Читать интересную книгу Тонкая работа - Уотерс Сара

Потом она сказала, что, если я поужинала, она с удовольствием проводит меня в мою комнату. И когда мы пойдем, она попросила бы меня не шуметь, потому что мистер Лилли любит, когда в доме тихо, и, если его потревожить, может вспылить, а у мисс Мод тоже слабые нервы, поэтому ее нельзя будить или сердить.

Так она сказала, а потом взяла свою лампу, а я – свечу, и она повела меня по коридору, а потом наверх – по темной лестнице.

– Это черный ход, для слуг, – сказала она, когда мы поднимались по ступенькам, – им вы и должны пользоваться, за исключением тех случаев, когда мисс Мод прикажет вам идти другим путем.

Чем дальше мы шли, тем тише становился ее голос, тем мягче и осторожнее шаги. Наконец, когда мы поднялись на три пролета, она подвела меня к двери, за которой, как она пояснила шепотом, находилась моя комната. Прижав палец к губам, она медленно повернула ручку.

У меня никогда не было собственной комнаты. Да не очень-то и хотелось. Но раз уж мне положено, пусть будет. Комната оказалась маленькой и неуютной – на мой вкус, несколько бумажных гирлянд, привешенных к потолку, явно бы не помешали, или там пара гипсовых собачек на каминной полке. Сейчас там стояло лишь зеркало да внизу, у очага, лежал коврик.

Рядом с кроватью я увидела свой дорожный сундук, – должно быть, Уильям Инкер принес его сюда и оставил.

У изголовья кровати была еще одна дверь, плотно закрытая, но без ключа.

– Куда она ведет? – поинтересовалась я, и миссис Стайлз ответила:

– Это дверь в комнату мисс Мод.

– Мисс Мод спит за этой дверью? – переспросила я.

Может, я действительно произнесла эти слова слишком громко, потому что миссис Стайлз вздрогнула – как если бы я вдруг завизжала или громыхнула чем-то тяжелым.

– У мисс Мод плохой сон, – тихо пояснила она. – Если она проснется среди ночи, от служанки требуется посидеть с ней. Вас она не позовет, поскольку не знает о вашем приезде, так что сегодня ночью Маргарет посидит на стуле у ее двери, она же утром принесет ей завтрак и поможет одеться. После этого будьте готовы к тому, что вас позовут и проведут с вами беседу.

Она выразила надежду на то, что я понравлюсь мисс Мод. Я сказала, что тоже на это надеюсь.

После этого она удалилась. Она уходила очень тихо, а у двери вдруг замедлила шаг и потянулась рукой к связке ключей на поясе. Заметив этот жест, я похолодела: ну точь-в-точь тюремная надзирательница. И у меня невольно вырвалось:

– Вы меня здесь не запрете?

– Запру? – Она удивленно вскинула брови. – С какой стати?

Я ответила, что не знаю. Она оглядела меня с головы до ног, вздернула подбородок, закрыла за собой дверь и оставила одну.

Я мысленно послала ее к черту.

Потом села на кровать. Жестко. Я подумала: интересно, меняли здесь постельное белье с тех пор, как уехала последняя горничная, та, что заболела скарлатиной. Но было слишком темно, чтобы это проверить. Миссис Стайлз унесла с собой лампу, а я, похоже, поставила свечу на сквозняке – пламя ее трепыхалось, и вокруг колыхались гигантские черные тени. Я развязала плащ, но с плеч его не снимала. От холода и от усталости я вся дрожала, а запоздалый ужин колом стоял в желудке, внутри болело. Было десять часов вечера. Мы дома обычно смеялись над теми, кто ложился спать раньше полуночи.

С тем же успехом меня могли посадить в темницу, подумала я. В тюрьме и то небось веселей. Здесь же повсюду какая-то гнетущая, жуткая тишина: прислушиваешься – и ничего не слышно, только зря слух напрягаешь. А если подойти к окну и посмотреть, что делается снаружи, – голова закружится, до чего высоко, а внизу лишь темный двор и конюшня, и все тихо-претихо…

Я подумала: «А как же свеча, которая мелькнула за окном, когда мы с Уильямом Инкером только приехали? Интересно, где эта комната, откуда шел свет?..»

Я открыла сундук – посмотреть на вещи, которые захватила с собой с Лэнт-стрит, – по правде говоря, вещички-то были не мои, все эти нижние юбки и сорочки, которые Джентльмен заставил меня взять. Сняла платье и минуты две тупо на него глядела. Платье тоже было не мое, но я нашла швы, прошитые рукой Неженки, и понюхала ткань. Мне казалось, ее иголка должна оставить знакомый запах, на худой конец, запах псины от шубейки Джона Врума.

Я представила, как миссис Саксби сварит суп из свиных костей, оставшихся после прощального пира, и это было так странно: я вдруг представила их всех, как они сидят, едят суп и вспоминают обо мне, а может, о чем другом, не важно.

Если бы я была девицей плаксивой, я бы, конечно, разрыдалась от таких мыслей.

Но я сроду не была плаксой. Я переоделась в ночную сорочку, накинула на плечи плащ и, до конца не разувшись и не сняв чулок, встала в раздумье посреди комнаты. Глянула на закрытую дверь у изголовья кровати, на замочную скважину и подумала: может, мисс Мод заперлась с другой стороны и повернула ключ? Интересно, если нагнуться и поглядеть одним глазком, видно будет хоть что-нибудь? Ну а раз такое пришло в голову, трудно бывает удержаться… Но когда я подошла на цыпочках, стараясь не шуметь, и нагнулась к замочной скважине, то увидела лишь сумрачный свет и ничего более, ничего похожего на фигуру спящей – или не спящей – капризной девицы, – словом, ничего интересного.

Тогда я подумала, что, может, хоть послушаю, как она дышит. Прижалась ухом к двери. Но услышала лишь биение собственного сердца да шум крови в висках. И еще тихое-тихое поскрипывание – это, наверное, какой-нибудь жучок или червячок точил в дереве ход.

И больше ничего, хотя я прислушивалась целую минуту, а может, и больше. Потом бросила это дело. Сняла ботинки и подвязки и улеглась в постель. Простыни были холодные и сырые на ощупь, как раскатанное тесто. Я накинула поверх одеяла плащ – для тепла, а также чтобы быстро схватить его, если кто-нибудь набросится на меня среди ночи и придется спасаться бегством. Ничего ведь нельзя знать наверняка. Свечу я гасить не стала. Если мистер Пей будет печалиться, что одним огарком меньше, ему же хуже.

Даже у воров бывают свои слабости. Тени все еще плясали по стенам. Волглые простыни никак не согревались. Большие часы пробили пол-одиннадцатого… одиннадцать… полдвенадцатого… двенадцать. Я лежала под одеялом и дрожала от холода, и, знаете, больше всего на свете мне хотелось быть сейчас рядом с миссис Саксби, на Лэнт-стрит, там, где мой дом.

Глава третья

Меня разбудили в шесть утра. А я думала, еще глубокая ночь, потому что свеча моя, конечно же, успела догореть, а занавески на окне были тяжелые и плотные и совсем не пропускали света. Когда Маргарет постучала в мою дверь, мне показалось, что я в своей прежней комнате на Лэнт-стрит. Я почему-то решила, что это воровка, которая сбежала из тюрьмы и хочет, чтобы мистер Иббз помог ей снять кандалы. Такое не часто, но случалось, иногда заглядывали добрые воры, даже наши знакомые, но попадались и отъявленные злодеи. Один такой гад даже приставил нож к горлу мистера Иббза, потому что тот сказал, что железо плохо пилится и по-быстрому не получится. Итак, теперь, когда Маргарет постучалась, я вскочила с кровати и закричала: «Держи, держи!» – хотя кого надо было держать и зачем, я понятия не имела, а Маргарет и подавно.

Она высунула из-за двери голову:

– Вы звали, мисс? – и протянула мне кувшин с водой для умывания.

Войдя в комнату, первым делом развела в камине огонь. Потом заглянула под кровать, достала ночной горшок, опорожнила его в помойное ведро и насухо вытерла влажной тряпкой, один конец которой был заткнут за пояс ее передника.

Я сама привыкла чистить горшки – дома. Теперь же, видя, как Маргарет выливает за мной ночной горшок, я смутилась. Тем не менее сказала:

– Спасибо, Маргарет.

И тут же пожалела об этом. Потому что Маргарет после этих слов поджала губы: мол, кто ты такая, чтобы благодарить меня? Что о себе возомнила? Прислуга. Она сказала, что завтрак мне подадут в кладовке миссис Стайлз. Потом отвернулась и вышла, попутно, как я успела заметить, бросив взгляд на мое платье, ботинки и на открытый сундук.