но не смог и с большой силой ударил по бронированному корпусу автомобиля.
Заложника разоружили, а главный из нападавших ткнул Glock в подбородок водителя и злобно процедил сквозь зубы:
— Открывай!
— Н-не могу! — Водитель замер, когда с другой стороны шефа нападавших остановился лжеполицейский.
— Давай открывай! — потребовал уже второй «рабочий», бросив взгляд на сообщников в стороне. — Не советую мешать нашим планам, целее будешь…
— Да не могу я! — с надрывом выпалил заложник. — Та секция открывается с отдельной панели, которая находится у него!
Боевик Апокалипсиса мрачно смотрел на него.
— Даже так… ну-ка, пойдем! — Он подволок водителя к задней дверце лимузина. Выставив пистолет у его виска, боевик обратился к главной цели этого маскарада. — Господин президент! Буду краток! Я в курсе, что вы меня слышите, поэтому считаю до трех, чтобы вы открыли дверь и вышли из машины! Иначе его смерть будет на вашей совести! Раз!
Он внимательно следил за тонированными окнами в ожидании ответной реакции от Климова: президент ценил человеческую жизнь, особенно когда вопрос касался необдуманных жертв, старался свести потери к минимуму и вывести переговоры в нейтральную стадию. И это был большой аргумент за то, чтобы он покинул бронированный транспорт и сдался. Боевика чувствовал приятную нервозность и волнение — то ли от уровня «добычи», то ли из-за того, что за ними сейчас наблюдают, а сами участники станут историей, посланцами громкого заявления — Апокалипсис объявляет войну нынешним политическим устоям России и всего постсоветского пространства.
Подстегивала и уверенность в обстановке: двое боевиков стоят перед лимузином, контролируя проходы улицы и со стороны ремонтных работ, третий из «полицейских» вместе с подоспевшими двумя автоматчиками контролируют сектор мусоровоза и в случае прибытия дополнительной охраны или полиции смогут создать заградительный огонь. Даже тот факт, что гражданские, которые могут наблюдать это нападение из своих квартир, не смогут вызвать полицию, сильно прибавлял самоуверенности — улица обесточена, а генератор помех устранил любую попытку воспользоваться мобильными средствами. Одним словом — успех обеспечен.
Но руководитель боевиков Апокалипсиса не успел скомандовать «два», как пассажирское стекло примерно наполовину опустилось, и представшая картина заставила всех троих остолбенеть, а главарь произнес лишь два слова — «какого черта».
«Лихо и нагло», — единственное, что приходило на ум лысому мужчине, известному в узких кругах как Пес, следившему за ходом операции через онлайн-трансляцию. Пока происходил захват заблокированного транспорта, мужчина провел рукой сначала по массивному подбородку, затем — по былым шрамам на голове. Зелено-серые глаза внимательно следили за происходящими событиями на экране планшета, мысленно оценивая каждое движение в столь «сложном» плане.
Пес не сильно верил в успех такого маскарада — тупо перекрыть проезд лимузину и банальным рычагом давления заставить президента сдаться — очень сомнительное дело. Глав государств охраняют далеко не дураки, а сама обстановка напоминала открытую ловушку для таких самоуверенных террористов. Поэтому Пес решил следить за происходящим на другой стороне аварийной улицы с балкона последнего этажа — мало ли кто может сидеть и пить кофе на открытом воздухе.
А этих — не жалко. Инициатива наказуема, да и таких «инициаторов» полно. Главное дать им цель, ради которой они свернут голову, но будут идти на все ради высшей цели Апокалипсиса. Несмотря на то, что все отдавало фальшью, у террористов был запасной план в виде «крота» в Управлении — его информация может кардинально поменять ситуацию в их пользу.
Мысль прервалась, когда из динамика гаджета вырвалась «пламенная» речь руководителя группы, которого все называли Корсар, а сам наблюдатель издал надменный смешок. Слишком самоуверенный, вряд ли с легкостью расколет Климова. Ведь президент может быть вооружен или даже не один, да и в целом с некоторого момента действия стали небрежными. Хотя Пес говорил Ему, что эта команда будет не лучшим вариантом исполнения, но тот пропустил все доводы мимо ушей. Ему только подавай готовые решения всех проблем, в то время как играет в свои политические игры.
С каждым мгновением все больше укреплялась мысль, что здесь не все чисто. «Крот» заявлял, что охрана в курсе и, что логично, ждет подвоха, но специалисты из Управления также постоянно где-то маячат. И самое интересное — и местоположение, и в целом задачи доподлинно неизвестны. На эту информацию Пес лишь мысленно выругался в адрес осведомителя и назвал его «бесполезной шавкой». Но толку было ноль.
И когда стекло пассажирской двери опустилось, все внимание мгновенно перешло на экран, а сам наблюдатель подскочил с места как ошпаренный, опрокинув столик с чашкой горячего кофе. С губ сорвалось:
— Ты!!!
Рука с Glock была направлена куда-то в салон. На лице появившегося играла циничная ухмылка, и на исполнителя смотрел не кто иной, как сам подполковник Ипатьев…
Разглядев убитого в начале сентября бывшего оперативника Управления, Корсар остолбенел, рефлекторно прижав ближе к себе заложника, пистолет сильнее вжался в череп. Дима наблюдал за реакцией незваных гостей, не знающих, как им вести себя рядом с официально оформленным мертвецом. Вместо швов на левой брови остался след в виде непроросших волос. От ссадины на скуле почти ничего не осталось, подбородок покрыт легкой рыжей щетиной. «Мертвец» был одет в строгий черный костюм с белой сорочкой, расстегнутой на одну пуговицу, внешне очень похож на сотрудника охраны.
Стоящие по обе руки соучастники — «полицейский» и «рабочий» — тут же вскинули оружие наизготовку, на что Ипатьев резко вытянул руку с пистолетом вглубь салона.
— Еще одно движение или выстрел — Климов прощается со своими мозгами! — внутри салона послышалось возмущение, на что мертвец шикнул: — Господин президент, закройте хлебальник! — Пауза, в которой его внимание переключилось на боевиков. — Если он умрет, то вам будет еще хуже, не так ли?
Террористы переглянулись. Водитель был прекрасным щитом в случае перестрелки, но вот вся приятная часть предстоящего захвата вмиг улетучилась, оставляя горечь разочарования.