в чудовищное море льда, где их ждали сплошные острые иглы, пики, дымка, замерзшие волны, застывшая пена, переход через расщелины и лабиринты; к тому же вот-вот должна была начаться буря.
Быстро спускались тучи: казалось, что небо пожирает землю. Со всех вершин завывали ветры, разлетаясь во все стороны и кромсая облака. Воцарялась тишина, затем следовал страшный порыв ветра, высвобождение дремлющих сил. Бледный зенит развернул всю палитру от серого до голубоватого. Небо опустилось еще ниже, и из него словно заструились тончайшие белые цветы, то рассыпанные порывистым яростным жестом, то собранные в заледеневшие букеты. Они застывали и распускались снова. Их неподвижное изящество, их сети, сплетенные из крошечных лепестков, охватывали весь горизонт.
И неожиданно, рывком, налетели ветры и снег. В зловещих сумерках Тхолрог и его спутники карабкались по склонам ледника, не находя укрытия. Все скалы были гладкими, отшлифованными ветрами. Расщелины множились, становились все коварнее и, припорошенные белой пеленой, грозили поглотить пришельцев. Ирквар и быстроногий Тахмен, чудесные проводники в бурю, один – пользуясь своим даром предчувствия и неизменно бодрым расположением духа, несмотря на пронизывающий холод, другой – легкостью передвижения, находили ловушки, перебрасывали веревочные мостики.
Там, где не было ледяных мостов, несколько раз приходилось вырубать ступени в стенках расщелин, спускаться в пропасть и подниматься наверх.
Тхолрог, замыкая шествие, оберегал женщин. Они держались смело, но миниатюрная дочь Роб-Сена устала, часто скользила и с трудом могла устоять на ногах. К Эйримах вернулась дремавшая в ней энергия предков-горцев. Она шла вперед, забыв о грусти и мечтаниях.
Смятение в природе нарастало. Бурные воздушные массы роились и сталкивались; сугробы походили на белых медведей; скалы казались неподвижными оленями, а огромный ледник – то пустынной равниной, то морем, где волны сменялись ослепительной пеной. И над всем этим – вой, звуки рога, таинственный свист и свирепые выкрики.
– Вперед! – громогласно подбадривал спутников Тхолрог. – Еще две тысячи локтей, и мы найдем, где спрятаться.
Вдруг среди слепящего вихря он увидел, как дочь Роб-Сена поскользнулась и покатилась к зияющей расщелине. Он бросился вперед, надеясь, что сможет ее удержать, но она продолжала скользить: все с ужасом думали, что все кончено.
Но на самом краю пропасти юноше удалось схватить ее. Одной рукой он вцепился в глыбу льда, другой держал темноволосую девушку. Сквозь порывы ветра он видел ее расширенные от ужаса глаза, страх на побледневшем лице и вдруг ощутил, как в нем поднимается теплая волна.
Он отчаянно держался, но рука скользила по льду. Теперь и он медленно, неудержимо стремился вниз. Ему казалось, что он погибнет, но все же он не отпускал руку девушки; их глаза встретились, в одних читалось мужество, в других – страдание. И вдруг Тхолрога коснулась чья-то рука, ноги стянула кожаная веревка: это пришли на помощь его соратники. Тхолрог был спасен, он обеими руками притянул к себе юную озерчанку.
Наконец он мог прижать ее к себе, ее гибкое юное тело, посмотреть в ее испуганные глаза. Ветер разметал ее волосы, и они коснулись лица Тхолрога. Он вздрогнул, осознав, что снежная буря таила новую для него и самую большую опасность.
Она, все еще задыхаясь, прильнула к нему, и никогда еще не была так напугана и потрясена: она пыталась понять, почему вождь врагов рисковал своей жизнью ради ее спасения. Вскоре он выпрямился, поставил спутницу на ноги, поддержав ее за талию; несмотря на завывания бури, он мог думать только о том, какая тонкая, хрупкая и восхитительная эта талия.
Дальнейшее продвижение становилось почти невозможным. И мужчины, и женщины то и дело проваливались в снег; некоторые падали и оставались погребенными в течение нескольких минут. Стоять у скал было крайне опасно: обвалы и небольшие лавины угрожали жизни.
Теперь вождем был не Тхолрог, а скорее Ирквар с его высоким ростом, исполинским величием – ему все было нипочем, даже ураган. Его зычный голос, громкие звуки его рога, легкость, с которой он поднимал Тахмена, когда тот валился на снег, вселяли силу в остальных. Он казался могучим властелином гор, неутомимый и теплокровный, словно созданный для мороза и порывистого ветра.
Даже Тахмен, такой стройный и легкий, в этом грохоте утратил свой дар предвидения и способность ориентироваться. Ирквар же, казалось, только удвоил силу мышц и разума, необычайное чутье, способность находить дорогу и прорицать. Он огибал расщелины, выводил спутников на легкопроходимые тропы, не так сильно занесенные снегом, ни на мгновение не теряя направления к пещере Мох. Склон становился все круче. Они дошли до границы ледников и теперь снова двигались между двумя берегами. Приходилось постоянно пробивать себе путь через скопившийся на уступах снег, теперь они шли в десять раз медленнее. Внезапно ветер ринулся прямо в ущелье, неся с собой пугающие груды снега.
– Держимся вместе… Возьмитесь за руки! – крикнул гигант.
Они сбились в кучу, прижались друг к другу; сошла лавина – огромная масса снега. Забившись в расщелину, люди не могли ничего сделать, оставалось только ждать милости стихий. В одно мгновение пронесся снежный поток, поглотив все и вся. Горцы оказались под завалами.
Там, где стояли три десятка энергичных молодых людей, осталась лишь блестящая поверхность, вздымаемая ветром, колеблемая вихрями бури. Могучая природа вокруг, торжествующий голос стихии, облака на вершинах, сверхъестественное столкновение сил.
И все же саван распахнулся. Появился неясный силуэт – из снега возник стройный, ловкий воин; почти сразу же за ним последовал Ирквар. Он спокойно огляделся, не теряя мужества:
– Лавина не глубокая!
И он уже разгребал сугробы, откуда показывались запорошенные снегом головы; звуки рога придавали отвагу тем, кто еще оставался под завалом. Благодаря совету держаться вместе, расчищать пришлось небольшую площадь: вскоре почти все погребенные вернулись на этот свет. Тхолрог обнял Ирквара в благодарность за спасение призраков, отвоеванных у бескрайних снегов:
– Деревни узна́ют про твою храбрость!
Ирквар крепко обнял его в ответ; он был растроган и взволнован; в его голубых глазах вспыхнуло чувство братской солидарности.
Но тут Дитхев коснулась плеча Тхолрога:
– Где Хогиоэ… и Эйримах?
Тхолрог вздрогнул. Он посмотрел в ту сторону, где, как ему казалось, в последний раз видел девушек. Снег там был выше и плотнее.
– Они там! – воскликнул он и бросился туда: он копал руками, а остальные ринулись ему на помощь.
– Пусто…
Родственные чувства, любовь, смертельные муки слились в его душе. Он продолжал разгребать снег и вдруг громко закричал от радости, притянув к себе чье-то тело… Хогиоэ! Девушка пришла в себя, открыла глаза:
– Эйримах там!
Ирквар и Тхолрог сумели сообща раскопать чужестранку и вытащили ее из снежной гробницы.