Сколько выходит, Торбен?
— Пять, дядя Эрстед. Если Абасалона с бургомистром объединить.
— Андерс Сандэ Эрстед, гере младший брат… Что вы можете сказать в свое оправдание?
— Ни-че-го!
Полковник встал, повел плечами. Глянул, не мигая — добро б на собеседников, а то в Мировой Эфир.
— Считай, Торбен, считай… Галуа мертв. Мертвы Жан Батист Фурье и Софи Жермен. Волмонтович умирает, и, если ему не помочь, — погибнет без возврата. Таких, как он, даже Ад не принимает… Наивная и крепко битая жизнью фрекен Пин‑эр приняла нашего поэта за бойца-наемника, расквасив ему нос. Единственное, что радует — статуя Абасалона. Давно пора. Братец Ханс! Дружище Торвен! Мы опоздали — Филон начал войну. Теперь он не остановится. Война, друзья! И эту войну мы проигрываем…
Молчание. Ни звука, ни вздоха. Даже гоблин в камине закусил черные губы, боясь помешать. Тихо-тихо, тихо-тихо…
— Филон очень уважает своего земляка Карла Клаузевица. Наизусть учит. В Париже он дал авангардный бой — и выиграл. Следующий удар будет нанесен здесь, в Дании. На этот раз — наверняка. Насмерть! Поэтому я рискнул с шарльером. Насколько опередил врагов, не знаю. Думаю, скоро они придут — за нашими головами.
Тихо-тихо, тик-так…
Бац!
Пистолет Великого Зануды ударился о столешницу. Подпрыгнул, блеснул победной медью. Вспомнили? Пригодился? То‑то же!
— «Иных фельдмаршалов-растяп спасает Генеральный штаб», — ровным голосом сообщил Торвен, доставая из ящика пороховницу.
— «Ход дел предвидя современный, — согласился академик, — составил я совет военный…»
В этом доме великого Гёте знали все. Не стал исключением и гере младший брат. Задумался, провел пальцами по твердому подбородку.
— «Мне кажется по‑прежнему разумным, чтоб мы укрыли армию свою в овраге незаметном и бесшумном. Наш выбор оправдается в бою».
— Значит, в Эльсинор?
И — прорвало. Заговорили разом, быстро, торопя друг друга. Голоса, отличные вначале, с каждым мгновением становились все более схожими. Звуки сливались, пулями летели слова:
— Почему в Эльсинор? Лаборатория, запасы, архив, склад… Филон уверен, что доберется первым, значит… Ослов и ученых в середину! Братец, ты нужен в Копенгагене, сиди и пиши письма!.. Королевская канцелярия пишет!.. Нет, старина Торвен, Эльсинор я им не отдам. Прятаться не стану… Инвалидная команда — в штыки!.. Ерунда, главное — маневры… Банка хоть заряжена? Что значит — «в процессе»? При Ватерлоо Груши тоже был «в процессе»…
Гоблин в недрах камина опомнился и стал подслушивать. Смысл ускользал, отскакивая от мохнатых ушек. Промучившись пару минут, гоблин сдался — и нырнул в угольную пыль. Ну их всех!
— Король узнает — без голов останемся. Хорошо, хоть четвертование отменили… Введут снова — персонально для академиков… Лучше без голов, чем… Волмонтовича довезем? Совсем никакой… А пироскаф на что? Наши датские пироскафы — самые пироскафные… Живьем в Банку залезешь, но чтобы к вечеру!.. Склад, склад береги!.. «Марш вперед, трубят в поход, Смерти волонтеры…» Ты еще «Марсельезу» спой…
— В Эльсинор?
— В Эльсинор!
Хлопнула дверь. Шаги на лестнице — дальше, глуше… Матушка Тишина осмелилась вернуться в свои владения. Заглянула, осмотрелась. Осмелела. Пустая комната, сдвинутые стулья, рухнувшая стопка папок на зеленом сукне.
Тихо-тихо.
— В Эльсинор? — офицер на портрете шевельнул губами:
Не спорю. Место славное для сеч,
Где разгуляются рука и меч.
Старый вояка тоже читал «Фауста».
Сцена третья
Пироскаф «Анхольт»
1
Датчане должны быть благодарны Вильяму Шекспиру — за Гамлета, принца Датского. И незачем трясти старыми пергаментами, доказывая, что подлинная история Амелета, сына Хорвендила, лихого и хитрого викинга, рядом с шекспировской не лежала, не сидела и даже призраком не бродила. Невелика беда — по сравнению с тем, что англичане с собственным Артуром-королем сотворили.
Зато помнят и помнить будут.
Дания, Эльсинор, Гамлет — коротко, а словно целый мир увидел. Шведы, соседи злокозненные, подобного не удостоились, как бы ни пыжились с Карлами Не-Упомнишь-Номеров. И в житейском плане — чистая прибыль. Северное море — обжитой дом. Отчего бы не сесть на корабль да не сплавать прямиком в славный Эльсинор? Не прикоснуться к влажным камням, еще хранящим драгоценное эхо:
Быть иль не быть — вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться…
Заодно и хозяев порадуешь. Щедрый гость — великое благо. Спасибо, Шекспир, Потрясатель Копья! Ты знал толк в публике — за что денежки несет, кому в кассу ссыпает…
Торбен Йене Торвен надвинул шляпу на брови, зябко повел плечами. Застегнул верхнюю пуговицу сюртука. Подвела Королевская обсерватория, погорячилась с прогнозом. Был зюйд-зюйд-ост — и нет его. С полудня — устойчивый норд. Тучки, а на горизонте — тучищи.
Не дай бог, дождь подвалит, а с ним — шторм.
Эресунн — узкий пролив между датской Зеландией и Западной Швецией — покрылся мелкой противной рябью. Пироскаф «Анхольт» бодро шлепал колесами, дыша оптимизмом и угольной пылью. До цели — вожделенного Эльсинора — оставалось полчаса тихим ходом. Можно берегом полюбоваться, поразмышлять о странностях бытия. Скажем, о том, что Эльсиноры сами по себе не возникают, не растут среди камней.
Хорошо Шекспиру — взял и придумал.
Квадратная громада крепости по левому борту украсилась белым дымком. Секунда, другая, и море вздрогнуло — звук выстрела нагнал пироскаф. Ничего страшного — стреляли один раз. Цитадель Кронборг слала весточку резвому «Анхольту». Вижу, мол, стою на страже. А ты, малыш, плыви с богом, шевели колесами. Вот если бы я, крепость, дважды пальнула, тогда дело иное.
Третий выстрел — прицельный.
Темный страшный Кронборг и был настоящим Эльсинором. Драматург, не особо задумываясь, переименовал цитадель, дав ей имя соседа-поселка. Тот, правда, тоже никакой не Эльсинор, а Хельсингер. Но что с барда-англичанина взять? Если задуматься, вышло наилучшим образом. Приезжих ротозеев сперва можно в Кронборг свозить, дабы мрачным величием прониклись. Тюрьму крепостную показать — действующую, с живыми заключенными. Впечатлились? А теперь — гвоздь программы: весельчак-Хельсингер с его тавернами-кофейнями!
Как у Гамлета:
Зачем приехали вы в Эльсинор?
Тут вас научат пьянству…
Хотя попадаются знатоки-буквоеды, язвы ходячие. Вопросы задают. Кронборг — одно, поселок — иное… А Эльсинор, простите, где? Настоящий, из трагедии? Того и гляди, деньги назад стребуют, по всей Европе ославят.
Конфуз!
Лет десять назад, когда Дания только-только очнулась после военного лихолетья, этот вопрос обсуждали всерьез. Давний знакомец Торвена, офицер с портрета, собрал в Амалиенборге умников-разумников: дайте совет! Гости к нам едут, а Эльсинора‑то и нет.
Непорядок!
Зануда сидел тихо, слушал. И не выдержал. Нет? Что значит — нет? Будет! Построим! В лучшем виде! В ответ дернулся ольденбургский нос — Его Величество изволили кисло ухмыльнуться.