Читать интересную книгу Необычайные похождения с белым котом - Лев Усыскин

«Ну, да… а что здесь такого?.. – кот не дал ей закончить фразу, – Знай же, что один мой запах, отпугивающий мышей, сберегает больше зерна, чем замена трех нерадивых работников самыми что ни на есть старательными!»

Провозгласив это, Тимофей соскочил вниз и уселся посреди каморки, распустив хвост по полу. Выглядел он в этот момент очень торжественно: ни дать ни взять – лев с графского герба!

«И вообще: хотел бы я узнать, как ты себя поведешь, столкнувшись лицом к лицу хотя бы с десятой частью мышей, живущих на мельнице, – всех этих серых воришек без стыда и совести. Сотнями и тысячами прячущихся во всех углах, во всех щелях и за каждой прислоненной к стене вещью! А ведь есть на свете еще и крысы!»

14

Помогать Мастеру Альбрехту в его изысканиях Гретхен начала еще с осени, однако делала это все же не слишком часто: иногда старик сам звал ее в свой лабораториум и просил выполнить какую-нибудь простую работу, иногда – хотя и не часто – она заходила туда по собственной воле. В общем, наблюдать за занятиями Мастера Альбрехта было, конечно же, интересно, однако от домашних забот ее тоже никто не освобождал. К тому же, долгое нахождение в лабораториуме само по себе требовало изрядной выносливости и в полной мере, наверное, было под силу лишь таким увлеченным своей работой людям, как Мастер Альбрехт.

Действительно, в лабораториуме почти всегда стояли сильные – чаще всего неприятные, а иногда даже исключительно неприятные – запахи. Нередко в ходе опытов воздух в помещении становился едва ли не раскаленным, а однажды, когда Мастер Альбрехт в присутствии Гретхен переливал из странного сооружения, называемого пеликан, в разогретый докрасна тигель какую-то желто-коричневую жидкость, произошло и вовсе что-то ужасное: девочка увидела лишь короткую огненную вспышку, на смену которой явился ворох разноцветных искр, летевших во все стороны. Все это сопровождалось оглушительнейшим звуком, из-за которого потом, когда все кончилось, еще долго звенело в ушах. Слава Богу, никто всерьез не пострадал – лишь осколки тигля оцарапали Мастеру Альбрехту руку, заставив его на три дня прекратить занятия и добавив потом к имеющимся еще один небольшой шрам.

Получившего против воли дополнительный отдых старика это приключение, однако, совсем не расстроило. Напротив, он стал еще более весел и энергичен, чем прежде, и все время бормотал что-то про «истинную изменчивость соотношения Меркурия и Серы, подверженную в фазе Весов прежде фазы Скорпиона».

Впрочем, Гретхен хорошо запомнила и некоторые другие, не столь пугающие и опасные, хотя по этой же причине, наверное, и не столь эффектные опыты Мастера Альбрехта. Так, однажды ей выпало наблюдать следующее, весьма любопытное действо: в стеклянный сосуд с довольно узким горлышком была налита вода на треть его объема. Затем туда же была добавлена весьма плотная прозрачная жидкость, которую старик держал в тщательно закупоренном глиняном кувшине. Вслед за этим Мастер Альбрехт бросил в тот же сосуд несколько гвоздиков, какими крепят подковы, поставил сосуд на стол и, усевшись рядом, принялся со вниманием наблюдать происходящее, не забыв пригласить и Гретхен к тому же занятию.

Сперва, как ей показалось, в сосуде не происходило ничего ровным счетом. Утонувшие гвоздики, скрючившись, лежали на дне, украшенные серебристыми капельками захваченных с поверхности воздушных пузырьков. Вскоре, однако, эти самые пузырьки как будто начали расти – сперва еле заметно, потом все более и более отчетливо. Наконец, один из них, самый крупный, оторвался и, неспешно кружась, поднялся на поверхность. Тут же его примеру последовал другой, за ним – третий. Не прошло и четверти часа, как этих подымающихся кверху пузырьков повалило так много, как бывает, если кто-то утопит, скажем, в болоте небольшой кувшин.

«Сие – поглощение ртутной сущности металла купоросным маслом, каковое, как известно, бывает жадным и нежадным. Здесь ты видишь масло нежадное, ибо прежде я насытил его водой. Поглощая сущность металла, такое масло дает в обмен легкий воздух, в то время, как жадное купоросное масло возвращает воздух тяжелый, богатый серой, а иногда и серу вовсе, – подтверждая в полной мере сказанное Раймондом Луллием, Арнольдом из Виллановы и прочими древними адептами… – старик говорил, почти не открывая рта, поминутно сбиваясь на бормотание и вынуждая девочку напрягать слух, – Попробуй-ка теперь и ты приложить сюда ладонь».

Он осторожно дотронулся до стеклянной стенки сосуда, Гретхен последовала его примеру, убедившись, что сосуд сам собою нагрелся так, словно бы стоял какое-то время назад на небольшом огне.

«Оставаясь внутри купоросного масла, сера все же делится с нами своим теплом… – Мастер Альбрехт поднялся со своего места, пересек комнату, взял там что-то с одной из полок, после чего вернулся, – Это рыбий пузырь, протравленный квасцами, а также другими субстанциями, придающими ему упругость и вместе с тем прочность. Сейчас я сделаю из него пробку».

Он смял пузырь в гармошку двумя пальцами, затем насадил его на стеклянное горлышко и тщательно примотал шелковой ниткой. Полюбовавшись на результаты своего труда, повернулся к Гретхен и вдруг впервые за последние часы улыбнулся:

«Теперь можешь идти по своим делам, девочка. Едва ли мне понадобится твоя помощь, да и ничего интересного в ближайший час не случится, Господь свидетель. Какое-то время пузырю потребуется, чтобы собрать отдаваемый маслом воздух. Я же попытаюсь поймать его в свои руки так, как охотник ловит куропатку или иную лесную дичь…»

Повинуясь, Гретхен отправилась готовить еду. Когда же час спустя она вновь заглянула в лабораториум, смятый в гармошку рыбий пузырь отчасти расправился. Еще какое-то время спустя – часа через три или четыре – он поднялся над горлышком сосуда наподобие большого гриба или странной шапки.

«Вот видишь: легкий воздух, отдаваемый купоросным маслом, весь без остатка теперь угодил в мою ловушку и вынужден полагаться на мою волю… Смотри же, как я поступлю с ним!»

Сказав это, Мастер Альбрехт осторожно снял пузырь с горлышка стеклянного сосуда, жидкость в котором, кстати сказать, к этому времени из бесцветной стала зеленовато-желтой, и еще более тщательно и осторожно завязал его снизу, многократно обмотав ниткой.

«Смотри же!» – он вдруг выпустил пузырь из рук, и следившая внимательно за действиями старика Гретхен поневоле ахнула: предоставленная самой себе эта странная воздушная колбаса вместо того, чтобы осесть на пол комнаты, вдруг взвилась к потолку и, похоже, к нему прилипла, оставив в руке Мастера Альбрехта лишь конец шелковой нити.

«Он хочет уйти, но я не дам ему сделать это!» – старик потянул за нить пальцами, и колбаса послушно опустилась в его руки. Ослабил нить – и она опять взвилась к потолку.

«Этот воздух подобен лошади: кто сумеет объездить ее, сможет пользоваться ею для своих нужд».

Он поискал взглядом вокруг себя, затем схватил первое, за что зацепился глазами, – легкую деревянную спицу длиной в четверть локтя – и, привязав ее к волшебной колбасе, легким щелчком отправил на противоположный конец комнаты.

«Так можно перемещать и весьма тяжелые вещи, причем в отсутствие проезжих дорог – важно только не упустить отданный купоросным маслом воздух, – в противном случае он взлетит до небес, унеся груз с собою. Впрочем, также важно, чтобы этого воздуха было собрано достаточно, дабы поднять груз нужной тяжести, – ведь нелепо же запрягать жеребенка в карету знатного сеньора, предназначенную для шестерки лошадей, поставленных цугом!»

Сказав это, старик вдруг вынул иголку и, притянув к себе спеленатый рыбьим пузырем волшебный воздух, быстрым уколом предоставил ему свободу. Гретхен слышала, как с легким шипением покинул он свою темницу, после чего пузырь, обессиленный и сморщившийся, плавно осел на пол.

«Этим способом заводят в конюшню воздушную лошадь, – голос Мастера Альбрехта преисполнился насмешливой назидательности, – Впрочем, необходимость спешить в достижении главной цели вынуждает меня оставить до лучших времен эту во всех отношениях интересную и плодотворную деятельность. Я мог бы подарить жителям города переправы без моста и сообщение без курьеров – но я готов оставить эту честь другим, сосредоточившись на главном, ибо здесь заменить меня не в силах никто, – по меньшей мере, с того давнего дня, когда брат Педро Сарагосский покинул нас ради лучшего из миров…»

15

В другой раз, войдя в лабораториум, Гретхен тут же отпрянула в замешательстве: везде стоял мерзкий и сильный запах, какой бывает только в отхожем месте, да и то – в отхожем месте, что называется, не из опрятных! Смущаясь задать вопрос, девочка уж было хотела под каким-нибудь предлогом улизнуть прочь, однако Мастер Альбрехт, словно бы почувствовав это, жестом руки приказал ей подойти ближе: