— Простите, сэр, — произнес мальчик. На его лице появилось изумленное выражение. — Вы маркиз Эббонли, не так ли?
— Отдай Миллисент, животное!
Вторая фигурка слетела вниз по лестнице, выказывая не больше правил этикета, чем первая. В этот раз Джеймс был готов, и отступил, чтобы избежать столкновения. Тоненькая девочка с блестящими глазами дала ему возможность увидеть, как, вероятно, выглядела Анжелика, когда была ребенком.
— Привет, — произнесла она, а затем бросилась на мальчика. — Отдай мне ее, Генри!
Мальчик держал в руке куклу, сжимая в кулаке волосы бедняжки, хотя игрушка выглядела так, что подобное грубое обращение не могло нанести ей большего вреда по сравнению с уже причиненным ущербом.
— Не отдам до тех пор, пока ты не вернешь Героя! — так же громко ответил мальчик, прячась позади Джеймса.
— У меня нет твоей глупой лошади! Ты потерял ее.
— Нет, не терял!
— Да, потерял!
Маркиз начал ощущать себя в роли майского дерева[7].
— Где Героя видели в последний раз? — поинтересовался он.
Генри остановился, и девочка вырвала у него куклу.
— Это не честно, Хелен, — воскликнул он.
— Ты остановился, — парировала она.
— Но он же — маркиз Эббонли, — запротестовал Генри, указывая на Джеймса. — Он был ранен на войне, и он — член «Клуба Четырех Коней». — Он подпрыгивал на носочках. — Говорят, они правят экипажем с точностью до дюйма.
— А ты должно быть Генри, — развеселившись, заметил Джеймс. Мальчик вытянулся в струнку.
— Да, сэр. Генри Грэм, милорд. — Переведя взгляд на девочку, добавил: — А это моя сестра, Хелен.
— Каким образом ты так много знаешь обо мне, Генри?
— Генри знает все о членах «Клуба Четырех Коней», — вставила Хелен, держа куклу точно таким же образом, как это делал ее брат.
— Я польщен, — ответил маркиз, протягивая руку. Генри энергично пожал ее.
— Генри, Хелен, не беспокойте нашего гостя.
Леди Найстон вышла в коридор, чтобы увести своих младших детей прочь. Анжелика, улыбаясь, стояла позади нее в дверном проеме. Генри увернулся от матери и направился обратно к Джеймсу.
— Вы прибыли сюда в экипаже? — спросил он.
Джеймс отвлекся от созерцания Энджел.
— Верхом на лошади.
— Как ее имя? — поинтересовалась Хелен из-под руки матери.
— Демон.
— Послушайте, — воскликнул Генри. — Это тот черный арабский жеребец, на котором вы проскакали из Лондона в Бат за тридцать восемь часов, не так ли?
Джеймс кивнул, удивленный тем, что мальчик знает об этом, хотя этот его подвиг входил в число тех немногих, которые можно было пересказывать вслух.
— Это он.
— О, могу я его увидеть? Пожалуйста? Пожалуйста, мама? Они установили рекорд!
— Милорд? — попросила разрешения леди Найстон, схватив Хелен за юбку: было очевидно, что она привыкла к необузданным натурам этой парочки. Ей следовало бы это сделать, рассматривать ее старшую дочь как пример.
Он улыбнулся.
— Только не трогайте его, — предупредил маркиз, и близнецы направились к двери. — Он кусается.
— Да, милорд. Мы будем осторожны, — крикнул Генри через плечо.
— Мне лучше пойти присмотреть за этим, — вздохнула леди Найстон, а затем заколебалась. — Пимрой, — произнесла она, оборачиваясь к дворецкому и указывая на стену, — пожалуйста, поправьте снова эти картины. — Бросив еще один сердитый взгляд на Джеймса, она извинилась и последовала за детьми.
— Леди Анжелика, — поздоровался Джеймс, взяв Анжелику за руку, — кажется, мы почти одни.
— Что означает, что мы не одни, милорд, — ответила та, с усмешкой отнимая у него руку. — И Саймон рассказал мне о своем плане, вы же знаете. — Девушка нахмурилась. — Вы могли бы пораньше посвятить меня в него.
Джеймс, сдаваясь, поднял руки.
— Я всего лишь верный вассал. Вините своего жениха в том, что он держал вас в неведении.
На лице Энджел появилась гримаса.
— Хорошо. — Бросив взгляд на дворецкого, она вздохнула. — Должна признаться, что после того, как я услышала от него правду, мне стало немного легче. Прошлым вечером вы были просто… — она вспыхнула, — очаровательным.
— Вы хотите сказать, что посчитали мое внимание искренним? — тихо поинтересовался Джеймс, завороженный моментом. Энджел посмотрела ему в глаза, и через некоторое время он отвел взгляд. Разрази его Люцифер, это же не соблазнение. Здесь не было никаких свидетелей, кроме дворецкого, которые смогли бы вообразить, что маркиз испытывает интерес к этой девушке. — Надеюсь, что вы были польщены.
Она с сожалением усмехнулась.
— На самом деле я была немного взволнована.
Пытаясь игнорировать то, что признание Энджел очень сильно понравилось ему, Джеймс извлек пакет, который приобрел ранее и протянул ей.
— Я хотел поблагодарить вас, — произнес он, — за то, что вы помогаете мне в поисках.
Глаза Анжелики устремились на его лицо.
— Вы имеете в виду, что нашли кого-то?
— Пока нет, — улыбнулся маркиз, не удивившись ее неудовольствию. Несомненно, у нее в запасе было еще несколько других эксцентричных женщин, чтобы всучить ему. Джеймс с нетерпением ждал встречи с ними. — Однако я продолжаю надеяться.
Девушка с улыбкой открыла коробочку. Когда Анжелика развернула содержимое, то бросила на него восхищенный взгляд, а затем разразилась бурей смеха, который маркиз посчитал весьма привлекательным и рассмеялся в ответ. Она взяла сувенир, чтобы лучше рассмотреть его.
— О, это идеально, — сумела выговорить она, поднимая подарок к свету.
— Я старался, — ответил маркиз. Вероятно, что это был самый великолепный ошейник для собаки, какой он только видел, с дюжиной разноцветных камешков, вделанных в толстую кожу. Владелица магазина выглядела ошеломленной, когда Дьявол вошел в ее лавку сувениров, и удивилась еще больше, когда маркиз направился прямо к этому ошейнику и попросил женщину завернуть его, потому что забирает его с собой. — Я подумал, что это могло бы приободрить его, — заметил Джеймс, протягивая руку, чтобы отполировать обшлагом рукава один из фальшивых драгоценных камней.
— Не знаю, что подумает Брутус, — воскликнула Энджел, засмеявшись еще сильнее, — но я обожаю этот ошейник.
Джеймс улыбнулся.
— Тогда я доволен, — тихо произнес он.
— В самом деле? — Она очаровательно покраснела, а затем посмотрела на него из-под длинных ресниц. Маркиза охватило такое неотвратимое желание поцеловать ее, что он невольно сделал шаг вперед до того, как смог остановить себя.
Джеймс в ужасе застыл, поразившись своей реакции на Энджел. Если на земле и существовала какая-либо женщина, поцеловать которую он не имел права даже думать, то это была Анжелика Грэм. Ради Бога, она принадлежала Саймону.