— Машка, мне тебя надо на ставку брать, — рассмеялся Диметриуш, а его отец проворчал негромко, но услышали, по-моему, все:
— Тебе её надо замуж брать, а не на ставку. Пока не увели.
Я смущённо закашлялась, а Димка покачал головой:
— У меня? Да никогда!
Вышел из-за спинки кресла и, игнорируя мой возмущённый вид, сначала поцеловал, а затем уселся на подлокотник, продолжая обнимать меня одной рукой. Я запихнула подальше своё смущение (всё-таки целоваться на виду у всех, а особенно у его родных, было неловко и стыдно), откашлялась и упрямо переспросила:
— Так что там со списком?
Вместо Диметриуша заговорил Савелий:
— Ещё не все очнулись. Маг сказал, что у некоторых истощение такой силы, что на восстановление может уйти до нескольких дней. Если шеф меня подбросит, я могу сгонять за материалом. Там в деле были фотографии, и мы могли бы…
— В деле, которое я велел передать другому отделу? — уточнил Красный император, а Сава, ни на грамм не смутившись, кивнул, а затем и глазом не моргнув соврал:
— Именно у другого отдела, ваше императорское величество, я и собирался одолжить — на время — список пропавших, который не без участия Марии Ивановны, между прочим, составлен, и фотографии. Ну, или могу привести сюда нового следака… Кстати, шеф, поговорить бы с ним на предмет твоего ареста…
А вот это правильно! Мне с задержавшим Диметриуша следователем тоже очень хотелось пообщаться. Желательно, в неформальной обстановке. Надо будет потом Димке намекнуть, чтоб он его в гости заманил. На чай. Я по такому случаю даже малиновое варенье из Лук привезу…
— …и насчёт того, где они тебя держали всё это время. Это ведь они, да, шеф?
Я взволнованно вскинулась и заглянула Диметриушу в лицо, почувствовав, как напряглась обнимающая меня рука. Вот чего надо стыдиться, а не прилюдных поцелуев! Позорище, даже не спросила у него, где он был! И как очутился в Старом Селе? И почему с дядей Васей? И вообще… С ним всё в порядке? Его не мучили? Не пытали?.. Божечки!! Из него же наверное тоже силы откачивали… Бедняжка мой! А он потом ещё и с Охотником сражался…
Чтобы не расплакаться, я уткнулась носом в Димкино плечо и крепко обняла его за талию. О перепадах же в моём свихнувшемся настроении я решила вообще не думать.
— Не совсем, — ответил Диметриуш, рассеянно поглаживая меня по спине. — Точнее, думаю, один из них точно замешан, а второй наоборот пытался меня предупредить об опасности. Вроде как…
В двух словах он поведал о том, что с ним случилось. О движущейся камере-ловушке. О том, как встретился с Василием Ивановичем. И даже о внезапно появившейся у них обоих защите.
— Что за защита, покажи! — потребовал Красный император и глянул на Димку тяжёлым взглядом. — Откуда? Впервые такое вижу…
Я нервно поёжилась, а Диметриуш нагло улыбнулся деду и пожал плечами.
— У Базиля на этот счёт были какие-то идеи… Профессор, — позвал он. — Что-то про мнимую единицу и изотропный вектор… я плохо запомнил… правильно запомнил?
— В другой раз об этом! — на корню пресёк не начавшуюся лекцию Император, а я торопливо спрятала смеющиеся глаза. Ну, Димка! Ну, махинатор!
Однако потом он вернулся к прерванному рассказу, и смеяться мне расхотелось.
Правитель Империи демонов слушал рассказ внука, повернувшись к нам благородным профилем и прикрыв веки. Наверное, ему было тяжело и больно. Мне бы точно было, если бы мне сказали, что мой брат — предатель и убийца…
— Я не могу в это поверить, — негромко проговорил Красный император, когда Димка начал рассказывать о том, как они с дядей Васей планировали побег.
Диметриуш замер.
— Что, прости?
— Это риторика или обвинения? — осторожно уточнил Себастьян Бьёри.
— Это констатация факта, — ответил Император и, резко поднявшись на ноги, вышел из-за стола. Мы все повскакивали со своих местах, бросая на правителя недоумённые и, в моём случае, перепуганные взгляды.
Широким шагом правитель Империи дошёл до двери, ведущей из кабинета во внутренние покои — в те самые, где, по рассказам, висел портрет покойной Императрицы — взялся за дверную ручку и, не поворачивая головы, обронил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Аудиенция закончена. Все свободны до завтра.
Я почувствовала, как температура Димкиного тела вдруг выросла градуса на четыре, если не больше, и охнула, заглядывая ему в лицо.
— Дима?
Не закрытый повязкой глаз был закрыт, а на побледневших скулах проявились два красных пятна.
— Всё хорошо, — процедил он, но я-то видела, как, вопреки его словам, играют на лице желваки и как трепещут от едва сдерживаемой ярости ноздри.
Себастьян Бьёри что-то проговорил на окай и ушёл вслед за своим отцом, а я растерянно посмотрела на Диметиуша.
— Попросил подождать в своих комнатах, — перевёл он и за руку потянул меня к выходу.
Какое-то время мы шли все вместе, но вскоре мы с Димкой свернули в семейное крыло, а наши товарищи отправились дальше по коридору, в гостевой флигель. Однако мы не успели пройти и десятка шагов, как нас окликнул Савелий.
— Шеф! — позвал он. — Я посоветоваться хотел о том… человеке. Помнишь? Которого ты просил меня найти.
— Просил найти? — хмуро переспросил Диметриуш и вдруг так сильно сжал мои пальцы, что я зашипела от боли. — Прости, моя хорошая! Я не специально… О ТОМ человеке?
— Думаю, что да…
Димка шумно вздохнул и снова сжал мою руку, но на этот раз я смогла удержаться от вскрика.
— Скажи, что всё не так хреново, как мне кажется.
— Прости, шеф, но телепатию я пока не освоил… нам бы поговорить.
— Не здесь, — Димка нахмурился и жестом велел Савелию идти с нами.
Остановили нас уже почти возле самых дверей в Димкины покои. Догнавших нас стражников было шестеро, они громко сопели, пытаясь выровнять дыхание, наконец, один из них, предельно вежливо попросил:
— Ваше высочество, не могли бы вы сегодня воздержаться от приёма гостей?..
— Что?
— Их Императорское величество просили проследить… чтобы ваши гости ни в чём не нуждались в своих комнатах…
— Вот так значит, — проговорил Диметриуш. — А Ключ он меня не просил вернуть?
— Про ключ ничего не знаю, — отрапортовал стражник. — Велено передать, что Император надеется на ваше благоразумие… — и жалобным шёпотом:
— Диметриуш Себастьянович, пожалуйста… Мне всего несколько месяцев до пенсии осталось.
В комнату мы входили под скрежет поворачивающегося в замке ключа. Я не знала, пугаться мне или нет, но, кажется, нас посадили под домашний арест. По крайней мере, это было первым, что пришло мне в голову, и винить за это нужно было не меня, а совершенно сумасшедшие события, активно разрушающие мою жизнь, начиная с конца мая и по сей день. И тихий смех Диметриуша сначала перепугал меня. «От безысходности!» — с ужасом подумала я, и моё сердце наполнилось жалостью, а глаза слезами. Судорожно вздохнув, я заглянула в лицо своему мужчине, и оно вдруг растерянно вытянулось.
— Машунь, ты чего?
Подсознание и женское чутьё подсказали, что признаваться в причине почти пролившихся слёз не стоит. Не тот Димка человек, чтобы спокойно принять надрывное «мне тебя так жа-а-алко!!», в том смысле, что дал же бог родственничков. Поэтому я просто пошевелила пальцами в воздухе и абстрактно заметила:
— Ну, просто всё так… Не знаю. Дим, плюнь ты на всё. Не расстраивайся. Если хочешь, нас Пудя прямо сейчас куда угодно…
— Маш… — Димка хлопнул себя по коленям и захохотал. — Ты что? Ты решила, что это дед меня в опалу отправил?
— Типа того…
— Брось… Он тут совершенно не при чём. Когда бы он успел приказ отдать? — всё ещё улыбаясь, он обнял меня за плечи и ласково притянул к себе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ну, не знаю… Может, заранее… — предположила я, но Димка уверенно тряхнул головой:
— Ерунда. Если бы он и в самом деле захотел меня запереть, он бы в первую очередь забрал ключ… Зачем, ты думаешь, я об этом у стражника спрашивал?
Я недовольно нахмурилась и, оттолкнув его, отошла к окну, где устроилась на подоконнике. А вот Димка за мной не последовал, вместо этого он растянулся на кровати и, закинув руки за голову, расслаблено поглядывал в мою сторону.