В этот миг из-за угла выехала машина, а на той стороне улицы показалась группа туристов, и парни в спортивных костюмах быстро ретировались.
Очухавшийся Леша изумленно смотрел на свою спутницу.
— Ну ты даешь, красная шапка! Тея, да ты бедовая, вообще без тормозов! Ты и драться умеешь?
Теона усмехнулась:
— У меня прадед на фронте был разведчиком! Он меня учил, что есть ситуации, в которых честный человек должен драться!
— А у меня дед пацаном всю Великую Отечественную прошел, — обрадовался Леша, прикрывая подбитый глаз рукой, — и тоже мог врагам навалять!
— Идем, тебе надо приложить лед! — сказала Теона.
Они вернулись в кофейню. Теона обработала Леше ссадину. Закончив, она спросила:
— Ну что делать-то будем? Они ведь вернутся и снова потребуют отдать им кофейню? Мне кажется, тебе надо позвонить Нике и все рассказать.
— Зачем ее беспокоить? — вскинулся Леша. — Что ей, своих проблем не хватает?!
Теона внимательно посмотрела на Белкина.
— Ты этого боишься, что ли?
И в этот миг Леша понял, что да — он боится. На самом деле Теона, сама того не зная, выбила десятку — попала в его самое больное, уязвимое место. Он действительно боялся, что однажды Ника решит закрыть эту кофейню. Ну зачем ей во Франции петербургская кофейня? Тем более что сверхприбыльного дохода «Экипаж» не приносит, а сохранять кафе как дорогой сердцу сувенир тоже вечно не станешь. Леша просто совершенно не представлял, что тогда делать ему, как жить без «Экипажа». Поэтому он бессознательно оттягивал разговор с Никой.
— Позвони ей, — повторила Теона, — даже нечестно, скрывать от нее правду.
Леша долго собирался с духом, потом сделал Теоне выразительный жест — кыш-кыш! — и набрал номер Ники.
Теона вышла и прикрыла за собой дверь.
Услышав красивый, чуть усталый голос Ники, он, как всегда, когда они говорили, заволновался и заговорил быстрее, чем обычно. Впрочем, сегодня он частил еще сильнее, чем всегда. Разумеется, он не стал рассказывать ей ни про угрозы, ни про нападение, просто упомянул о поступившем предложении продать кофейню за очень хорошие деньги. «Может быть, тебя интересует, насколько они хороши?»
Ника рассмеялась:
— Я никогда не продам «Экипаж», это не обсуждается.
И через все разделяющие версты она его обняла. Я все помню, Лешка, люблю. Всегда. Ты же знаешь.
Их разговор закончился, но Леша так и сидел с телефоном, прижимая его к уху.
Вошедшая в подсобку Теона окинула его внимательным женским взглядом (у всякой женщины имеется такой встроенный сканер) и явно про чувства Леши все поняла.
— Что она сказала? — поинтересовалась Теона.
Леша положил телефон в карман и, кажется, только теперь закончил разговор с Никой.
— Сказала, что никогда не продаст «Экипаж» даже за все деньги мира!
— Ну видишь, — кивнула Теона, — значит, все хорошо?!
Леша вздохнул. У него почему-то по-прежнему не было уверенности в том, что все хорошо.
* * *
Теона постепенно привыкала к своей квартире. Не сказать, что девушка полюбила ее и стала считать своим домом, но она с уважением относилась к истории этой старой квартиры, к ее стенам, наверняка повидавшим многое, к тем людям, которые здесь жили (а кто-то и умирал). Теона как бы мысленно извинялась за то, что она — непрошеная гостья, временная постоялица, и еще за то, что она — живая, тогда как другие люди, жившие здесь много лет назад, умерли. Она мысленно просила неизвестно кого считать ее своей и заверяла, что они могут мирно сосуществовать, ничуть не мешая друг другу. По большей части так и происходило, старая, наполненная тайнами квартира, не выказывала Теоне очевидной враждебности, но иногда Теона словно бы находила подтверждения чьего-то присутствия — странные шорохи, звук шагов на скрипучем паркете, и кто-то опять играл с ее куклами…
В петербургских белых ночах было что-то тревожное. Во всяком случае этот знаменитый петербургский аттракцион, заставляющий туристов со всего света приезжать в Петербург в июне, Теону не радовал, а, скорее, тревожил. В белые ночи город словно обволакивал белесый таинственный свет, от которого нигде невозможно было укрыться. Гулять по городу в такие ночи Теоне, конечно, нравилось, а вот нормально спать сейчас она не могла — ее все время что-то тревожило, и сон выходил прерывистым и беспокойным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот и в эту ночь она плохо спала — сначала долго ворочалась, потом, наконец, провалилась в забытье и увидела не то странный сон, не то видение.
В спальню вошла женщина в белом платье. Незнакомка взглянула на Теону, потом подошла к ее кровати и вдруг коснулась рукой стены, рядом с изголовьем, словно показывала или хотела что-то рассказать.
Теона вскрикнула и проснулась. Белый молочный свет струился по комнате, в которой никого не было. «Какой странный — на грани реальности — сон!» — поежилась Теона.
Она подошла к стене, осмотрела ее — ничего необычного, старые обои, трещинки, следы времени. Надо бы все-таки покрасить здесь стены.
Уснуть в эту ночь она уже не смогла. Она ходила по квартире, пила чай, пыталась читать и вдруг подумала о той женщине на портрете, что висел в гостиной. Кто она была, какую жизнь прожила? Жива ли она, а если нет, когда и отчего умерла? И вот еще вопрос — имеет ли к ней отношение та женщина из сегодняшнего сна?
Вопросы, вопросы… Теона вздохнула — этот город задает слишком много вопросов.
* * *
В то время как Теона искала ответы на свои вопросы, фотограф Суворов тоже мучился загадкой.
Его занимала странная девушка из кофейни, которая, кажется, приходила туда только для того, чтобы следить за ним. Не то чтобы его смущало ее присутствие, но в целом эта непонятная ситуация его напрягала — во всяком случае, после того как незнакомка появилась в «Экипаже», он перестал захаживать в кофейню.
Вот и в этот вечер, подойдя к окну, он снова увидел-почувствовал ее тяжелый, пристальный взгляд.
«С этим надо покончить, — решил Данила. — Если завтра она опять придет в «Экипаж» — я подойду к ней!» Данила еще не знал, о чем он спросит незнакомку, как заговорит с ней, но интуитивно чувствовал, что должен это сделать.
На следующий день с утра Данила расположился у окна, чтобы наблюдать за происходящим в кофейне. Он видел, как Леша приносит кофе посетителям — выбегает на летнюю террасу, возвращается в зал, как Теона, пританцовывая, стоит за стойкой, как пестренькая кошка Лора сидит на подоконнике; люди сменяли друг друга, кофеварка бесперебойно варила кофе, витрина со сладостями опустошалась и вновь наполнялась. Солнечное небо затянулось тучами, пошел дождь, а после июньского ливня вновь выглянуло солнце, и вот уже наступил вечер.
Незнакомка не появилась.
Увидев, что до закрытия кофейни остается полчаса, Данила понял, что девушка не придет, и неожиданно ощутил смутное разочарование и вместе с тем тревогу. «Видимо, с ней что-то случилось!» — подумал Данила и отправился в «Экипаж».
Когда он вошел в зал, Леша с Теоной оживленно о чем-то спорили. Увидев его, неугомонная парочка смолкла. Данила попросил кофе и как бы между делом поинтересовался, не знают ли Леша с Теоной, почему их постоянная посетительница — «странная девушка за столиком у окна» — сегодня не пришла.
— А почему ты о ней спрашиваешь? — удивился Леша.
— Мне кажется, с ней что-то случилось, что она попала в большую беду! — вздохнул Данила, понимая, как бредово звучит его ответ, а главное, насколько в принципе абсурден его интерес в отношении незнакомки.
— Да ладно тебе! — хмыкнул Леша. — Попала в беду! Видел я ее вчера — бледная, как мел, глазищи горят, и, если честно, похожа на городскую сумасшедшую! Такая сама кого хочешь до беды доведет! Я к ней подошел, думал, может, эта бестолочь… — Леша осекся, заметив огненный взгляд Теоны, — в смысле Тея, не смогла наладить с ней контакт, а у меня это получится. Короче, я попытался завести с ней беседу — заговорил про погоду, предложил свой новый кофе «Взрывной каштан» и пирожное с княженикой — ум отъешь! — все бесполезно. Такое ощущение, что у нее отмерли все нервные окончания! Молчит и пялится в окно, словно кино там наблюдает. Слушай, амиго, а, может, она ради тебя сюда приходит?