— Ну как?
— Ничего! Спасибо!
— Замуж собираешься?
— Что вы!
— А чего? Долго ли? Потом лицо его стало серьезным, построжало. — Это ты верно, учиться тебе надо! И привет тебе от Филимона Матвеевича!
— Как он? — живо спросила обрадованная Надя.
— Был проездом из отпуска. Майора получил, брюшко отращивает!
— Ну, до брюшка ему еще далеко! — пошутила она, вспомнив объемистый живот полковника Тарасова. Стол ломился от нехитрых закусок. — Ешьте, ешьте! — подбадривала всех Верочка. — Винегрету целый таз наворочали.
Основную закуску составляла колбаса трех сортов, целый отряд селедок с луком, обильно политых подсолнечным маслом. Соленые огурцы и помидоры из деревни привезла Аня и огромную бадью квашеной капусты. Были еще соленые грибы, но мало. Ведро вареной картошки было встречено громовым «Ура!». Спиртного тоже оказалось маловато, и то больше по мужчинам разошлось. Надя свой стакан быстро и незаметно перелила соседу, а себе налила какой-то минералки. Рядом с ней, справа, сидел молодой широкоплечий крепыш с загорелым лицом, очевидно, шофер, потому что пахло от него смесью одеколона «Шипр» и бензина, а под короткими ногтями чернели полоски неотмытого мазута. Первое время, проявляя неумеренную симпатию к ней, он норовил под столом положить свою руку Наде на колени, но, получив несколько звучных шлепков, а руки у нее были не по-женски сильные, обиделся, повернулся к ней спиной и стал обсуждать с соседом текущие международные события. По мере того, как пустела бутылка, подвинутая им к своей тарелке, он возбуждался все более и наконец взорвался и завопил:
— Да рука бы моя не дрогнула, не только Берию расстрелять, а и всех, кто там остался. Дайте мне Анку с «максимом»! — После такого выпада он обессилено шлепнулся обратно на свое место и махнул целых полстакана залпом себе в рот.
Надя похолодела: «Берия… самый главный после того, дьявол во плоти! А этот парень не боится, перепил, должно, а завтра, может… Как девушки пели «там»:
Я хулил его по пьянке,А проснулся на Лубянке.Феля, Феликс дорогой,Отпусти меня домой!
— Чего это он? — шепотом спросила через стол Надя.
— А! У мужиков только и разговору о врагах народа. Уж сообщили, что расстреляли его, а они все не угомонятся!
— Кого? — еще тише спросила Надя, — кого расстреляли? — Да ты что, с луны свалилась? — уже громко, во всю комнату крикнула Аня. — Берия расстреляли, вот кого! Село-деревня!
Но Надя даже не обиделась, до такой степени была поражена. Ей припомнился ажиотаж у газетных киосков, обрывочные фразы по радио: «Наймит иностранных разведок», «народный гнев» и еще какие-то громкие трескучие слова о врагах, к которым она давно привыкла и не проявила любопытства. «Подумаешь! Одним врагом больше, одним меньше, какая разница?» Если б она тогда прислушалась! Глаза ее на «мокром месте», наверное, высохли бы тотчас. Ей сразу расхотелось сидеть здесь, она незаметно прошла между курильщиками в прихожей и понеслась в общагу. Найти нужную газету, прочитать и убедиться. Еще хотелось узнать: как же теперь с лагерями? Должны начать выпускать! Не могут же, уничтожив хозяина, оставить его хозяйство нетронутым!
— Тут тебя целый вечер паренек симпатичный дожидался, — встретила Надю Алена, хозяйка общаги. — Телефон взял, звонить будет. Я ему сказала, что поздно будешь!
— Какой хоть из себя? — спросила Надя, теряясь в догадках. «Вадим, наверное», — без всякого интереса и радости подумала она, и, только успела раздеться, как в дверь постучали и Алена позвала:
— Иди, опять пришел этот парнишка, тебя спрашивает.
Надя наскоро накинула пальто, вышла на улицу и при свете фонаря над дверью подъезда увидела мужчину.
— Вы меня спрашивали?
— Надя! Не узнаешь?
— Валек! — вскрикнула она. — Валек! Откуда ты?
— Здравствуй! С Воркуты я, уж три дня как в Москве, все тебя разыскивал!
— Здравствуй, Валек! Нашел меня, а как? — искренне обрадовалась ему Надя.
— Пойдем посидим куда-нибудь, я все тебе по порядку расскажу.
— Сейчас, только сумку возьму!
Надя забежала к себе, схватила из-под подушки сумку и выбежала обратно.
— Ночевать придешь? — крикнула ей вслед Зойка.
— Приду!
Такси поймали по-быстрому. Надя не ездила на такси, только в Калуге, и озабоченно следила за счетчиком, который стрекотал «как бешеный». Валек знал Москву лучше нее. Он уверенно скомандовал шоферу:
— Давай, шеф, к Никитским воротам, со стороны бульваров, там к шашлычной.
Народу было не очень много, час поздний, и два места сразу нашлось. Официант в форменной тужурке, грязной и заляпанной каким-то соусом, долго шнырял мимо, но они и не торопились.
— Рассказывай! Что, где, как?
— Работаю, видишь, живу в общежитии. Из Малаховки уехала…
— Я думал, тебя в Большом театре искать придется, а ты что же? Не поешь?
— Буду, Валек, обязательно буду! В Большом петь — поучиться мне лет пять-шесть.
— Так долго? Состаришься…
— Ты лучше о себе рассказывай. Мобилизовался или в отпуск? — поторопилась переменить тему Надя, считая, что говорить с Вальком о пении — пустая трата времени, когда есть вопросы поважнее.
— Совсем рассчитался! Там такая каша заварилась, давай Бог ноги!
— Что так? — заинтересовалась она.
— Я ведь, как ты уехала, совсем расчет попросил, да в управлении уговорили, упросили, говорят, хоть месяц еще отработай, ну, я, дурак, согласился и меня на двадцать девятую шахту направили. А там такое началось… Тоже спецлаг…
— Это еще при мне на шахтах волнения начались.
— Между прочим, начальство у вас все сменилось. Начальник ОЛПа новый, тоже майор, Пупышев фамилия его, опер новый.
— А Арутюнов, Анатолий Гайкович?
— Вроде пока там. Девчата хвалили, вроде ничего, новое начальство лучше прежнего.
Наконец подошел замызганный официант. Скосил глаза куда-то на стену и скороговоркой произнес:
— Шашлыки кончились, харчо нет, сулугуни нет, сациви тоже кончилось.
— Ладно, говори, что есть! — рассердился Валек.
— Можно люля, лобио осталось.
— Давай, тащи, и воды…
— Какой?
— Какая есть? Боржоми, Нарзан, Джермук?
— Только Ессентуки номер семнадцать.
— Какого же лешего спрашиваешь, какой? Тащи, что есть!
Надя слушала всю эту тарабарщину с непонятными названиями и удивлялась осведомленности Валька. Официант, записав заказ, не спеша, покачиваясь, как на палубе корабля, удалился.
— А пить что будем, за встречу? — спросил Валек.