кабинет, бабский отряд как по команде оторвался от бумаг.
— Вы к кому? — просила Натаха.
Женщина не удостоила ее ответом. Зато Антон Михайлович подскочил, будто ему кипятка под зад плеснули и побежал походкой юного мальчика навстречу вошедшей. Женщина улыбнулась ему, они вышли. Легкое прикосновение мизинцами показало нам их вечную любовь и нежность яснее, чем страстные поцелуи из кино.
— Антон Михалыч, — не сдержалась любопытная Натаха, когда он вернулся в кабинет. — Это супруга ваша была?
— Да. Наталья. Моя супруга Инна Сергеевна.
Мы переглянулись. За обедом Ленка высказалась:
— Не, ну мелкий, плюгавый, а такую бабу отхватил. Как такое возможно, а?
Видимо, Ленка все еще ворочала в голове паралелльно 2 мысли: об акте сверки с Горводоконалом и жене Антона Михайловича
— Может, у него весь рост в хер ушел? — гоготнула Натаха.
Мы дружно заржали. Но с тех пор стали поглядывать на Антона Михайловича с интересом и даже уважением.
Через некоторое время мое уважение к нему взлетело до небес. Был очередной аврал, слияние с другой компанией. Натаха только и успевала что нервно курить и матюкаться, начальство бегало по планеркам, инженеры сидели до ночи на работе, принимая бесконечное оборудование и документы, я рыдала на работе в туалете и дома в подушку. Как-то раз утром принесла начальнице заявление на увольнение ибо сил моих больше не было вариться в этом дурдоме. Начальница глянула секунду, скомкала и выкинула в ведро:
— Даже не думай щас бросить компанию. Мне некогда искать тебе замену. психи уйми, попей валерианку. Иди, работай.
Я ошеломленно повернулась пошла к двери.
— И запомни, — сказала мне в след начальница. — Отсюда сами не уходят, только когда я захочу выпнуть.
Барын сраная. Салтычиха недоделанная.
Я ела с трясущимися руками за свой стол, то начинала разбирать счета от контрагентов, то читала в Интернете, как подать жалобу на работодателя. Часы на компе показали 18:00, никто и не шелохнулся. Моя коллега Маша тихонько бормотала в трубку мобильника:
— Мамуль, ну да, сегодня забери еще разок. Я не успею в садик, Костя тоже задерживается.
И среди наших скорбно-покорно опущенных голов возвысилась фигура Антона Михайловича, одевающего плащ.
— Ты куда это? — грозно спросил его начальник инженеров Леха. Молодой, борзый, грезящий о карьерном взлете.
— В театр, с супругой, — невозмутимо ответил Антон Михайлович.
У Лехи аж глаза на миг выпрыгнули из век на секунду.
— Какой нахер театр? У нас аврал!
— Очень хороший театр. Наша “Музкомедия”. Сегодня дают “Хануму”.
— Да хоть хурму! — у Лехи подскочило давление, потому что он резко покраснел. Никогда не видела такого внезапного румянца. — Ты все договоры от “Желдора” занес?
— Все, сколько позволяло мое рабочее время, — Антон Михайлович пиликал сигналкой от машины. Сигнал плохо ловил. — Мой рабочий день, Алексей, закончен. Ваш, впрочем, тоже.
И спокойно пошел к двери.
— Да я уволю тебя! — взревел Леха, пытаясь вместе с Антоном Михайловичем остановить падение своего авторитета.
— Я это уже слышал, Алексей. Ваше полное право. Приятного вечера!
Все сидели впечатленные и восхищенные. Но эмоции улеглись, спустя полминуты. Головы покорно склонились к клавиатурам и бумагам. Ипотеки, кредиты, дети, больные родители давили шеи работников, цепями приковывали к рабочему столу.
Мое восхищение не прошло. Из кресла меня выбросила неведомая сила, я тоже прошла к вешалке. Чувствовала кожей, какое удивление, негодование, ненависть копошаться в сердцах коллег. Было страшно, ноги и руки дрожали, подмышки вспотели. Но я упорно шла.
У лифта столкнулась с Антоном Михайловичем:
— Вы тоже домой? — улыбнулся он.
Я кивнула:
— Наверное, завтра за это меня уволят.
— Ничего они вам не сделают, — пожал плечами Антон Михайлович. — А если и уволят, так ли это страшно?
Мы вошли в лифт.
— Почему на вас не действует всеобщая паника, аврал? — спросила я. — Вы не боитесь потерять работу? У нас ведь зарплаты хорошие, соц пакет да и кризис везде, трудно устроиться.
— В отличие от большинства людей я умею учиться на чужих ошибках, — улыбнулся Антон Михайлович. — Я понял, что никакая работа не окупит ваше упущенное время. Видите ли мои родители люди весьма пожилые. Кстати, дождь начинается, позвольте довезу вас до остановки?
— Да, будет здорово, спасибо, зонт забыла.
— Так вот, родители. Мама у меня учитель русского языка, всю жизнь в школе, тетради, уроки, педсоветы, ученики, родители, экзамены. Я помню. как она сидела сгорбленная над тетрадями, потом подскакивала, перемешать бурлящий суп. Она все могла делать одновременно. А отец на заводе мастером был, спасал план завода по производству. До сих пор помню, как ждал. чтобы они пошли в отпуск и мы все вместе поедем на великах или в кино пойдем. Но в отпуске начинался ремонт или дачные дела. А потом они мне стали неинтересны. друзья, школа, институт, своя жизнь. Оглянуться не успели — а жизнь-то прошла, их отправили на пенсию. Родители мои оставили нам с Инной Сергеевной квартиру, уехали жить в деревню. Звали к себе в отпуска, но нам все некогда было, работа, ремонт или дача. Детей к ним на лето отправляли. И то, пока детям там интересно было. Да в лихие 90-е приезжали у родителей пережить голодные годы, когда зарплаты не было, а там курочки, кролы были.
Сейчас им за 70. Болеют, да. И печально, что там, в деревне старикам тяжело. Удобства во дворе. Баня раз в неделю, воду ведрами носят. Ни медицины нет, ни дорог. И вырваться некуда, куда ехать? К нам в тесную двушку на пятый этаж без лифта не хотят. И отдельную квартирку им не купить. Да и сложно переезжать в их то годы, давление, инфаркт был у отца, маме треть желудка удалили. Дергаюсь каждый день, если на звонок не ответят. И вот скажите, где работа, школа, завод, на которые они по 40 лет отпахали? Кроме грамот и медалей ничегошеньки. Где ученики, за которых мама билась, на валерьянке сидела, когда экзамены шли? И я вырос, не заметили когда. Куда жизнь ушла? В Анапу раз съездили. До сих пор помнят. Я тоже потерял молодость, не помню, как дочь росла, с супругой в отпуск ни разу не съездили вместе. Теперь все. Хватит. Больше ни минуты не отдам кому-то, кроме семьи. В отпуск в Турцию поедем следующим летом. Интересно и страшно, ни разу за границу не ездили, волнуюсь как пацан, — засмеялся Антон Михайлович. — О, дождик-то все ж разошелся, паркуюсь поближе к остановке, бегите, моя хорошая.
— Спасибо вам огромное, что подвезли! — сказала я, открывая дверь. — И за историю спасибо! Вы правы, абсолютно. Хорошего вечера!
Спустя время