сердце сжалось от тоски. Он прав: ко времени нашей следующей встречи малыш Огги уже будет ходить, а то и говорить, — и уж конечно, сможет есть все, что пожелает.
— Глядишь, он тогда и настоящим именем обзаведется, — предположила я. Однако Йен покачал головой.
— Невозможно предугадать, когда человек обретет свое истинное имя. Но это обязательно случится. — Он машинально посмотрел на место рядом с собой, где прежде сидел Ролло.
— Брат Волка? — вспомнила я. Это имя дали Йену могавки, когда он стал одним из них. Я догадывалась — а Рэйчел и Дженни знали наверняка, — что Йен не перестал быть могавком, хотя и жил теперь с нами. Как не перестал искать глазами Ролло.
— Да, — проворчал он и тут же расплылся в улыбке; сквозь индейские татуировки вновь проступили черты шотландского паренька. — Может, когда-нибудь меня найдет другой волк?
— Надеюсь, — искренне улыбнулась я. — Йен… У меня к тебе просьба.
Он приподнял бровь.
— Все, что угодно, тетушка.
— Джейми сказал, вы планируете заехать в Филадельфию? Вот я и подумала… — К своему ужасу, я почувствовала, что краснею.
— В общем… Я, кхм, хочу, чтобы ты сходил в бордель.
Йен нахмурился и изумленно уставился на меня, не веря своим ушам.
— В бордель, — повторила я чуть громче. — На Элфрет-элли.
Он на мгновение замер, а затем положил сыр обратно на полку и глянул на прозрачные коричневатые воды ручья, стремительно несущегося у нас под ногами.
— Давай-ка выйдем на солнце и ты мне все объяснишь, хорошо?
60
Всего один шаг