— Соскучился, — со вздохом. Снова крепко обнял её. — Это глупое слово здесь подходит.
— Почему глупое? — она была рада. Прижалась к его щеке и хотела поцеловать. Так соскучилась тоже. Но у неё были накрашены губы.
— Потому что мне вряд ли удастся объяснить тебе мои чувства.
Она едва не передёрнула плечами. По позвоночнику побежали мурашки. Он снова принялся целовать её щеку, двигаясь по скуле к щеке. Так же прерывисто и мягко. Ласкающе. Подразнивая.
— Но может ты попытаешься… — глаза закрылись сами собой. Она хотела послушать, что он скажет, но уже могла только ощущать.
— Попытаюсь… — прозвучало между поцелуями.
Она замерла, и, кажется, дыхание задержала. Почувствовала его вздох и даже ощутила лёгкое шевеление воздуха у щеки. Тёплое дыхание. Он хотел что-то сказать.
Они услышали стук каблуков.
— Ох, простите… — раздался извиняющийся голос Селесты. — Я только хотела сказать, что ухожу на обед.
Эва высвободилась и поправила жакетик. Не подала виду и даже улыбнулась. В душе же чувствовала разочарование, что им помешали.
— Мы тоже как раз собирались. Пойдём с нами, — предложил Ян, отталкиваясь от стола.
— Нет, не хочу вам мешать, — она не прошла в кабинет, приостановилась меж стеклянных перегородок. Собиралась уйти.
— Пойдём, Сел. Ты нам не помешаешь, — попросила Эва.
С последней встречи они больше не виделись. Только раз говорили по телефону, и то, когда Селесте нужен был Ян, а Эва взяла трубку. Пусть и при Яне, но Эва хотела поговорить с ней. Сейчас было стыдно за своё поведение, хотя и она оправдывала себя. Ян захватил пиджак и они покинули кабинет, а потом и приёмную.
В лифте, Эва заметил улыбку, появившуюся на лице у Селесты. Проследила за её взглядом. Потянулась и стёрла с его губ оставшийся блеск. Совсем чуть-чуть. Но это было заметно.
* * *
В доме было странно тихо. Неестественно тихо. И на долю секунды он решил, что она ушла. Но это ощущение быстро исчезло. Ян не стал звать её, просто прошёлся по всему дому в её поисках. На кухне её не было. В спальне тоже. Он остановился посреди гостиной и бросил взгляд на террасу. На террасе её не было, но она могла пойти на пирс. Она часто гуляла по берегу. А сегодня было так тепло и немного душно. Уже сделал шаг к раскрытым дверям, но услышал неясный звук, доносившийся с кресла, развёрнутого к стеклянной стене. И то был звук похожий на стон, или всхлип, но скорее тяжкий вздох.
— Эва, — теперь он позвал её. Позвал и шагнул к ней. Она высунулась из-за спинки и даже улыбнулась.
— Привет, — сказала она. Спустила ноги на пол и сунула их в сланцы, валявшиеся тут же рядом. Встала и подошла к нему. Всё это она делала отрешённо, без особого желания или энергии и совершенно пассивно.
— Я тебя потерял.
— Я задремала. Пойдём ужинать. Мы с Минни приготовили такую вкуснотищу, — она пошла на кухню.
— Эва, что с тобой?
Она была не в себе, хотя и старалась не показать этого. Была заплаканная и поникшая. Сердце сразу защемило. От её радушного настроения, с которым она примчалась к нему в офис, ничего не осталось. Разве что ленточка в косе. Они пообедали и тепло пообщались с Селестой, отойдя от рамок рабочих отношений. Да и не было в этом смысла, потому что Сел постепенно стала их семейным другом. Эва с удовольствием подружилась с ней, да и самому Яну было за что благодарить Сел. Потом он вернулся в офис, а Эву отправил домой. Тогда в её поведении не было и намёка на ту апатию, что завладела ею сейчас. Не было той трагичной безучастности, а была игривость и хорошее настроение, несмотря на состоявшийся между ними разговор. Она успокоилась и приняла его решение. Не высказала никаких споров по этому поводу и показала всем своим видом, что довольна. Можно сказать, что между ними установилось перемирие. А теперь она была как в воду опущенная.
— Ничего, — сказала она. Шла впереди, а он за ней попятам. — Наверное всё уже остыло, но я разогрею. Микроволновка — это счастье, — она пошутила, но совсем безрадостно.
— Эва, я же вижу. Что случилось? — он и не собирался молча наблюдать за всем этим.
— Ничего, — понуро сказал она.
Достала тарелки, ложки и вилки, бокалы… Голос её дрогнул. Она задержала пальцы на ножке бокала, потом поднесла руку к лицу. Смахнула слезинку? Он не видел её лица она стояла спиной и старалась не поворачиваться к нему. — Может ты сначала примешь душ? А я пока накрою на стол, — тихо спросила она.
— Эви, — он развернул её к себе. Она не плакала, но глаза её были полны слёз.
— Ну, же! Не испытывай моё терпение!
— Это так ужасно… — всхлипнула она и прижала ладошки к щекам.
Он недоумевал что же её так расстроило. Что довело до такого состояния, ведь прощаясь, она была абсолютно спокойна и счастлива. Не имел понятия, но страстно желал узнать, что случилось с его женой и кто её обидел.
— Эви, ну что случилось? Скажи, — сам начал переживать и нервничать.
— Я так боюсь… Я прочитала… Это так ужасно… — взволнованно начала она, запинаясь. Запинаясь и заикаясь.
— Что ужасно и что ты прочитала? — он придержал её за плечи, вглядываясь в лицо.
— Я дочитала свою книжку. А там… там про патологии, — заплакала она и уткнулась носом ему в грудь.
— И что? Ты расстроилась? — он двинулся назад и потянул её за собой. Сел на стул и привлёк её к себе. Обнял за плечи.
— Господи, что там пишут! — всхлипывала она горестно. — А вдруг… вдруг у меня такое же… И вдруг… вдруг наш ребёнок родится… — страшно было произнести слово «больной». Ещё страшнее «урод». Она не смогла сказать этого вслух, но разрыдалась.
— Не говори ерунды! Что за хрени ты начиталась? — он говорил резко, пытаясь остановить её. Не стал мягко успокаивать.
— Говорю же в книжке! — причитала она.
— Нет у тебя никаких патологий! Нет и не может быть!
— Она может быть у всех! — продолжала в отчаянии.
— Все меня не волнуют. У тебя нет патологий. Я здоров, ты тоже. И ребёнок наш тоже родится здоровым. И прекрати ныть! — он совсем поднял голос. Но сумел достучаться. Она затихла и пару раз всхлипнув оттолкнулась от него. Посмотрела с надеждой и вытерла лицо.
— Ты думаешь? Мне так страшно…
— Перестань, — произнёс он уже успокаивающим тоном. — Перестань плакать, тем более для этого нет повода. Ты прочитала все свои бумажки? Что там написано?
— Прочитала, — она прерывисто вздохнула. Слезы ещё стояли в глазах. Дыхание ещё не выровнялось. — Там написано… Ничего плохого там не написано.