камнями. Мужчины уйдут, а Атэка, который должен был стать старшим охотником племени после него, останется в этой пещере.
Однажды давным давно, непривычно холодной зимой из-за Снежных гор к равнине у озер впервые пришли чужие люди. Они нападали на стоянки семей и убивали всех мужчин и детей. Кто-то испугался и убежал в пустынные южные земли, где даже дождь большая редкость и совсем мало зверя. Трусы. Что сталось с беглецами, никто не знает, они ушли и не вернулись. Отец Адзэла не устрашился и объединил семьи, живущие у озера, в единое племя. Мужчины семей вместе напали на чужаков и убили их всех. Они отстояли свои охотничьи угодья. Пришло время, когда его отец неудачно упал во время охоты и сломал шею. И тогда молодой Адзэла возглавил племя после его смерти. Это было против обычаев, но те, кто могли возразить, давно убежали в солнечные земли, остальные поддержали его. С тех пор прошло много зим, а из-за Снежных гор раз в несколько лет продолжали приходить чужаки. И вот теперь они появились вновь, а первой их жертвой стал его старший сын Атэка.
— Как это случилось?
— Мы загнали кабана в лесной овраг в двух днях пути от стоянки и преследовали его, когда на выходе из него на нас неожиданно напали. Ловкий Атэка бежал первым и ему попали копьем в лицо. Я убил напавшего чужака, а остальные бежали. Их было немного — пальцы одной руки, — молодой охотник по- прежнему старался не смотреть ему в глаза.
Юноша ни в чем не виноват, они напоролись на идущих впереди охотников чужаков, остальные бредут за ними со своими женщинами и детьми. Так случалось уже несколько раз после первого появления людей из-за Снежных гор. И у них есть еще пальцев двух рук восходов солнца для того, чтобы все мужчины племени у озер успели собраться вместе и встретить чужаков копьями, дротиками и стрелами с острыми наконечниками, похожими на половину луны. Это тоже был обычай, который установил отец Адзэла.
*****
Пляж был завален вещами. Их пришлось снести на берег из-за затянувшегося ремонта плотов, который затеял Лэпу. Несколько бревенчатых исполинов лежали на суше, остальные так и плавали связанные друг с другом на воде. Не было для них места на узкой полоске земли между морем и растущими деревьями.
— Белогорцы боятся идти вокруг закатной стороны Камня, говорят, плоты не выдержат долгого плаванья, — вечером Эсика поделилась с ним новостями.
— Мы слишком задержались здесь, а они так и хотят где-то остаться навсегда, — пробурчал Андрей.
Но он и сам должен был признать, что с того дня, как они вернулись с безуспешного поиска прохода в море за поднявшейся землей среди людей Долгой дороги наступило какое-то успокоение. Достаток еды и отсутствие опасности расслаблял. Они словно забыли, что должны скоро отправляться дальше — все дальше от моря стали появляться новые шатры, охотники на несколько днейуходили бить зверя, а длинноногие приспособились ловить сетями больших рыб с синей спиной. Да и сам он хорош, со скуки помогает лесовикам вязать плоты, а самое главное, подготовку к походу, пустил на самотек.
— Мы скоро отправимся дальше, обязательно отправимся.
Едва наступило утро, как Андрей отыскал Энку. Повезло, что большеносый не ушел на охоту. Тройной сигнал рога разбудил спящих людей. Почти сразу появился Энзи, а позднее Эзуми, Рэту и вечно зевающая по утрам Старшая. Смотрят на него с недоумением.
— Через два восхода мы покидаем Камень, сегодня никто не идет на охоту, а помогают Лэпу и лесовикам чинить плоты, завтра начинаем грузить на них вещи.
— Белогорцы…
— Молчи, Рэту, — Энзи положил руку ему на плечо и рыжий благоразумно прикусил язык.
Берег моря напоминал потревоженный муравейник — мужчины вытягивали тяжелые плоты на берег, а после ремонта сталкивали обратно в море, несли веревки, нарезали ремни, устанавливали мачты. Только в самую жару Андрей разрешил дать людям отдых на несколько часов. А к вечеру, ошалевший от суеты Лэпу сообщил, что все плоты в полном порядке и можно начинать загружать их вещами.
— Подождем до завтра, Лэпу, все устали, — Андрей улыбнулся. Все уснут сегодня еще до заката солнца.
Ночью его разбудили раскаты грома. Поднялся ураганный ветер, который поднял с пляжа тучи песка, тут же полил сильный ливень, потушивший едва тлеющие ночные костры. Раздался плач испуганных детей.
— Все в лес! — Андрей подхватил на руки Эрита и Имелу, прищурил глаза от летящего со всех сторон песка и при свете молний, побежал под защиту деревьев. Эсика, спотыкавшаяся о разбросанные везде вещи едва поспевала за ним. Шторм продолжался всю ночь и только под самое утро они смогли вернуться на берег моря.
— Теперь мы точно никуда не поплывем, — Энку растерянно вертел головой. Пляж был усеян обломками бревен, обрывками ремней и веревок. Всем тем, что еще вчера было плотами людей Долгой дороги.
На людей напало какое-то оцепенение. После долгого топтания на месте мужчины начали собирать в кучу целые бревна, женщины откапывали занесенные песком горшки и шкуры, потянуло дымом костра, на котором готовили утреннюю еду.
— Почему ты улыбаешься, Эссу, — Энку толкнул его плечом. Кажется, решил, что он слегка помешался от горя.
— Мы уйдем отсюда завтра, как я и говорил. В конце концов, никто из вас не хотел плыть вокруг Камня.
— Но как? Связанные бревна разбиты, мы не сможем быстро их починить, — лица у Эзуми и Рэту вытянулись. Похоже, они были готовы поспорить.
— Эссу знает, что надо делать, — была у голоса Энзи странная особенность. Звучал он тихо, но слышали его все. И никто с ним никогда не препирался. И теперь не стали.
— У нас осталось двенадцать больших плотов, которые находились на берегу. Еще несколько мы соберем из уцелевших бревен. Будет тесно, но и плыть недалеко. Мы поднимемся по реке до озер, а дальше пойдем по земле до следующего моря.
То ли голос Андрея звучал уверенно, то ли людям Долгой дороги нужна была ясная цель на ближайшие дни, но уже довольно скоро уцелевшие плоты покачивались в море. На них начали грузить горшки, шкуры, оружие. Не так уж и мало вещей сохранились. Даже рог однорога нашелся, из которого мастера к радости Энку сделали огромный горн. Не такой уж он и тяжелый оказался, когда усилиями высверлившего его Упеши внутри него образовалась полость и сохранился только твердый верхний слой.
— Боооооо… — это Энку опробовал новый горн. Звук его был, наверное, слышан на всем острове, если не на материке, возвещая, что уже завтра они