Читать интересную книгу Чертов ангел (СИ) - Максимовская Инга

— Какого хрена тебе надо? — прошипела я, когда наконец обруч сжавший горло ослаб.

— Топтать буду, — спокойный голос Синоптика подействовал лучше холодной воды.

— Кого, я не дамся, — глупо хихикнула я. — Тоже мне, курицу нашел.

— Да педали, дура. Чтобы вода на твою тупую черепушку потекла. Даром ты мне сдалась.

— Тогда уж и спину потри, я не достаю, — вздохнула я обреченно. На голову мне обрушился дождть из ледяной воды, заставивший задохнуться. — Что за сюрприз то, надеюсь не вот это вот все?

— Нет, завтра мне будет нужна твоя помощь.

Глава 13

Я, в принципе, к сюрпризам отношусь с опаской. Не люблю делать вид, что в восторге от какой нибудь глупой фигни, презентованной от всей души щедрым дарителем. А уж от этого бесстыжего нахала, обнаженный торс которого блестел о капелек воды в каких то сантиметрах от голой меня, ожидать можно всякого западла, это то я уже успела уяснить.

Все наши фобии, страхи и прочая психологическая лабуда, идут из детства. И тут уж ничего не поделаешь. Я лично не знаю счастливцев не приобретших ни одного мало — мальского «загона». Думаю, что даже у детей Марии Монтессори, все равно были психотравмы, иначе это были бы не дети а киборги, с ротором вместо сердца, и стальными, позвякивающими при ходьбе…хмм, Фаберже. Ну, вы поняли.

Почему я не переношу сюрпризов? Да потому, что у меня, как раз отсутствовали в детстве вышеописанные атрибуты. И маленькая Анфиса, получившая вместо вожделенной, писающей и плачущей настоящими слезами, куклы, в подарок ко дню рождения набор для поккера, до сих пор живет во мне. И помнит горькое и болючее разочарование.

— Держи, клоп, — поздравил меня папуля в своей манре, потрепав по взъерошенным кудрям тонкими, длинными, как у пианиста, пальцами.

Я не заплакала — это было бесполезно. Нет, улыбнулась беззубым ртом семилетки, прижала к груди глянцевую коробку, в душе рыдая крокодильими слезами.

Кукла у меня появилась через месяц. Я ее купила сама, на выигранные у дворовых мужиков, постоянно отирающихся на лавке у подъезда, деньги. Только вот, дурацкий пупс был мне уже совсем не интересен. Манили другие игры. Папуля сумел одним своим подарком дать мне понять, что я принадлежу совсем другому миру, с которым потом с таким рвением, до конца своей жизни боролась бабуля, вытравливая из любимой внучки, как она говорила, «адское семя». И теперь, я точно знаю, что сюрпризы это поганое дерьмо, добиться желаемого можно только своими силами.

— Ого, ты не заболела? — голос Синоптика вырвал меня из не очень то веселых воспоминаний.

— Здорова, как корова, — пробубнила я, уставившись на халат в руках наглеца, не уважающего моего личного пространства. Он улыбнулся, так открыто, что мне стало стыдно за свои грубые мысли, и вдруг сграбастал меня ручищами, как младенца завернув в чертову махру.

— Да, а почему молчишь тогда?. Мне становится страшно, когда ты немеешь.

— Меня пугает другое, — пропищала я, забарахтавшись в руках этого придурка выброшенным на землю тюленем. — Какого черта ты творишь? Что ты себе позволяешь, вообще? Убери от меня свои чертовы лапы, поганец.

— Как скажешь, детка, — Погодский разжал ГАДСКИЕ объятия, и я кулем обвалилась к его ногам, выглядя при этом максимально жалко. Черт, чтоб его разорвало, подонка. Забилась, запутавшись в идиотском халате, так, что казалось, что чем больше я пытаюсь выпутаться, тем сильнее затягивалась на мне махровая удавка.

— Ты непередаваема, куколка, жаль, что не в моем вкусе, — поморщился чертов ангел, приподнимая меня за шкирку, как шелудивую псину. — Не дергайся. Я не стану к тебе приставать. Не настолько я изголодался по женской ласке. Завтра у нас тяжелый день. Надо отдохнуть.

— Может расскажешь, какую кару ты мне приготовил? — смирившись со своим положением, опинтересовалася я у обнаглевшего вкрай Синоптика, прижимающего меня к своей груди, словно спеленатого младненца. — И в конце — кконцов, поставь меня на землю, и распутай. Я вполне могу сама дойти до твоей гребаной избушки.

— Я не обещал кары. Речь шла о сюрпризе. Тебе же надоело сидеть в четырех стенах, не так ли? — Улыбнулся мерзавец, выполняя мое пожелание. Ноги наконец почувствовали земную твердь, однако серце в груди все еще продолжало трепыхаться и дыхание никак не хотело выравниваться. — Ты когда нибудь играла в казино?

Черт. Твою мать. Земля под моими голыми ступнями загорелась. Именно так и никак иначе. Я так и знала, что сюрприз будет говенным. Прям задницей чувствовала. И это не может быть совпадением. Или может? Посмотрела в глаза бандита, стоящего напротив, так близко, что я слышала его дыхание, чувствовала горячие выдохи распаренной щекой. Он смотрел на меня открыто, ну просто мальчик — колокольчик. Так смотрят всегда, когда хотят солгать. Эх, бабуля. Прости меня. Из — за какого — то козла, все твои многомесячные труды, похоже, пойдут псу под хвост. Я вздохнула, встряхнулась, словно мокрая болонка, и отрицательно мотнула головой, надеясь на чудо.

— Нет, я никогда не играла. Не азартная я, — ложь далась мне очень легко. Папа учил меня блефовать с самого сопливого детства. Никогда не открывать карты. Сейчас он бы мной мог гордиться. — Странный способ спасать мою жизнь, таская по злачным местам, ты не считаешь?

— Он был бы странным, будь мы с тобой нормальными, — мурлыкнул Антон, и я, вот уж странность, не нашлась, что ответить. Да и вообще, забыла, как разговаривать, потому что этот коварный тип, гражданской наружности, взял меня за руку и повел в сторону избы, словно козу на заклание. Его прикосновение, подействовало на меня, словно гипноз, и я пошла безропотно, вот уж чудо. И эта реакция на мужчину, незнакомого, скорее всего, убийцу, испугала меня до кровавых чертей в глазах.

Сонечка спала, обняв маленького, похожего на кусочек облака, котенка, который, вот уж чудо, оказался белоснежным. Погодский замер на месте, словно напоровшись на невидимую преграду.

— Это что? — прошипел он, ткнув пальцем в котенка. — Какого хрена это существо делает в моем доме? Одни проблемы от тебя и твоего влияния.

— Оно делает жизнь твоей приемной дочери не такой несчастной, — выдохнула я. — Ты никогда не думал, что Сонечка просто ребенок? Чем тебе котенок то не угодил, ирод? У девочки, по крайней мере друг появился. Не компьютерный уродец, а настоящий, живой приятель, которого можно обнять. А ты, бесчувственный чурбан.

- Не говори того, о чем не имеешь и малейшего понятия, — рык мужика и его перекосившееся болью лицо, меня, откровенно говоря напугали. — Ты понятия не имеешь, что это за ребенок. Что она такое. И не лезь своим длинным носом туда, куда тебе вход закрыт.

Погодский протянул руку к спящей малышке. Соня причмокнула во сне и счастливо улыбнулась. Маленький котенок, почувствовав движение воздуха приоткрыл все еще мутные глазки, выгнулся дугой ии зашипел, мазнув лапкой с выпущенными коготками воздух, возле пальцев обалдевшего от такой наглости Синоптика. — Защитник, блин. Ну ничего, я тебя все равно выгоню, — как то не очень уверенно прошептал хозяин дома. Животное мяукнуло, вздыбило шерсть на загривке, понимая, что в этой битве победило.

Погодский обреченно вздохнул, достал из шкафа плед, укрыл Соню и поманил меня за собой.

Ну, в этой битве побежденной оказалась не я, и это меня порадовало. Хотя, в чем то этот балбес был прав — я не должна лезть в из жизнь. Не нужно, в противном случае можно увязнуть с головой, а в мои планы совершенно не входит это сумасшедшее недосемейство. Они мне не нужны. Никто не нужен. Самой до себя. Надо спасать свою шкуру. Вы можете считать меня бездушной, эгоистичной и прочее бла — бла — бла. Но так легче жить. Я всю жизнь бежала от привязанностей любого рода.

«Ты не должна» говорила мне бабушка и я ее слушалась. Беспрекословно. Я не должна была иметь домашнее животное, потому что ответственность за него не могла нести. Я не должна была дружить с Петькой из второго подъезда, просто потому, что он не моего поля ягода, кто это решил, не знаю. Не должна была поступать в институт на журналиста, мой удел был стать учительницей, как того хотела бабуля. И еще миллион «недолжна», сделавших мою жизнь прекрасной, но какой — то недоделанной, что ли. Я вдруг посмотрела на Сонечку другими глазами — глазами девочки Анфисы и поняла — она несчастна.