Ее розовые губы приоткрылись в ожидании, и я подумал, почему бы и нет. Одной рукой я расстегнул джинсы.
— Давай воспользуемся твоими навыками глубокой глотки, хорошо?
Ее лицо просветлело, и она прижалась ближе между моими бедрами. Может быть, она не была бы такой уж плохой девчонкой в конце концов. По крайней мере, она была готова сосать член. Некоторые сучки считали себя слишком красивыми и модными, чтобы стоять на коленях.
Снаружи донеслось громкое рычание, заставившее всех нас остановиться. Крики снова раздались, и в туманном сознании я понял, что Колтона больше нет в той же комнате. Брайден и Коул тоже переглянулись в замешательстве.
— Разве он не из Беркшира? — Шепот начал становиться громче.
Брайден и Коул вскочили с дивана одновременно со мной. Мисс-Фальшивые-Сиськи завизжала, тяжело падая на задницу.
— Какого черта?
Сам не знаю.
Я застегнул джинсы, прежде чем выйти на улицу, Брайден и Коул следовали за мной. Ах бля.
Колтон стоял посреди лужайки перед домом, улыбаясь, как проклятый маньяк, в то время как его окружала кучка парней из Лейтона.
— Твоя девушка хотела, чтобы ее киску съели, — объявил он достаточно громко, чтобы мы все собравшиеся услышали. — Ты недостаточно хорошо справлялся, чувак.
Упомянутая девушка, которая несколько минут назад сидела у него на коленях, выпалила нелепое оправдание. Ее лицо было ярко-красным, и она спряталась за своими друзьями.
Я заметил Самюэля, защитника Лейтона, который бросился вперед. Ах, так он был бойфрендом. Это тоже была его вечеринка, и нас не пригласили.
Да, у нас были проблемы с большой буквы «П».
Колтон смог заблокировать первый удар, что только еще больше разозлило Самюэля. Он был в ярости, когда безуспешно пытался повалить Колтона на землю. Киска.
Это был честный бой… пока.
Мальчики Лейтон вышли вперед, окружив Колтона, пока он не оказался в ловушке.
— Нет, черт возьми, — прорычал Брайден.
Моя челюсть сомкнулась, и огонь внутри меня вспыхнул, как лава, жидкая, горячая и огненная. Мы прорезаем массу людей, жажда борьбы вызывает у всех нас прилив адреналина.
Недолго думая, я отдернул одного из мальчиков, и он упал навзничь. Слабый и чертовски бесполезный.
Самюэль обернулся, его лицо было красным, маска ярости. Мои пальцы сжались в кулак, и, прежде чем он успел моргнуть, мой кулак коснулся его лица. Уже не такое красивое лицо, да?
Он взревел, но быстро развернулся, блокируя мой следующий удар. Алкоголь теперь действовал на мои чувства, и он попал мне под ребра. Боль, пробегающая по моему телу, подпитывала меня, чтобы бороться сильнее и злее.
Он бросился на меня, замахнулся, но промахнулся. Я слышал, как дрались другие, драка становилась все громче и беспорядочнее.
Это был не просто бой. Это была месть. Это была борьба, основанная на эгоизме: у кого яйца больше, кто сильнее.
Я ударил Самюэля плечом в грудь, швырнув его на землю. Он схватил меня в ответ, но я смог нанести ему сильные удары в живот. Мы оба уйдем отсюда как минимум с одним сломанным ребром.
Разочарование моего отца — удар.
Отсутствие заботы моей матери — удар.
Мое испорченное детство — удар, удар, удар.
Удушающая тьма, постоянное напоминание — удар.
Мои суставы кровоточили и саднили, левый глаз опух, но я не мог, блядь, останавливаться.
Отряхнул и забыл.
Разъяренный и потерянный.
Сквозь затуманенный мозг я услышал крик Колтона. Моя голова резко повернулась к нему, видя, как он мчится ко мне. Мои глаза расширились на наносекунду, прежде чем бутылка треснула о висок.
Мое тело рухнуло вперед, в ушах громко звенело, грудь вздымалась, когда я пытался дышать. Мое сердцебиение замедлилось, и металлический привкус крови наполнил мой рот.
Мое зрение затуманилось, и я не увидел предстоящего удара.
Я только чувствовал это.
Моя челюсть треснула, и я упал, ударившись головой о землю.
Дышать.
Дышать.
Дыши блядь.
Мир замедлился.
Я моргнул. Один раз. Два.
Звон в ушах сменила тишина, мир погрузился во тьму.
ГЛАВА 7
Лила
— Вы опоздали, мистер Коултер.
Моя голова вскружилась от голоса миссис Леви и фамилии Мэддокса. У всех, казалось, был один и тот же ход мыслей, поскольку мы все подняли глаза одновременно с тем, как Мэддокс вошел в класс. В отличие от его обычной развязности и ухмылки, он был задумчив и спокоен.
Вот только не это привлекло мое внимание.
Нет, дело в том, что его прекрасное лицо было испорчено.
Его левый глаз казался опухшим, а на той стороне лица были сильные кровоподтеки. На брови у него был пластырь, а в уголке полных губ был порез. Это выглядело болезненно, и даже я поморщилась, увидев его в таком виде. Вместо пучка его кудрявые волосы были распущены, и у меня было ощущение, что он прячется за ними.
Люди говорили; В коридорах Беркшира всегда ходили слухи. Всегда что-то происходило. Новый разрыв, новая ученица, хулиган, кого-то поймали на измене. Всегда была какая-то драма.
Вчера, когда Мэддокс не появился в школе, мы узнали, что между парнями из Лейтона и Беркшира произошла драка. Они сказали, что Мэддокс попал в больницу с легким сотрясением мозга.
Я отмахнулась от слухов и подумала, что сегодня мирный день — наконец.
Но теперь, видя Мэддокса таким …
Он не удостоил меня взглядом и занял свое место в конце класса. Я ждала тепла, которое всегда будет сопровождать его горящий взгляд, но не почувствовала… ничего.
Оглянувшись через плечо, я взглянула. Мэддокс уставился в свою тетрадь, застывшая статуя во времени. Он не смотрел в ответ, не дразнился, и, в отличие от последних нескольких недель, игривый Мэддокс исчез. На его месте был горький, угрюмый мальчик.
Я отвернулась и посмотрела на свою тетрадь. Почему мне не все равно? Меня не должно беспокоить его изменение. У него был дерьмовый день, ну и что? У всех были плохие дни. Черт, я знала точное значение дерьмовых дней.
Когда прозвенел звонок, я не двинулась со стула. Я не могла заставить себя прийти в себя, хотя должна была встать и уйти. Как всегда.
Вместо этого я обнаружила, что жду.
Мэддокс прошел мимо меня, не сказав ни слова и не бросив мимолетного взгляда. Он не столкнулся со мной, не дернул меня за волосы, не бросил мне одну из своих раздражающих ухмылок. Ничего.
Я моргнула, сбитая с толку собственными смешанными чувствами.
Мне было все равно. Мне все равно.
Любой другой порядочный человек проигнорировал бы Мэддокса и пошел бы дальше — возможно, он был бы благодарен за еще один мирный день.
А я?
Я поймала себя на том, что следую за ним.
О, как все перевернулось.
Возможно, дело было в том, что сегодня я была готова к нему. Последние несколько недель Мэддокс был постоянной занозой в моей заднице, и, как бы мне ни было неприятно это признавать, я привыкла к тому, что он был придурком. Словесные перепалки и розыгрыши стали частью моей ежедневной рутины, и почему-то я была разочарована тем, что Мэддокс не был в таком же настроении.
— Ты глупая, — пробормотала я себе под нос, следуя за Мэддоксом всего в нескольких шагах от него. — Глупая, глупая, глупая.
Вернись. Уходи. Сейчас.
Видите ли, у Лилы есть две стороны. Равнодушная сторона и заинтригованная Лила — я сейчас была последней.
Что-то в Мэддоксе сегодня было другим, что-то, что меня заинтриговало. Мне всегда нравились головоломки, а Мэддокс Коултер был очень сложной головоломкой.
Мэддокс остановился у своего шкафчика и небрежно сунул туда свои книги. Его раздражение было очевидным, и он даже не пытался его скрыть. Неудивительно, что все держались от него на расстоянии. Студенты уставились на него, но быстро отпрянули, когда он направил на них свои хмурые взгляды.
Я тоже должна была держаться на расстоянии. Проигнорировать его и уйти.
Но, видимо, мне нравилось играть с огнем и раздвигать границы. Мэддокс и я играли в перетягивание каната. Между нами была ежедневная битва.