— Я не хочу ехать в казино, — твердо сказала я. Мои слова прозвучали в полной тишине, словно разрыв натянутой струны. Антон резко остановился, закаменел спиной, а вот я не смогла так быстро среагировать. Врезалась на полном ходу в тело, словно вылитое из стали, отлетела, как полунадутый мяч, ударившись плечом об стену.
— А я не говорил, что от твоего желание что — то зависит, — его лицо, вдруг оказалось прямо напротив моего. Сузившиеся зрачки, раздувающиеся ноздри — он был в ярости, и она ему очень даже шла. Больше чем постоянная несстественная ухмылка, которой, как я поняла, он прикрывался как ширмой.
— Или что, убьешь меня? — вредно спросила, выпятив вперед подбордок.
— Я не маньяк — потрошитель. Нет. Руки марать об твою облезлую личность нет смысла. Просто сдам тебя Аллесгуту и его приятелям.
— Не отдашь. Я тебе, зачем то нужна, вот только не ясно зачем. Пока еще не поняла.
— Не обольщайся. Я просто хочу вернуть тебе должок, ты все же спасла мне жизнь. И как только я разберусь с нашими с тобой общими проблемами, можешь валить на все четыре стороны, — прорычал этот бесчувственный гад, вталкивая меня в комнату. Только теперь я заметила, что пояс с халата слетел где — то, и дурацкая тряпка сейчсас ничего из моих прелестей не скрывает. Погодский, погано улыбнулся, и показал глазами на кровать. Меня аж затрясло от такой его наглости. Подскочила к мерзавцу и с размаху залепила ему такую пощечину, что у меня руку заломило. В глазах Синоптика не появилось раскаяние. Скорее обалдение, смешанное с явным желанием дать мне сдачи.
— Сволочь, — гаркнула я, обрызгав дурака ядовитой слюной. Надеюсь, он сдохнет в муках.
— Ничего не понял. За что ты меня? — потирая поросшую щетиной щеку, задумчиво спросил Антон. — платье не понравилось? Или у тебя «такие дни»?
— Какое платье? — вопрос меня озадачил. А точнее привел в полное недоумение. Но показывать этому балбесу свое удивление я не стала.
— На кровати лежит платье, ну и так по мелочи. Не можешь же ты идти в… Ну, как сейчас. Хотя, ты произвела бы фурор и отвлекла народ сто процентно. Для этого ты мне, собственно и нужна завтра. Ты же не согласишься голышом гарцевать по казино, я прав?
Платье выглядело отвратительно. Предельно «проститутская» тряпка цвета «ну возьмите меня» радовала глаз миллиардом сияющих пайеток, павлиньими разводами и декольте такой глубины, что у меня началась изжога. Рядом лежал комплект нижнего белья в стиле цветастой «красотищи», сетчатые чулки, туфли на головокружительной «шпильке» при виде которых я почувствовала головокружение и парик, имеющий предназначение превратить меня в жгучую брюнетку, что мне, кстати, никогда не шло.
— Да уж, — только и смогла выдавить из себя я. — Я думала, то со вкусом то у тебя получше будет. Оказалось все очень печально. Прости, братан, но я это не надену, лучше отдай меня сразу Аллесгуту.
Он правильно меня понял. Вот клянусь. Синоптик сник понимая что заставить меня напялить на себя красотищу он не сможет. Мне его даже жалко стало, вот ей богу. Потому, выждав эффектную пауз, я выдала.
— Надо будет заехать кое — куда перед казино.
— Куда? Слушай, давай без самодеятельности. Мало мне проблем.
— нет у тебя выбора. Или так как я говорю. Или без меня. Мы на чем поедем то, ты же говорил, что до города не добраться просто так. На бетмобиле, или может ты на закорках меня понесешь? Я не против, посидеть на твоей шее, кстати. А платьюшко, сам можешь на себя нацепить. Тебе пойдет. И я не нужна буду. Ты произведешь не меньший фурор, чем я в чем мать родила.
— Да ты можешь помолчать? — взревел ангелочек. Куда там. Меня несло по кочкам. Нервное напряжение, которое вдруг начало отпускать, деформировалось в «словесный понос», с которым бороться я была не в силах.
Погодский схватил меня за грудки, притянул к себе и накрыл мои губы своими. Хорошо, что он впился пальцами в халат, иначе я бы просто не удержалась на подкосившихся ногах.
Икнула, когда он наконец оторвался от меня и поняла, что не могу произнести не слова.
— Прекрасно, — довольно хмыкнул мерзавец, оттолкнув меня на кровать. — Я нашел кнопку выключения звука. В шкафу одежда. Через десять минут жду тебя в кухне. Я в отличии от тебя озаботился ужином. Знал, что ждать милости от столь неорганизованной особы не стоит. Потому заехал в ресторанОн ушел, весело насвистывая, оставив меня совсем одну, в полном раздаре с чувствами и дурацкими вернувшимися страхами. Я обняла колючее от пайеток платье и заплакала.
Через десять минут я не смогла явиться в кухню. И через двадцать. Только спустя полчаса добрела до встроенного в стену шкафа, и достала оттуда мужские трусы боксеры, мужскую футболку, севшую на меня, как платье, белые спортивные носки огромного размера и шорты, которые доходили мне длиной до щиколоток. Все тряпки пахли этим поганцем, что слегка привело меня в чувства. Нарядившись, стала похожа на огородное пугало, затянула шнурок на талии, чтобы шортики сидели пококетливее, а точнее не сваливались с моих тощеньких бедер. Ну, ничего, Погодский, я тебе устрою гвадалахару. Повеселев от мыслей о пытках, которые ожидают Синоптика, пошла на запах, весьма аппетитный кстати. Живот свела болезненная судорога. Только сейчас я поняла насколько голодна.
Глава 14
Сны — всего лишь отблеск прожитого нами дня. Они могут быть совершенно фантасмагорическими. Таким образом наш мозг защищает нас от разочарований и усталости, ставших нашими постоянными спутниками. Ложиться спать на сытый желудок- преступление. Мне не снились сегодня пони, какающие зефирными радугами. Нет. Я подскочила на надувном матрасе, который щедро отделил мне Синоптик в качестве царского ложа. Проснулась, сдерживая рвущийся из груди вопль, запуталась в одеяле и скатилась на голый пол, больно ударившись бедром об валяющийся рядом насос, который сама же и бросила, поленившись убрать. Мой кавалер явно не отличался особой куртуазностью и галантностью, надувать проклятый топчан пришлось мне самой. Ощущения просто непередаваемые должна сказать. Может поэтому меня мучали кошмары весь остаток ночи.
Я переползла обратно, отметив, что матрас как — то странно прослаб, прикрыла глаза и задумалась.
«Ты понятия не имеешь. Что она такое» — прозвучали у меня в голове слова Погодского. Так не говорят о детях. Именно эта фраза, брошенная красавчиком в пылу спора, всплыла в моем сознании заставила меня проснуться.
Прислушалась. Тихое шипение, на которое я сначала не обратила внимания, превратилось в нарастающий свист. Я поерзала на простыне, пытаясь улечься поудобнее. Матрас странно всхрипнул, резко выкинул меня вверх. Раздался грохот, от которого меня контузило, откинуло под журнальный стол, стоящий в полуметре от спального места. Я заорала, странным образом сложившись так, что поместилась в проем между полом и стеклянной столешницей. Что то шлепнулось сверху, накрыв конструкцию из моего тела, стекла и гнутого металалла, словно гигантский парашют.
В ушах звенело, в глазах плясали красные мушки. Дернулась, пытаясь выбраться — безуспешно. Ноги, руки, словно узлом связались.
— Где она? — сонный голосок Сони звучал испуганно. Интересно, как они тут оказались. Я не слышала ни стука двери, ни шагов, оглушенная взрывом. Прощелкала момент появления гостей. — Тох, мне страшно. Анфиса же не могла взорваться?
— Анфиса может все. Женщина — катастрофа, — пробурчал Погодский, судя по топоту, шарящийся по комнате. Вот честно, с одной стороны мне хотелось позвать на помощь, но представив издевки и подколы я передумала. Затихла, решив, что сама вполне смогу выползти из под чертова стола, а потом навру с три короба, о том где пряталась, и «вася в пинжачке»- даже матрас не надула. Значит еще не ложилась.
— Но где она тогда? — задала резонный вопрос девочка, — давай под матрасом посмотрим.
Я с трудом сдержала смех. Ну да, под матарсом. И почему этот балбес говорит, что я не надула дурацкую дыбу? Да я упахалась, пока подготавливала себе спальное место. Ну да, не сообразила сразу, что надо делать, так я и не предендую на звание главного «накачивальщика» надувных изделий.