Читать интересную книгу Мозес. Том 2 - Константин Маркович Поповский

Нигде и Ни-Для-Кого, топчущее пшеницу, которую оно не сажало и черпающее мудрость из еще не написанных книг? – Видишь ли, Мозес… – Еще бы мне не видеть, сэр. Это Не-Держащее-Слово, Красящееся и Прихорашивающееся, готовое угождать любому, кто поманит его пальцем? Поддакивающее и расхваливающее самого себя, словно вокзальная шлюха? Какая Божественная индукция заставила вас склониться перед этим призраком? Разве оно не меньше самой последней тени, которая прячется в углу? – И тем не менее, Мозес, оно приходит. Следует ли добавить еще что-нибудь в его защиту, сынок? Оно просто приходит, и мы убеждаемся в его могуществе. – Да, никогда, сэр! Оно всегда только собирается прийти, это Не-Знающее-Самого-Себя, похожее на приятеля, который никак не может отдать вам долг, хотя и сообщает каждую неделю, что ваши деньги уже давно лежат в ящике его письменного стола… Такова ли, спрошу я, оболганная вами Истина, сэр? И если уж на то пошло: таков ли, черт подери, Мужчина – эта Ярость, этот Гром, эта Утренняя Тишина, это Мерцание Звезды и Полдень, Напоенный Светом?.. Зарубите себе на носу, сэр: мужчина, это всегда только Настоящее. Он всегда здесь и сейчас, а не Где-То-и-Когда-То-Там. Как, впрочем, и Истина, сэр, если я только правильно понимаю, что означает это слово. – Я подозреваю, Мозес, что, в сущности, мы с тобой говорим об одном и том же. Об одном и том же, дружок… – Похоже, сэр, вы пытаетесь подавить меня своим великодушием, с чем я никак не могу согласиться. Потому что если бы мы с вами говорили об одном и том же, то самое большее, чем бы нам тогда пришлось наслаждаться, было бы обоюдное молчание. – Ты забыл о многогранности Истины, Мозес. О многогранности Истины, которая с неизбежностью предполагает общение, сынок. – Предпо… что, сэр? – Общение, дурачок. И это прекрасно, не будь я Мозесом. – Знаете, что я вам скажу, сэр? У меня такое чувство, будто вы собираетесь сейчас выступить перед выпускницами экуменических курсов… Да пойдите вы в Преисподнюю вместе с вашим общением! Что, разве Истина похожа на шлюху, которую имеют все без разбора, чтобы потом, собравшись за чашкой чая, поделиться впечатлениями? Вот что я вам могу сказать со всей ответственностью, сэр: о многогранности Истины хорошо рассказывать юным леди, перед тем, как забраться к ним под юбку. – О, Господи, Мозес! До чего же ты все-таки невоздержан на язык! – И не только на язык, сэр. Помнится, однажды мне пришлось отдиспутировать одного своего знакомого, которому вдруг приспичило поделиться со мною своими соображениями о Божественном. Это был блестящий диспут, сэр, который можно было упрекнуть в чем угодно, но только не в воздержанности. – И как же далеко вы зашли в обсуждении этого предмета, Мозес? – Не так, чтобы уж очень, сэр. Тем более что первый раунд оказался решающим, так что мы успели коснуться только общих методологических предпосылок. Мой оппонент полагал, что рассуждать о Божественном – удел тонких и избранных натур, тогда как я, напротив, отстаивал точку зрения, согласно которой, чем чаще человек открывает рот для того, чтобы сообщить свое мнение об этом предмете, тем больше есть у нас оснований назвать его скотиной… – Да что ты, Мозес! – Что такое, сэр? – Боюсь, что ты кругом не прав, Мозес. Потому что стоит только мне назвать первые пришедшие в голову имена, например, какого-нибудь Дионисия, Ансельма или Лютера, как они немедленно начинают обличать твою неправоту, ибо кому не известно, сколько прекрасных вещей содержится на страницах какой-нибудь «Небесной Иерархии» или «Прибавлениях», которые мы не вправе отвергать на том основании, что они высказаны человеческим языком и написаны человеческой рукой?.. И потом, Мозес: можем ли мы лишать любого человека права направить свой – пусть несовершенный и ослепленный ежедневными заботами – взор туда, где скрыты истоки всего сущего?.. Ей-Богу, мне кажется, что ты малость переусердствовал тут, Мозес. – Видит Бог, сэр… – Нет, нет, Мозес, ты переусердствовал, и не спорь со мной. – Видит Бог, сэр, что я ни полсловом не обмолвился ни про какой-то там взор или про что-нибудь похожее. Но если вас интересует мое мнение на сей счет, то я думаю, что с не меньшим успехом этот взор можно было бы вперить в канализационную трубу или в вентиляционную решетку, так что результат был бы, в конце концов, примерно одинаков, мне кажется…– Да как же это может быть, Мозес?– Да очень просто, сэр. Стоит только снять очки, как вы немедленно в этом убедитесь, и все потому, что вы, наконец, сообразите – для того, чтобы что-то можно было увидеть, требуется всего лишь одно небольшое условие: чтобы это что-то сначала само увидело бы вас. – Что такое, Мозес? – Это аксиома, сэр. Нечто такое, что понятно даже последнему дураку. Именно то, что я и хотел сказать, когда заметил, что стоит только человеку открыть рот, чтобы сообщить свое мнение о Божественном, как у меня возникает непреодолимое желание треснуть его чем-нибудь тяжелым по затылку. Я ведь не сказал, кажется: как только Божественное захочет заговорить с нами на нашем языке, а только – когда оно захочет заговорить с нами на своем. Полагаю, вы отдаете себе отчет, сэр, какие это разные вещи, сэр: Божественное Говорение и человеческое блеянье? – Ох, Мозес, Мозес! Ты берешь на себя непосильную ношу, дурачок. – Правда, сэр? – Конечно, Мозес. А как ты, скажи на милость, сумеешь отличить одно от другого? Человеческое блеянье от Божественного говорения? Благодаря каким признакам и критериям сумеем мы не ошибиться, отделяя одно от другого?– Ах, не смешите мои носки, сэр! Неужели Небеса не найдут средств для того, чтобы просветить нас насчет этого? Да, сколько угодно, сэр! Достаточно только взглянуть на того, кто раззявил свой рот, чтобы сообщить нам кое-что важное о Божественном, да, даже и не раззявил, а только приготовился его раззявить, благо, что он готов к этому всегда и во всякое время и, уж конечно, никогда не упустит подходящий случай, чтобы не начать какую-нибудь блестящую речь на тему «Все-Ли-Язычники-Погибнут?» или «Как-Следует-Поступать-Истинно-Верующему-Обнаружив-Противоречие-В-Словах-Святых-Отцов?» или же, на худой конец, «Можно-Ли-Доверять-Гоям-Вскипятить-Чайник-Для-Субботнего-Стола?». Достаточно увидеть его поджатые губы и мученическое выражение лица, на котором без труда можно прочесть что-нибудь вроде: «Ну, со мной-то, конечно, все в порядке, и в этом нет ничего удивительного; что же до вас, то тут у меня есть Большие Сомнения». А разве недостаточно будет взглянуть в его лихорадочно горящие глаза, когда разогрев себя парой цитат из Священного или какого-нибудь еще Писания, он принимается