к ним тут же начинали относиться с удвоенным почтением и вниманием. Не только владельцы гостиниц или постоялых дворов – графы, герцоги и сами короли подходили к аббатисе за благословением, почтительно справлялись о здоровье, предлагали лучшие комнаты. Аббатиса была явно непроста.
Федька Потапов, побывавший в Вестлане по одному поручению пятнадцать лет назад, рассказывал Ивану, что отношение к колдунам и магам здесь довольно сложное. В отличие от других мест, где волшебники или были приближены к престолу, как в каганате, или сами становились правителями, как у них, в Вестлане магов держали на расстоянии от власти. И Барлооги, и местные властители видели в них конкурентов и предпочитали обращаться к волшебникам лишь в случае крайней нужды, стараясь не создавать у подданных впечатления, что сами не могут справиться с проблемами.
То ли Федька чего-то не понял, то ли с тех пор что-то изменилось, но отношение власть имущих к аббатисе явно не укладывается в нарисованную им картину, вынужден был признать Иван. Не может быть того, чтобы здесь не знали, что она колдунья. Простую аббатису не стали бы лично встречать ни король Арадонский, ни принц Коннова, даже учитывая, что она была в посольстве наследника престола.
В посольстве она оказалась случайно, старалась ничем не выделяться и не привлекать внимания, спокойно, не жалуясь, ехала в простой повозке, нанятой в Ремане. И тем не менее её узнавали и оказывали всяческое внимание и почтение.
Фёдор недоумённо хмурился, напряжённо разглядывая таинственную попутчицу. Когда Иван спросил его, досадливо дёрнул плечом.
– Не знаю, ваше высочество. Когда я здесь прошлый раз был, ничего такого не видел.
– А много ли ты видел здесь колдунов?
– Встречал пару раз. И точно не во дворцах.
– А где?
– Одного в прибрежной деревушке, на Огненном мысе. Другую проездом, на каком-то постоялом дворе. Вид был явно не царский. Хотя у обоих Лонгиры были, это я точно рассмотрел.
– Может, не свои? – усомнился Иван. – Или колдуны из них так себе.
– Не знаю, – неопределённо ответил Фёдор. – Наша-то вон, – он кивнул за спину, где в окружении конного эскорта катилась за ними карета с Наиной, – тоже не выставляется. А смотрите, как её принимают.
– Ну то, что она принята в больших домах, мы как бы сразу знали, – задумчиво проговорил Иван. – Сама нам сказала, к кому едет. Другое дело, что она колдунья. Да ещё и влиятельная, судя по всему.
– Да, – согласился Фёдор. – И, прямо скажу, не нам жаловаться.
Иван промолчал, поняв, о чём Фёдор. Уже не говоря о спасении на Горе-море, Потапов, видимо, тоже заметил, что принимают их здесь с таким почтением из-за Наины. Не то чтобы в ином случае им пришлось бы ночевать по гостиницам и постоялым дворам, но всё-таки усердия со стороны здешних графов, герцогов и королей было бы явно поменьше.
Они неторопливо рысили по наезженной дороге. Несмотря на то что тракт был королевский и вёл в столицу, вымощен он не был. Колею шириной в сажень просто засыпали мелким гравием, плотно утоптав его колёсами и копытами за много лет.
Несколько дней Иван привыкал к новой стране, языку, людям. Сложнее всего было с языком. За исключением аббатисы, он ни с кем больше не мог поговорить здесь без помощи Потапова или Босоволка. Это его так угнетало, что он начал по вечерам и в дороге учить срединный вестланский. В дороге он подзывал к себе то Фёдора, то Алексея, спрашивал, как что-то сказать на срединном, кивал, заучивал. По вечерам занимался с Наиной. К исходу второй недели мог уже вполне сносно поздороваться с хозяевами и поддержать простой недолгий разговор.
К людям тоже пришлось привыкать. Его удивляла показная разница в одежде и внешнем виде высших и низших сословий. У себя, в Волхове, он носил одежду того же покроя и вида, что и гвардеец в полку, и мужик в деревне. Понятно, что из более дорогих мехов и тканей, но, в сущности, это были тот же зипун, те же штаны, сапоги или тулуп. Даже шапки шились почти одинаково, хоть, конечно, мужик носил не соболиные, а овчинные.
Здесь же, в Вестлане, особенно срединном, разница между правящими и податными сословиями подчёркивалась во всём, вплоть до мелочей. Начиная с того, что все аристократы – от короля Арадонского до последнего барона, сидящего на одной деревне, – отращивали волосы до плеч. Не то чтобы Ивана удивляло именно это; он встречался с аловцами, которые тоже носили длинные волосы, хотя и стягивали их шнурком в хвост, в отличие от вестланской знати, ходившей с распущенными волосами. А вестланские крестьяне и горожане волосы стригли коротко. Солдаты и монахи брились налысо в обязательном порядке.
Покрой одежды и тип обуви различался у вестланских сословий если не радикально, то весьма заметно. Сапоги, например, заметил Иван, носили аристократы и солдаты. Ни на одном крестьянине, горожанине или даже торговце сапог он не увидел. Только башмаки разной степени изящества. Монахи вообще носили сандалии, благо здесь, на тёплой земле, в них можно было ходить круглый год.
Головные уборы тоже различались. Знать носила широкополые шляпы, украшая их перьями и драгоценностями. Торговцам и управляющим разных чинов дозволялись береты. Остальные мужчины носили грубые простые шапки, больше похожие на колпаки, или повязывали головы платками. Незнатные женщины носили чепчики или те же колпаки, разве что чуть более изящные.
Рукава любой одежды – хоть рубашки, хоть куртки, хоть женского платья – у податных сословий шились коротко, до локтя или чуть ниже. Многие ходили вообще без рукавов. У аристократов рукава были, как положено, до запястья. Иван с сарказмом подумал, что было бы у него в Волхове, повели он простонародью носить такие безрукавки. При первых же заморозках мужики взялись бы за вилы.
В Восточном Вестлане, заметил он, многие, даже из незнатного люда, носили плащи с капюшонами. В Береговом Вестлане, заверил его Потапов, та же история. А вот в Срединном плащи носили опять же одни аристократы либо приближённые к ним. Цвета в одежде простонародья преобладали тёмные – серые, коричневые, чёрные. Большинство носило одежду вовсе из некрашеной ткани. Аристократия предпочитала цвета яркие и светлые. При дворах высшей знати преобладали светло-синие и нежно-голубые оттенки. Иван вспоминал Марью, которая тоже любила синий цвет, но только насыщенный, густой, тёмный, в отличие от вестланских царедворцев.
Ещё одну местную особенность ему указал Потапов, и только потом он и сам заметил. Оружия податному сословию иметь не разрешалось. Что для Ивана было особенно удивительно. Регулярно собирая ополчение в Волхове, он