Читать интересную книгу "Общие вопросы этнографии русского народа. Традиция. Этнос. Религия - Олег Викторович Кириченко"

родному; в 4‐х, наконец, Россия, по определению своих отношений к ханам, удержала за собою, как государство самостоятельное, право войны и мира без посредства ханов и их сановников. Александр только одним умением вести переговоры, благоразумною настойчивостью и выжиданием времени достиг того, что Россия, совершенно покоренная монголами и решительно не имевшая сил им противиться, получила от своих могущественных повелителей того, чего не всегда добиваются другие народы, даже после упорной борьбы..»[838].

Св. кн. Александру пришлось действовать в условиях существования двух агрессоров с Востока и Запада, в связи с чем необходимо было выбрать правильную стратегию поведения по отношению к тем и другим. Как величайший дипломат и выдающийся государственный ум, св. князь оценил Восток не как конкретного врага — монголов, мучителей русских людей, а как определенную цивилизационную силу, живущую по своим законам. Суть восточной политики, как он правильно оценил, заключалась не в агрессии по отношению к сопредельному государству и народу, а в оценке его силы и влияния. Монголы напали на Русь потому, что та была слаба. Если бы она являла оплот величия и силы, то такого нападения просто не произошло бы. Монголы не пошли далее на Запад именно по этой причине. Поэтому, если монголы завоевали Русь, они сделали это естественно, и не их в том вина, а наша. Наша материальная сила не позволила держать их на расстоянии. Значит, наше дело теперь — укрепляться, становиться на ноги и материально возрастать, чтобы подобно Западу не дать поводу к нападению на себя. Тем более, что Восток не может надолго завоевывать, создавать империи, и надо быть готовым, что со временем власть монголов развалится и тогда надо действовать. Но уроки из монгольского завоевания необходимо сделать.

Запад для св. кн. Александра был склонен к агрессии независимо от силы Руси, потому что важнее всего для этого региона была религиозная слабость противника, которая заключалась, по мысли Запада, в «схизме» Руси. Это заставило западных рыцарей в 1204 г. пойти на Константинополь, захватить и разграбить город. По отношению к Западу единственным усмиряющим средством была вооруженная борьба. Она давала возможность сохранить в целости и веру, и Церковь.

Вместе с тем Запад признавался князем источником культуры и оплотом широкой и разносторонней хозяйственной деятельности, в связи с чем с ним необходимы были широкие культурные и торговые контакты. Как новгородский князь, святой Александр понимал глубокое значение Новгорода. И уникальность его виделась не в демократических формах управления, а в возможности быть мостом между Русью и Западом. Единственное наличие этого моста снимало «естественную» агрессию Запада в отношении Руси. Это был уникальный канал взаимодействия, выгодный и Западу, и Руси. Вот почему св. князь действует крайне осторожно по отношению к Новгороду, не наказывает горожан за бунты и неповиновения[839], не разоряет города, не разрушает его уклад, а лишь ставит во главе его лояльных княжеской власти людей. Св. князь добивается чрезвычайной милости для города у ордынского хана, позволившего Новгороду самому собирать и привозить дань в Орду. Князь наверняка понимал и чрезвычайное положение Новгорода как особого церковного и монашеского центра в условиях разоренной монголами Русской земли. Здесь продолжало развиваться подвижничество, в то время как в других местах эти очаги были погашены[840]. Если посмотреть на проблему Новгорода шире, в историческом контексте, то можно заметить такой важный факт: пока Новгород оставался самобытным центром Руси, проблема взаимодействия ее с Западом могла решаться в более‐менее мирном ключе. Но как только город был взят «на щит», сначала Иоанном III, а потом Иоанном IV, начался период жестких отношений с Западом, приведших к Смуте, разорению Московской Руси и поставивших страну в крайне тяжелое положение. Для Руси жизненно необходим был новый Новгород, равноценный прежнему. Вот почему появление Санкт‐Петербурга было делом и закономерным, и насущным для страны, которая не выдержала бы длительного военного давления с Запада. К сожалению, опыт св. князя Александра не был учтен ни Иоанном III, ни его внуком, иначе стране и народу удалось бы избежать многих военных противостояний с Западом в XVII–XVIII вв.

Святой кн. Александр в своей мудрой восточно‐западной политике был истинным евразийцем (принципиально отличающимся от современных), суть политики которого заключалась не в роли медиатора, соединительного звена между Западом и Востоком, а в утверждении самостоятельного положения России на этом огромном территориальном отрезке. Нынешние евразийцы не ценят главного в русской традиции — ее православности, считая, что уникальным является лишь территориальное расположение России. Поэтому православие для них почти то же самое, что ислам, буддизм и иудаизм, в то время как св. кн. Александр ради православия воевал с западными рыцарями и ради него шел на поклон к восточным завоевателям. Отстаивая православие и православный народ, святой князь отстаивал и будущую свободу России, в этом заключалась его мудрость как правителя.

В имперский период в России была явлена государственная попытка, во многом успешная, использовать имя святого князя Александра для создания «русского политического модерна». Подробнее надо говорить об этом отдельно, здесь же мы отметим, что Россия тогда двигалась в правильном направлении, изыскивая с каждым новым этапом (в XVIII–XIX вв.) все больше возможностей для реализации в жизни опыта и образа святого благоверного князя Александра Невского. Но этот путь был прерван именно революционерами, в том числе большевиками. Если говорить только о политической стороне, то революционеры воспользовались тем, что Запад сумел на восточных рубежах России создать фактически свой форпост в лице Японии и с этого плацдарма начал действовать против нас. Война с Японией в 1905 г. показала, что на востоке у России появляется принципиально новый противник — восточное государство с западной «прививкой», т. е. «государство, склонное к агрессии», для которого одной демонстрации мощи (со стороны России) было недостаточно. Для снятия этой агрессии была необходима реальная армия и флот на этих берегах, а не где‐то в Петербурге; стал необходим еще один Петербург на Востоке! Япония была первой ласточкой меняющегося на глазах восточного мира, который при включенности в сферу западных достижений приобретал и западные ментальные черты. На Восток, в период столыпинской реформы, срочно перебрасываются сотни тысяч переселенцев, русских крестьян. Дальний Восток, Приморье, Алтай, Сибирь оживают, пребывая в новом торговом и культурном ритме. Но, ни экономических, ни военных сил (точнее, времени, по образному выражению П. А. Столыпина) России явно не хватало для того, чтобы вести и на Западе и на Востоке равноценную экономическую и культурную политику и одновременно содержать здесь и там мощный контингент войск. Времени не хватало, чтобы решить эти проблемы, потому что агрессор, как и революционеры,