Читать интересную книгу «Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

Как раз когда она подлетала к дверям, оркестр обезьян ударил особенно страшно и танец немедленно прекратился. Пары распа лись, и гости выстроились в две шеренги, и шеренги эти стали бес конечны, потому что выстроились гости и в зале с шампанскими фонтанами.

– Последний выход, – шепнул озабоченно Коровьев.

Между стен гостей шел Воланд, за ним Абадонна и несколько стройных подтянутых копий Абадонны. Воланд был во фраке и дви гался чуть прихрамывая и опираясь на трость.

Молчание стало мертвым.

Маргарита стояла неподвижно. Воланд шел прямо на нее, улыба ясь. Подойдя, он протянул ей руку и сказал негромко:

– Благодарю вас, – и стал рядом с нею.

Тотчас перед группой Воланда появился слуга с блюдом, и на этом блюде Маргарита увидела отрезанную голову человека, в засохших и замытых потеках крови, с приоткрытым ртом и выбитыми перед ними зубами.

Тишина продолжала стоять полнейшая, и ее прервал только гдето далеко послышавшийся звонок, как бывает с парадного хода.

– Александр Александрович, – негромко сказал Воланд, и тогда веки убитого приподнялись, и на мертвом лице Маргарита, содрог нувшись, увидела живые, полные мысли и страдания глаза.

– Вот все и сбылось, – продолжал Воланд, глядя в глаза голове, – и голова отрезана женщиной, не состоялось заседание, и живу я в ва шей квартире. Самая упрямая в мире вещь есть факт. Но теперь и нас, и вас интересует дальнейшее, а не этот уже свершившийся факт. Вы были горячим проповедником той теории, что по отреза нии головы жизнь в человеке прекращается, он уходит в темное не бытие, в золу. Мне приятно сообщить вам в присутствии моих гос тей, хотя они и служат доказательством совсем другой теории, о том, что ваша теория и солидна, и остроумна. Во всяком случае, од на теория, как говорится, стоит другой. Есть и такая, согласно кото рой каждому дано будет по его вере. Да сбудется! Вы уходите в небы тие, и мне радостно сообщить вам, что из чаши, в которую вы пре вращаетесь, я выпью за бытие! Итак, чашу!

И тут же потухли глаза и закрылись веками, покровы головы по темнели и съежились, отвалились кусками, исчезли глаза, и перед Маргаритой на блюде оказался череп, желтоватый, с изумрудными глазами, с зубами из жемчуга, на золотой ноге. Крыша черепа отки нулась.

– Где же он? – спросил Воланд, повернувшись к Коровьеву-церемониймейстеру.

– Сию секунду, мессир, он предстанет перед вами. Я слышу в этой гробовой тишине, как скрипят его лакированные туфли, как звенит бокал, который он поставил на стол, в последний раз в этой жизни выпив шампанского. Да вот и он!

Между шеренгами гостей в зал, направляясь к Воланду, вступал новый гость. Внешне он ничем не отличался от многочисленных ос тальных гостей-мужчин. И так же безукоризненно был одет. Но ве личайшее волнение выдавали даже издали видные пятна на его ще ках и неустанно бегающие его глаза. Гость был ошарашен, это было очевидно. И конечно, не только нагими дамами, но и многим дру гим, например тем, что он, ухитрившись как-то опоздать, теперь входит нелепым образом один-одинешенек, встречаемый любо пытными взорами гостей, которых, собственно, даже и сосчитать трудно!

Встречен был поздний гость отменно.

– А, милейший барон Майгель! – приветливо вскричал Воланд гостю, который решительно не знал, на что ему глядеть – на череп ли, лежащий на блюде в руках у голого негра, на голую ли Маргари ту? Голова его стала кружиться.

Но кое-как справившись с собою благодаря своей долголетней практике входить в гости и не теряться, Майгель пробормотал чтото о том, что он восхищен, и приложился к руке Маргариты.

– Вас, как я вижу, поражают размеры помещения? – улыбаясь и выручая гостя, продолжал Воланд. – Мы здесь произвели кое-ка кую перестройку, как видите. Как вы находите ее?

Майгель проглотил слюну и, вертя левой рукой брелок, свешива ющийся из кармана белого жилета, сообщил, что перестройку он на ходит грандиозной и что она его приводит в восхищение.

– Я очень счастлив, что она вам нравится! – галантно отозвался Воланд и звучно обратился к толпам замерших неподвижно гостей:

– Я счастлив, месьедам, рекомендовать вам почтеннейшего ба рона Майгеля, служащего комиссии по ознакомлению иностранцев с достопримечательностями столицы.

Тут Маргарита замерла, потому что узнала вдруг этого Майгеля. Он несколько раз попадался ей в театрах Москвы и ресторанах. «Позвольте… – подумала Маргарита, – стало быть, он умер? Ничего не понимаю!»

Но дело разъяснилось тут же.

– Милый барон, – говорил Воланд, расплываясь в улыбке радос ти, – был так очарователен, что, узнав о моем приезде, тотчас позво нил ко мне, предлагая мне свои услуги по ознакомлению меня с до стопримечательностями столицы. Я счастлив был пригласить его. Кстати, барон, – вдруг, интимно понизив голос, проговорил Во ланд, – разнеслись слухи о чрезвычайной вашей любознательности. Говорят, что она превосходит все до сих пор виденное в этом направлении и равняется вашей разговорчивости. Параллельно с этим до шел до меня страшный слух о том, что именно ваша разговорчи вость стала производить неприятное впечатление и не позже чем че рез месяц станет причиной вашей смерти. Желая избавить вас от то мительного ожидания скучной развязки, мы решили прийти вам на помощь…

Тут Воланд перестал улыбаться, а Абадонна вырос перед Майгелем и, подняв очки на лоб, глянул барону в лицо.

Барон сделался смертельно бледен, вздохнул и стал валиться на бок. Показалось еще Маргарите, что что-то сверкнуло огнем в руках Азазелло, оказавшегося рядом с Абадонной, что-то стукнуло или как будто в ладоши хлопнуло, и алая кровь хлынула из груди барона, за ливая белый жилет.

Как обвал в горах, ударил аплодисмент гостей, барона подхвати ли, и чаша до краев наполнилась его кровью.

– За жизнь! – крикнул Воланд, поднимая чашу, и прикоснулся к ней губами.

И тогда произошла метаморфоза. Фрак Воланда исчез. Воланд оказался не то в черном плаще, не то сутане. Перед глазами Маргари ты все закружилось, когда рука в перчатке с раструбом приблизила к ней чашу и загорелся перед ней один глаз.

Маргариту шатнуло, но ее поддержали, и чей-то голос, кажется Коровьева, зашептал:

– Не бойтесь, не бойтесь… Кровь давно ушла в землю… Пейте! В чаше вино!

Маргарита, закрыв глаза, дрожа, сделала глоток. Сладкий ток про бежал по ее жилам, в ушах начался звон. Ей показалось, что кричат петухи, что оглушительный оркестр играет марш. Тут толпа гостей стала видоизменяться. Фраки мужчин рассыпались в прах, и почер нели, и сгнили тела женщин, показались кости, стали сыпаться на пол. Тление охватило зал, потек печальный запах склепа. А потом и колонны распались, и угасли огни, и все съежились, и не стало ни каких фонтанов и бальных зал и цветов… А просто была скромная гостиная ювелирши, и в камине пылал огонь, а из приоткрытой две ри виднелся свет свечей. И в эту приоткрытую дверь и вошла Марга рита.

Глава 24 ИЗВЛЕЧЕНИЕ МАСТЕРА

Все в комнате оказалось, как и было до бала. Воланд в сорочке сидел на кровати, но Гелла не растирала ему ногу, а ставила на стол рядом с глобусом поднос с закуской и графином. Коровьев, сняв надоев ший фрак, сидел на стуле, плотоядно потирая руки. Кот помещался на соседнем стуле. Галстук его, превратившийся в серую тряпку, съехал за ухо, но Бегемот с ним расстаться не желал. Абадонны не было, но был Азазелло. Сидящие встретили Маргариту приветливо, заулы бались ей, а Воланд указал ей место рядом с собою на кровати…

– Вас замучили эти затейники?

– Нет, нет, бал был превосходный, – ответила живо Маргарита.

– Ноблесс оближ, – сказал кот и налил Маргарите прозрачной жидкости в лафитный стакан.

– Это водка? – спросила Маргарита.

– Помилуйте, королева, – прохрипел он, – разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!

Маргарита захохотала и оттолкнула стакан от себя.

– Пейте смело! – сказал Воланд.

Маргарита взяла стакан.

– Нет, погодите, – заметил Воланд и сквозь свой стакан поглядел на Маргариту…

– Потрясающе! Очарованы, влюблены, раздавлены! – орал Коровьев.

– Гелла, садись! – приказал Воланд. – Эта ночь предпраздничная у нас, – пояснил он Маргарите, – и мы держим себя попросту.

– Вотр соитэ! – вскричал Коровьев, обращаясь к Маргарите.

Маргарита глотнула, думая, что тут же ей и будет конец от спирта. Но ничего этого не произошло. Живительное тепло потекло по ее животу, что-то стукнуло в затылок, она почувствовала волчий голод. Тут же перед ней оказалось золотое блюдце, и после первой же лож ки икры тепло разлилось и по ногам, и по рукам.

Бегемот отрезал кусок ананаса, посолил его, поперчил, съел и по сле этого так залихватски тяпнул вторую стопку спирта, что все ахну ли.

Маргарита ела жадно, и все казалось необыкновенно вкусным, да и в самом деле было необыкновенно вкусно.

После второй стопки огни в канделябрах загорелись как будто по ярче, в камине прибавилось пламени. Никакого опьянения Марга рита не чувствовала. Только сила и бодрость вливались в нее, и по степенно затихал голод. Ей не хотелось спать, а мысли были не свя занные между собою, но приятные. Кроме всего прочего, смешил кот.