— Тогда зачем прикрыли меня? — понизила она голос.
Она не знала, насторожиться или благодарить профессора. Он обставил все так, чтобы уменьшить ее вину, но она не собиралась избегать наказания и даже не хотела его смягчать.
— Не вам отвечать за ошибки Эльдара, — подошел к ней учитель. — Как и за мои. Я понимал, что происходит между вами, но… Честно говоря, ничего не делал, потому что мне нравилось, как вы влияете на него.
— Значит, он обвел вас вокруг пальца, как и меня, — фыркнула Майя, и в груди закололо от горечи.
— Возможно, — согласился декан. — Я знаю Эльдара с малых лет, но даже мне порой его трудно понять. Он слишком погряз во тьме. И, похоже, не хочет из нее выбираться. — Он подал Майе руку, и девушка встала. — Предложил бы вам эликсир от разбитого сердца, но таких, увы, нет, — вздохнул учитель. — Разве что — время.
— Мне не нужны эликсиры или время, — мрачно ответила Майя. — Убедите отца, что я могу поймать Эльдара.
— Леди Майя, вы, конечно, сразили Лесану, но с Эльдаром у вас так не получится.
— Это почему? — возмутилась девушка.
— Потому что вы его любите.
Майя вздрогнула. Слова прозвучали, как пощечина. Она отвела взгляд. До нее вдруг дошло, как нелепо выглядят ее попытки что-то доказать. Профессор Белозор видел ее насквозь, и с самого начала понимал больше, чем она.
— Отец опять начнет охоту на него? — спросила, уже не скрывая страха в голосе.
— Последний Яхонт Красный с рубином Основателя для стражи будет ценным объектом, но вряд ли на его поиски отправят вашего отца. Профессор Семироз сейчас нужен для решения более глобальной проблемы.
Девушка непонимающе на него посмотрела и вспомнила:
— Коронация Темного Князя!
Сказав это, тут же сникла. Одна проблема не лучше другой. Отца скоро отправят на охоту за Темным Князем — и если насчет Эльдара все понятно, то о втором вообще ничего не ясно. Но вряд ли он будет приятнее Лесаны.
— Уже известно, кого коронует Маскарон?
— Учитывая, как сползлись темные в город, выбор у него большой, — криво усмехнулся профессор Белозор. — Но не волнуйтесь, леди Майя, ваш отец лишит головы любого, кого бы ни короновал Маскарон.
Майя напряженно улыбнулась. Хотелось верить, что так и будет.
До общежития они шли в молчании. Город в полночь жил и сверкал даже ярче, чем днем. Группки туристов гуляли по бульвару, что блистал вывесками, фонарями и магическими иллюзиями в витринах. Откуда-то из пабов и кафе в переулках доносилась музыка и смех. Женщины в вызывающих нарядах и с яркими макияжами — знаменитые ночные мотыльки Города Химер — заискивающе улыбались прохожим.
Майя никогда не ходила по бульвару в такой поздний час. Город словно сменил кожу, в нем властвовала другая степень свободы. Запретная и оттого еще более заманчивая. Однако все эти краски казались приглушенными и нелепыми. И существующими очень далеко от нее.
Девушка и профессор вошли в сквер, и голоса бульвара начали стихать. Пустота сквера вдруг оказалась еще отвратительнее суеты и распутства ночных улиц. За тишиной всегда следуют мысли, а мысли сейчас несли Майе только боль и тревогу.
Декан провел ее мимо мадам Игас, не сказавшую в упрек девушке ни слова, но посмотревшую на ее помятое платье и профессора так красноречиво, что и сапожник лучше ругательства не подберет.
Когда Майя оказалась в своей комнате, она не стала снимать верхнюю одежду. Рухнула на кровать и укрылась с головой, желая спрятаться от всего мира.
«Может, ты только начала меня узнавать».
Майя сжалась еще сильнее. Перед внутренним взором застыл равнодушный взгляд синих глаз. Их хозяин не сомневался, когда уходил.
Есть правда, которую лучше не искать. Как есть и маски, которые лучше не срывать.
***
Несмотря на успехи своей матери в карьере актрисы, Майя никогда не находила в себе особых театральных способностей. Самое ее большое достижение на этой стезе — умение делать вид, что все хорошо. Она научилась этому еще в десять лет, когда приехала к тете Эмме. Поначалу плакала каждый вечер, тоскуя по отцу и дому. Тетя говорила, что это пройдет, что человек ко всему привыкает.
Но прошло семь лет, а Майя не привыкла. Зато научилась притворяться, что привыкла, что не замечает, как одноклассники открыто сторонятся ее и перешептываются за спиной «ведьма… колдунья…». Научилась держаться бесстрастно, когда тетя, найдя в ее комнате запретную литературу о волшебстве, до покраснения била линейкой по рукам и выбрасывала любимые книги на помойку. И научилась плакать под одеялом так тихо, чтобы никто не узнал, какое отчаяние ее охватывает, когда в особняке гаснет свет, и ночь обостряет до предела ее одиночество. Семь долгих лет она учила эту роль. И семь последних дней снова привычно играла ее.
— Ну довольно! — воскликнул отец и раздраженно отвел меч от ее горла в сторону.
Их окружала иллюзия тренировочного зала: бескрайнее холмистое поле с дикой травой и полевыми цветами из васильков, колокольчиков и ромашек. Прыгали кузнечики, летали бабочки. Где-то недалеко в траве лежал выроненный Майей меч.
— Разве тренировка подошла к концу? — сконфуженно спросила девушка.
— К концу подходит мое терпение, — хмуро заметил отец. Майя встала и озадаченно глянула на него. — Ты не сосредоточенна, Майя, — раздраженно сказал отец. — Я десятый раз выбиваю у тебя из рук меч.
— Прости.
— И десятый раз извиняешься. Хватит!
— Как скажешь.
Профессор Семироз еще больше нахмурился.
— Майя, я скоро точно отправлю тебя к тете Эмме.
— Но что я сделала? — растерянно спросила девушка. Она ведь всю неделю была ниже травы, тише воды. Ходила на все уроки, выполняла домашние задания и поручения. Возвращалась в общежитие задолго до наступления темноты. И вообще вела себя, как самая прилежная ученица Академии. — Я все делаю, как ты говоришь.
— Это меня и пугает… — Майя удивленно глянула на чародея, который тревожно смотрел на нее. Пусть ей удалось убедить сокурсников и учителей, что в ее жизни ничего не изменилось, но с отцом этот трюк не сработал. Видно, не так хорошо она умела играть, как думала. — Ты все эти дни ходишь, как бездушная кукла, — фыркнул профессор. — Так никуда не годится! Ты что, больше не желаешь стать чародейкой?
— Конечно, желаю! — тут же спохватилась Майя, но быстро сникла. — Я не хотела тебя расстроить.
— Я не расстроен, я обеспокоен.
Майя промолчала. Она нашла глазами в траве меч, подняла его и посмотрела на свое отражение на исцарапанном затупленном клинке. Синяки под глазами выдавали ее бессонницу.
Проснувшись утром неделю назад, первые секунды она не хотела признавать случившееся. Ей так хотелось верить, что это просто паршивый сон. Кошмар, который исчезнет вслед за ночью. Но, как и зеленая ленточка на ее запястье, ноющая боль в поцарапанных ладонях безжалостно напомнила, что не все кошмары исчезают с рассветом.
— Яхонт Красный обманул тебя, — вырвал из воспоминаний голос отца. — Он наполовину нелюдь, а они склонны дурить и использовать людей. Да ты сама знаешь, я ведь учил тебя этому с детства.
— Учил, — вяло кивнула Майя.
— Это будет тебе достойным уроком. Прими его и больше не повторяй таких ошибок.
Майя подняла взгляд на отца. Всегда собранный и сосредоточенный, что бы ни случилось. Казалось, ничто не может пошатнуть его уверенность в себе. Отец прав, она не должна забывать, что ее главная цель — стать хорошей чародейкой. И не просто хорошей, а той, что превзойдет выдающегося родителя, иначе никогда не выйдет из-под тени его славы.
Майя перехватила поудобней меч. Эльдар остался верен своему делу, а она останется своему. Если на то пошло, она даже самым глубоким чувствам не позволит мешать ей идти к заветной мечте! В груди вспыхнул обжигающий гнев, стоило ей вспомнить взгляд Эльдара. Как он смотрел на нее сверху вниз, а она беспомощно сидела на земле. Она вдруг поняла, как зла. Зла на него, на себя, зла на все, что помнит о нем и так желает забыть. Но, увы, вряд ли сможет.