И Паасикиви, и Торн отключились.
Линк Пауля оказался активен, но с отключенным видеопотоком. Пауль хранил молчание уже три с половиной часа — скорее всего, спал. Бодрствовал и оставался на связи только Маркес. Ренц решил посмотреть на мир с точки зрения Маркеса. Судя по всему, тот находился в баре. Ренц увеличил звук, и ему в уши ударила неприятная музыка в стиле кантри-поп.
— Привет, Маркес, — сказал он.
Изображение скакнуло, но быстро успокоилось.
— А! Ренц. Я вначале решил, что ты и в самом деле здесь. Это твоя улица?
Ренц оглядел пустую полосу асфальта, блочные дома и чахлые деревья. Лужайки, поросшие бизоньей травой, не нуждающейся в покосе. Его улица.
— Думаю, да, — сказал он, а потом повторил медленнее: — Думаю, да.
— Похоже, тут так же дерьмово, как и раньше.
— Жарче стало. И мошки больше.
Маркес рассмеялся. На самом деле Ренц был не совсем на крыльце своей халупы, в которой умирала Анна. И Маркес не был полностью в дешевом баре. Их соединял линк, создающий нереальное, интимное пространство и устранявший расстояние.
— Как там Анна? — спросил Маркес.
— С ней все в порядке. Я хочу сказать, ее иммунная система продолжает пожирать ее нервы, но во всем остальном…
— Звучит жестоко. Ты же не обвиняешь ее?
— Нет. Я сказал ей, что остаюсь, и пока так и будет. Просто меня уже тошнит от этого. От всего этого.
— Ага… ну извини. Тяжело, когда твоя баба болеет.
— Дело не только в этом. Меня тошнит от всего вокруг. И эта девчонка, которую мы убили. Мы же называем ее «пустышкой», словно она и не человек совсем. Из-за чего мы так?
— Из-за того, что у многих таких детишек есть мамочки, обвязывающие их чертовым динамитом. И ты это знаешь.
— Маркес, мы что, солдаты? Или, может быть, полицейские? Какого дьявола мы творим?
— Мы делаем то, что должно быть сделано. Не это тебя гложет, и ты сам это понимаешь.
Это было правдой, но Ренц пропустил слова Маркеса мимо ушей.
— Я занимаюсь этим уже слишком много лет, — произнес он. — И похоже, сгораю. Когда мы только начинали, каждая операция казалась приключением от начала и до конца. Понимаешь, в половине случаев я даже не знал, ради чего мы делаем то, что делаем. Просто знал, что надо. А теперь стал задумываться — зачем.
— Затем, что они делают это.
— А зачем они делают это?
— Из-за нас, — ответил Маркес, и Ренц почувствовал, что тот улыбается. — Так все и есть. Так всегда было. Стоит запустить куда-нибудь людей, и они начнут убивать друг друга. Такова суть игры. Знаешь, парень, твоя проблема в том, что ты не знаком с Гоббсом.
— С сопливым мультяшным пацаненком?
— Пять сотен лет назад парень по имени Гоббс написал книжку о том, что единственный путь достичь мира — это отдать все свои права государству. Вообще, делай все, что прикажет король, даже если это полный бред. Забей на правосудие. Забей на все, что только сможешь. Просто выполняй приказы.
— И ты это читал?
— Да ну, на хрен. Это было в лекции, которую я просмотрел на философском сайте. Этот парень считал, что если создать чертовски огромное государство, построенное на этом принципе, оно сможет добиться мира. Вобьет в людей идеи мира кувалдой, мать его. Бей всех и постоянно. Гоббс назвал свое государство Левиафаном. Ему казалось, что это единственный способ остановить войны.
— Хреновая идея.
— Может быть. А у тебя есть получше?
— А может, нам следует просто выделить им места в нашем правительстве? И когда они приобщатся к этому, все прекратится.
Окошко Маркеса медленно пошаталось туда-сюда — он покачал головой.
— Это дерьмо не прекратится, пока не вернется Христос.
— А если не вернется?
— Да ладно тебе. Ты же сам все понимаешь. Как я уже сказал, не это у тебя на уме.
— Откуда ты знаешь о том, что у меня на уме?
— Я с вами всеми провожу уйму времени.
Ренц вздохнул и почесал руку там, где вспухал укус москита. В небе по своей обычной дороге плыла луна, и не важно, видна она или нет. Ренц сделал такой глубокий вдох, что в горле запершило.
— Она меня все еще заводит, — наконец сказал он. — А у меня такое ощущение, словно я… она ведь больна. Умирает, а я ничего не могу с этим поделать. И все, чего мне хочется, когда вижу ее, это секса.
— Так почему бы и нет?
— Не будь дураком.
— Знаешь, а ведь, может быть, и ей этого хочется. Она ведь не перестала быть женщиной. Может быть, ей того и надо… знать, что ты все еще хочешь ее.
— Ты сошел с ума.
— Не бывает столь великой печали, чтобы ее не могли победить плотские наслаждения, — произнес Маркес.
— Опять Гоббс?
— Не-е. Французская девчонка, которую звали Колетт. Только имя помню. Писала штуки, которые в ее время могли показаться довольно пикантными. Впрочем, это было давно. Ни в какое сравнение с сетевой порнухой не идет.
— Ты читаешь наистраннейшее дерьмо.
— Мне не к кому возвращаться. Остается куча свободного времени, — серьезным голосом произнес Маркес. — Дуй домой, Ренц. Выспись рядом с женой. А поутру приготовь ей хороший завтрак и трахни так, чтобы глаза поголубели.
— У нее и без того голубые глаза, — ответил Ренц.
— Значит, и дальше продолжай в том же духе.
— Пошел ты, — ответил Ренц, но улыбнулся.
— Спокойной ночи, приятель.
— Ага, — сказал Ренц. — И вот еще что, Маркес. Спасибо.
— De nada.[60]
Ренц отключил линк, но еще посидел какое-то время на крыльце, перебирая пальцами крошки бетона и слушая стрекот сверчков. Прежде чем вернуться обратно в постель, он съел миску хлопьев, стоявшую на кухонном столе, и с помощью зубной щетки избавился от привкуса молока на языке. Анна раскинулась во сне и захватила всю кровать. Он поцеловал жену в плечо и перекатил на ее половину. К его удивлению, ему удалось заснуть.
В 6:30 утра в Калифорнии взорвался школьный автобус, напичканный удобрениями, вымоченными в дизельном топливе. Погибли восемнадцать человек, и в половине штата отрубило гражданскую сеть. В 6:32 пятнадцатилетняя девушка взорвала себя в двадцати футах от главного исполнительного директора крупнейшего банка Евросоюза, в то время как тот доедал свой завтрак в ресторане посреди Манхэттена. В 6:35 одновременно произошли возгорания на десяти главных энергопередающих станциях Восточного побережья. В 7:30 Ренц вылетел в Нью-Йорк. Без десяти десять его встретила в аэропорту наземная машина, а к полудню он уже был на месте.
Когда-то эту улицу можно было назвать красивой. Вокруг дымились здания; в Манхэттене никогда не строили ничего меньше кафедрального собора — таков уж дух города. От угла был виден «Крайслер билдинг». Совсем недавно его кафе было элегантным. У обочины лежали две сгоревшие машины. Тела убрали задолго до приезда группы, но обводка оставалась. Ее провели не мелом, а сделали с помощью клейкой розовой ленты.
— Эй, Ренц, — произнесла Паасикиви, когда они прибыли на место бойни. — Прости. Я знаю, ты хотел побыть с Анной.
— Не стоит терзать себя, — ответил он. — Ведь именно за это мне и платят, верно?
Окна кафе вылетели внутрь. Осколки пуленепробиваемого стекла толщиной в три пальца лежали на накрахмаленных скатертях и натертом до блеска деревянном полу. В воздухе по-прежнему пахло сгоревшими спичками.
Инструктаж оказался коротким. ОГ-47 и раньше доводилось выполнять подобные задания. Ренц сдвинул окошко внешней связи к правому краю зрительного поля, информационные потоки своей ячейки он разместил слева. ОГ-34 и ОГ-102 стояли на страже, никого не пропуская на территорию, но Ренц не открывал линка с ними; и так уже получалось нагромождение.
Ренц и его группа служили глазами и руками удаленной экспертной команды — людей слишком ценных, чтобы рисковать ими на полевой работе. Повторные атаки, направленные на ликвидацию агентов, стали распространенной практикой. Пауль, все еще пребывавший в Париже, подключился к ним не потому, что мог оказать какую-то помощь, а потому что был частью группы, а значит, и частью операции. С ним было приятно поболтать в моменты затишья.
Следующие несколько часов тянулись мучительно долго и тоскливо. Паасикиви, Торн, Маркес и Ренц — расходный материал — получали простейшие инструкции от экспертов, пытались понять, чего от них хотят, собирали кусочки обугленного металла, испачканной ткани, стекла и шрапнели в самозастегивающиеся мешочки и ждали, пока хор голосов на внешнем канале не решит, что очередное задание выполнено.
Ренц и команда были глазами и руками, но не мозгами. Он понял, что может следовать полученным указаниям, не слишком сосредоточиваясь на их сути. Эксперты управляли им, а он просто ждал.
Закончили они к восьми часам вечера по местному времени. Можно было улететь ночным рейсом, но Паасикиви убедила их провести ночь в этом городе. Ренц чувствовал на себе взгляд Маркеса, пока Паасикиви и Торн меняли билеты. Ренц хотел остановить их, сказать, что ему надо домой, к жене. Но он не сделал этого, и Маркес не стал обращать внимания. Когда отключилась экспертная группа, Ренц разместил окошки своего отряда в четырех углах зрительного поля. Часом позже они рассеялись по острову.