Моя основная добыча сумела ускользнуь во время турнира с французом, и, хотя я провёл над окопами ещё два часа, больше развлечений на мою долю не выпало. Тем не менее, когда я вернулся домой, меня окружила целая толпа, стоило "Ньюпору" остановиться после пробега. Меня совршенно ошеломили поздравлениями с победой над бошем, которого видел падающим расчёт одной из наших артиллерийских батарей. Поскольку он упал в секторе, который патрулировал я, соответственно и победу приписали мне. Жаль было развеивать их заблуждение, но сделать это пришлось.
Самым любопытным в этом деле было то, что мы так и не узнали, кто сбил немецкую машину. Никто не предъявил прав на победу. Но со своей стороны, я был убежден, что не мог одержать первой победы без единого выстрела, и, тем более, не увидев противника.
Так мне достались сливки от чужой победы. Но что было ещё более важным, так это то, что я открыл кое-что новое в искусстве воздушного боя. Несомненно, я сохранил собственную жизнь тем, что не подставлялся под прицел дружественной машины!
На следующий день я усвоил новый урок.
Снова в полдень, когда я был на дежурстве, пришло тревожное сообщение о появлении боша над Сен-Мийелем. В тот день тучи висели низко над землей. Самым решительным образом я был настроен сбить своего боша при любых обстоятельствах. Итак, вылет точно в направлении вражеских позиций, высота около 3 000 футов. На такой маленькой высоте моя машина представляла прекрасную мишень для "Арчи", так как после первого выстрела по мне они смогли определить точную высоту облачности, и понять, что я находился сразу под ней. Соответственно и мне стало понятно, что наступила горячая пора, и я прибегнул к некоторым дополнительным уловкам, пролетая над двумя или тремя батареями.
Буквально через минуту после того, как я пролетел сверную часть Сен-Мийеля и "Арчи" открыли огонь, я заметил впереди вражеский самолёт. Я стал заходить на него сзади, посчитав идеальным персечь линию фронта на половине расстояния до Вердена и перехватить боша с такого ракурса, откуда он меньше всего ожидает нападения. Всё было разыграно, как по нотам: я даже недоумевал, как он умудрился не заметить черных разрывов зенитных снарядов вокруг меня. Но враг по-прежнему не показывал видимого намерения оторваться от преследования. Меня терзала мысль: всё идёт слишком хорошо. Может, это не бош?
Так как это была первая немецкая машина, которую я повстречал в воздухе, а её принадлежность я установил по очертаниям плоскостей и фюзеляжа, - то я решил получше рассмотреть опознавательные знаки, прежде чем открывать огонь, и убедиться, что на машину нанесены чёрные кресты. Поэтому я убрал палец с гашетки и нырнул поближе.
Да! Это был бош. Но вместо чёрного креста, он нёс чёрную кокарду! Чёрная кокарда с белым центром. Нечто новенькое, по крайней мере, такие опознавательные знаки не были известны в нашем штабе. В общем, он не был другом, и я мог сбивать его. Почему он так любезно подставляется под мои пулемёты?
И тут мне припомнились наставления относительно вражеских наблюдательных машин, которые часто повторял майор Лафбери: "Всегда помните - это может быть ловушка!". Я быстро оглянулся через плечо - очень своевременно! Из облаков над моей головой вывалился прекрасный чёрный истребитель "Альбатрос", который прятался там, ожидая, пока я влезу в ловушку. Тяну за ручку и взмываю, вися "на винте" и не думая больше о лёгкой добыче, что осталась подо мной.
С удовольствием обнаруживаю, что я проворней соперника не только по скороподъёмности, но и по маневренности. Через несколько секунд я уже над ним и снова жму на гашетки, чтобы сделать свои первые выстрелы в большой войне, как вдруг решаю ещё раз взглянуть, не притаился ли сверху кто-нибудь, наблюдающий за нашей вознёй и намеренный присоединиться, пока моё внимание отвлечено. Бросаю быстрый взгляд через плечо.
Моментально забываю о преследовании бошей - мной овладевает огромное желание добраться домой как можно быстрее. Два немецких аэроплана заходят на меня в атаку на расстоянии 500 ярдов. Я решил не выяснять, сколько ещё машин находится за ними. До меня дошло, в какую изумительную западню меня завели неопытность и глупость. Это были гонки на выживание.
По пути домой мне довелось пережить целую гамму чувств. Я верил в то, что немецкие самолёты не слишком хороши и что у нас есть возможность оторваться от них в любой момент. Когда я оглядывался назад и убеждался, что они настигают меня, несмотря на все мои маневры, то проникался своего рода восхищением перед их отточенным умением летать, смешанным с невыразимым презрением к суждениям инструкторов, якобы знавших всё о немецких аэропланах. Я кабрировал, пикировал, штопорил и маневрировал скоростью. Они разгадывали каждый маневр и продолжали настигать меня. На какое-то мгновение я оказался в выгодной позиции и решил выжать из неё всё. Резко изменив курс, стал карабкаться вверх. После тридцати минут, полностью посвящённых попыткам стряхнуть с хвоста моих преследователей, я выполз из "укрытия" и с удовольствием направился домой. На поле два добрых старых друга ждали моего возвращения. Какую тревогу им довелось бы пережить, узнай они в какую передрягу я попал!
"Привет, Рик! Какого чёрта ты не подождал нас?" - осведомился Дуг Кэмпбелл, когда я выбирался из машины. - "Мы преследовали тебя по всей Франции, пытаясь нагнать!"
"Эдди, куда ты пропал, после того как мы потеряли тебя в облаках?" спросил Чарли Чэмпмен, с интересом разглядывая меня и опираясь на мою занесённую ногу. - "Мы дома почти полчаса!" Вот оно что: кажется, за мной гнались два американских, а вовсе не немецких, пилота.
С четверть секунды я сосредоточенно раздумывал. Затем оттолкнул Чэпмена и спрыгнул с машины.
"Просто мне показалось, что я заметил боша над немецкой территорией и вернулся проверить это" - бодро ответил я, - "но, наверное, я ошибся".
Глава 4. Моя первая победа над "гансом"
Следует отметить, что моя подготовка к воздушным схваткам происходила последовательно. Оглядываясь назад с высоты сегодняшнего дня, можно сказать: мне повезло столкнуться почти со всеми разновидностями опасностей, которые могут подстерегать военного лётчика, до того, как мною был сделан хотя бы один выстрел по врагу. Мне кажется - подобная удача редка. Пилот значительно получше меня начал головокружительную карьеру и счёт его побед открылся в первом вылете к линии фронта. То был блестящий успешный старт, мгновенно принесший ему славу. Но с самого начала пилот лишь "снимал пенку" и не был знаком со "снятым молоком" авиации. Однажды пенка сошла и первая же порция молока поставила точку в его карьере.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});