Только 26 сентября командование Западного фронта доложило в Ставку, что, по данным разведки, установившей перегруппировку и переброску немецких войск, возможно новое немецкое наступление на Москву. На следующий день была издана директива, в которой указывалось на необходимость перехода к «жесткой и упорной обороне», создания фронтовых и армейских резервов, ведения активной разведки, совершенствования оборонительных сооружений, усиления инженерных работ. Эти документы даже не успели довести до всех передовых частей.
Кроме того, советская разведка так и не выяснила направления главного удара германских войск, расположение резервов фронтов не соответствовало обстановке, артиллерия не была подготовлена к борьбе с танками, глубина обороны фронтов составляла всего 15–25 км, сама оборона носила очаговый характер. До немецкого наступления оставалось три дня.
Операция «Тайфун» началась 30 сентября 1941 года, когда против войск левого крыла Брянского фронта перешла в наступление 2-я танковая группа. Ее дивизии были укомплектованы техникой на 50 %, в качестве пополнения из Германии прибыло 50 танков. У Гудериана имелось 5 танковых и 4 моторизованные дивизии (650 танков) и переданные в его подчинение 6 пехотных дивизий. Главный удар через Глухов на Орел наносил 24-й мотокорпус генерала Гейера. Правее него должен был наступать через Путивль 48-й корпус Кемпфа, а левее, из района Шостка, – 47-й. Фланги танковых клиньев обеспечивали пехотные соединения 34-го и 35-го армейских корпусов.
Когда позднее маршала Еременко упрекали в том, что он не смог в начале сентября остановить прорыв Гудериана к Конотопу, то маршал оправдывался тем, что Брянский фронт создавался для прикрытия Московского стратегического района, а не в предвидении поворота главных сил группы «Центр» на юг. «Мы можем сказать, что войска Брянского фронта добросовестно выполнили основную задачу, поставленную перед нами Ставкой, не допустить прорыва группы Гудериана через Брянск на Москву», – писал Еременко. Выполнить эту задачу не составляло в тот период труда, поскольку Гудериан и не шел на Москву, а двигался вдоль Днепра для соединения с Клейстом, окружая войска Юго-Западного фронта.
Спустя месяц 2-я танковая действительно ударила на Москву. И что же? Оказалось, что все это время к обороне, собственно, никто и не готовился. Гудериан записал: «Наше наступление оказалось неожиданным для противника». В первый же день немецкие войска прорвали позиции Брянского фронта, и уже 1 октября 24-й мотокорпус занял Севск. Германские моторизованные колонны пробили 60– и 15-километровые бреши в полосе 13-й армии генерала А.М. Городнянского и группы генерала А.Н. Ермакова, продвинулись до 130 км в глубину и угрожали охватом всего левого фланга фронта. Немцам удалось сравнительно легко прорвать оборону советских войск в районе Глухова не только благодаря своему численному перевесу на направлении главного удара, но и потому, что в этом районе не было создано плотной обороны. Наоборот, войска левого крыла – группа Ермакова и часть сил 13-й армии – еще 29 сентября перешли в наступление с задачей овладеть Глуховом и «лишить противника тактических преимуществ на левом крыле фронта».
«Непрерывные наступательные действия группы Ермакова, колеблющийся все время фронт группы, построение ее войск для наступательных действий исключали возможность создания прочной глубокой обороны, – вспоминал генерал-полковник Сандалов. – В глубине участка группы инженерными войсками фронта был построен на подступах к Рыльску тыловой оборонительный рубеж. Однако части группы его не заняли, и своей роли рубеж не сыграл… ни районные власти Рыльска, ни местные командиры частей о группе Ермакова, возглавлявшего Рыльский боевой участок, не знали… То, что группа Ермакова вела во второй половине сентября главным образом наступательные бои и мало внимания оказывала вопросам обороны, ослабило левофланговые войска фронта, а противнику принесло огромные выгоды». Генерал Ермаков почти две недели бился лбом о Глухов, уничтожая в основном собственные войска: за один день 27 сентября его группа потеряла 4913 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.
Попытки овладеть Глуховом привели к значительному расстройству группировки войск фронта, оперативная группа Ермакова натолкнулась на готовый к наступлению 24-й моторизованный корпус, выдвижение которого советская разведка не заметила, и понесла значительные потери. Гудериан атаковал уже разбитые и не занявшие оборонительных рубежей войска.
Генерал Городнянский пытался восстановить положение, бросив в сражение 141-ю танковую бригаду полковника П.Г. Чернова. В результате контратаки были подбиты 12 немецких танков, но это не изменило общего критического положения. Генерал Ермаков тоже попытался нанести удар с юга во фланг 24-му мотокорпусу силами 121-й танковой бригады полковника Н.Н. Радкевича, 150-й танковой бригады полковника Б.С. Бахарова и 2-й гвардейской стрелковой дивизии. Но изрядно потрепанные под Глуховом соединения не смогли решить поставленной задачи. Так, от 108-й танковой дивизии оставалось 20 танков.
Оценив обстановку, командующий фронтом 1 октября доложил в Ставку свое решение, суть которого заключалась в том, чтобы силами трех танковых бригад – 42, 121 и 150-й – во взаимодействии со стрелковыми соединениями и кавалерийской группой «уничтожить группировку противника сначала в направлении группы Ермакова, а затем на левом фланге 13-й армии». Таким образом задачу локализации вражеского прорыва командующий фронтом возлагал на 13-ю армию и оперативную группу Ермакова, усиленную 42-й танковой бригадой генерала Н.И. Воейкова. Дело в том, что штаб Еременко полагал, что немецкий удар из района Глухова носит отвлекающий характер, а главный следует ожидать на брянском направлении. Разведка докладывала, что противник наступает силами до 2 пехотных дивизий и до 200 танков. Поэтому основные резервы фронта оставались в районе Брянска.
«Оглядываясь назад, рассматривая теперь обстановку с открытыми картами, приходишь в недоумение: как мы не смогли тогда разгадать намерения противника?.. Лучшего района для наступления танковой группы на Москву, чем район Глухов, Новгород-Северский, Шостка, не найти. Путь оттуда на Орел, Тулу был кратчайшим. Десну форсировать не нужно. Брянские леса остаются севернее. Однако командование и штаб Брянского фронта не смогли расшифровать этот легкий шифр».
К полудню 1 октября в результате действий немецкой авиации прекратилась связь со штабами 3-й и 13-й армий, группой Ермакова и Генеральным штабом. Руководство войсками левого крыла фронта было парализовано. Теперь Еременко вообще не имел связи с подчиненными и не мог использовать стоявшие без дела резервы. Дело дошло до того, что армиями Брянского фронта в течение десяти следующих суток руководил напрямую Генштаб, не зная в деталях складывавшейся на месте обстановки.
Соединения, привлеченные для уничтожения вклинившегося врага, выполнить задачу не смогли.
Тем временем германские войска частью сил устремились к Карачеву, в тыл 50-й армии генерала М.П. Петрова, а другой частью – на Орел. На четвертый день наступления, 3 октября, 4-я танковая дивизия, пройдя с боями 250 км, неожиданно для командования Брянского фронта и военного округа, на который возлагалась оборона города, ворвалась в Орел. В городе еще ходили трамваи. Командующий округом генерал-лейтенант А.А. Тюрин рассказывал, что он находился у себя в штабе, когда вбежал рассыльный и сообщил, что на улицах немецкие танки. Войскам Гудериана досталась и неготовая к отпору матчасть четырех противотанковых и одного гаубичного артиллерийских полков. Все это привело к тому, что войска Брянского фронта оказались глубоко охваченными с фланга и тыла. Немецкая бронетехника вышла на дорогу, ведущую к Москве. Путь на русскую столицу в первых числах октября фактически был открыт.
Утром 2 октября перешла в наступление вся группа армий «Центр». Из района Рославля действовала самая мощная из всех 4-я танковая группа, укомплектованная техникой почти на 100 %, в составе 46, 40 и 57-го моторизованных корпусов. Группа Гёпнера прорвала оборону противника в полосе 43-й армии Резервного фронта, что позволило соединениям 2-й германской армии генерала Вейхса вклиниться в советскую оборону в стыке между 43-й армией Собенникова и 50-й армией Петрова и тем самым своим правым флангом выйти в тыл Брянскому фронту. 5 октября передовые немецкие части заняли Жиздру, а 18-я танковая дивизия захватила Карачев, перерезав дорогу Орел – Брянск, и развивала наступление на север. Моторизованные колонны Гёпнера стремительно продвигались на Юхнов по Варшавскому шоссе. Пять ополченских дивизий 33-й армии остановить их не могли.
6 октября войскам Еременко полностью были отрезаны пути отхода и снабжения, все три его армии оказались в окружении севернее и южнее Брянска, а остатки частей группы Ермакова оттеснены к югу. 17-я танковая дивизия заняла Брянск и исправный мост через Десну, что позволило Гудериану установить контакт с армией Вейхса. В образовавшемся котле оказались 27 дивизий, две танковые бригады, 19 артиллерийских полков РГК трех советских армий.