С первым же пике машины Джимми, я оказался рядом. Мы располагали преимуществом по высоте над противником по крайней мере в тысячу футов, и нас было двое на одного. Он мог уйти от нас в пикировании, так как "Пфальц" превосходен в этом маневре, в то время как наши более скороподъёмные "Ньюпоры" обладали маленькой забавной привычкой избавляться от обшивки при слишком неистовом нырянии через воздух. Шансов удрать у боша не было. Его единственным спасением могло стать пикирование к своей территории.
Все эти мысли пронеслись в моём сознании подобно вспышке, и я мгновенно определил для себя тактику предстоящего боя. Пока ганс заходит в атаку, я, сохраняя высоту, буду держаться с другой стороны "Пфальца", отрезая ему путь к отступлению. Прежде, чем я изменил курс, германский пилот заметил, как я выхожу из лучей солнца. Холл находился почти в половине расстояния до него, когда тот задрал нос и стал бешенно набирать высоту. Я пропустил его и оказался с другой стороны как раз в тот момент, когда Холл открыл огонь. Не думаю, что бош вообще заметил "Ньюпор" Холла.
Удивлёный появлением нового соперника - Холла - прямо по курсу, пилот "Пфальца" мгновенно отказался от идеи ввязываться в бой и, заложив правый вираж, направился домой, в точности как я и ожидал. В мгновение ока я повис у него на хвосте. Снижаемся на полном газу. Холл приближается где-то сзади меня. От страха бош даже не пытается маневрировать или выполнять эволюции. Он убегает как перепуганный кролик, подобно тому, как я убегал от Кэмпбелла. С каждым мгновением я приближаюсь к нему, прочно удерживая прицелы на месте пилота.
На расстоянии 150 ярдов я нажимаю гашетки. Трассирующие пули протягивают огненную полосу к хвосту "Пфальца". Слегка поднимаю нос аэроплана, за которым, словно струя воды из садового шланга поднимается и огненный росчерк. Ещё немного - и он утыкается в кабину пилота. "Пфальц" резко меняет курс, что свидетельствует: его рули более не управляются рукой человека. С высоты 2000 футов над позициями противника я совершаю безрассудное пикирование, наблюдая за полётом вражеской машины. Слегка виражнув влево, "Пфальц" некоторое время разворачивается в южном направлении, а ещё через минуту врезается в землю прямо на окраине леса в миле от линии фронта на своей территории. Я сбил свой первый вражеский аэроплан, не будучи сам даже обстрелян!
Холл находился сразу за мной. Он, несомненно, был так же рад нашему успеху, ведь он вытанцовывал своей машиной невероятные маневры. А потом до меня дошло, что старый друг "Арчи" снова взялся за работу. Мы находились не более, чем в двух милях от немецких противовоздушных батарей, и они устроили вокруг нас шквал из шрапнели. Я был вполне готов считать дело законченным и отправиться домой, но капитан Холл обдуманно вернулся в зону заградительного огня, и я последовал за ним по пятам. Нас приветствовал пулемётный и ружейный огонь из траншей и я - следует признать - быстренько выбрался оттуда без лишних задержек, но Холл продолжал выполнять фигуры высшего пилотажа над их головами ещё десять минут, превосходя всяческую акробатику, которую взбешённым бошам когда-либо приходилось видеть над своими мирными аэродромами.
Джимми израсходовал свой азарт примерно в то же время, когда гансы израсходовали все доступные боеприпасы, и мы счастливо направились домой. Устремившись вниз к нашему полю крылом к крылу, мы произвели быструю посадку и подкатили наши машины к ангарам. Затем выпрыгнули из них и побежали друг к другу, протягивая руки для первого обмена поздравлениями. А потом заметили пилотов эскадрильи и механиков, несущихся к нам через аэродром со всех концов. Они уже знали новости, когда мы ещё увёртывались от шрапнели, и торопились поприветствовать наше возвращение. До того как я вернулся домой, французы по телефону подтвердили мою первую победу. Во всей моей машине не было ни единого пулевого отверстия.
В том, чтобы принимать поздравления с победой в воздушном бою от твоей эскадрильи есть особенное удовольствие. Для пилота они стоят большего, чем аплодисменты всего остального мира. Они означают, что ты получил признание людей, которые делят с тобой опасения, устремления, испытания и опасности воздушного боя. И с каждой победой приходит обновление и упрочнение отношений, связующих воедино этих братьев по оружию. В мире нет братства сильнее, чем братство лётчиков-истребителей этой большой войны. Ещё не нашёлся человек, который достиг значительного успеха, сбивая аэропланы противника, и был бы при этом испорчен победами или искренними поздравлениями своих товарищей. Если бы это его испортило, он не смог бы одерживать победы длительное время, ведь даже малая толика тщеславия фатальна в воздушном бою. Недоверие к себе - вот скорее та черта, которой многие авиаторы обязаны своим долгим существованием.
С большой признательностью я принял тёплые поздравления от Лафбери, которого я всегда почитал за семнадцать побед, и от Дуга Кэмпбелла с Аланом Винслоу, которые сбили первые машины, занесенные в счёт побед американской эскадрильи, и от многих других представителей 94-ой эскадрильи, принимавших участие в войне значительно дольше меня. Мне льстило быть принятым в славную когорту победителей этой эскадрильи. Они ещё увидят, как старая 94-я опередит все американске эскадрильи по числу побед над гансами.
На следующий день я был уведомлен, что генерал Жерар (Gerard) французский командующий Шестой Армией, приказал наградить капитана Холла и меня от имени правительства Франции за одержанную победу. Мы тогда действовали совместно с этим соединением французских вооруженных сил. Каждый из нас был представлен к награждению Военным Крестом с пальмовой ветвью (Croix de Guerre), что и было одобрено нашим правительством [Значок пальмовой ветви не был неотъемлемым атрибутом французского Военного Креста. Его прикрепляли к орденской ленте в знак повторного награждения этим орденом. Иногда количество "пальм" превышало десяток. Возможно, французское правительство, вручив Рикенбэкеру Крест с "пальмой", хотело таким образом подчеркнуть, насколько оно ценит заслуги американских авиаторов. - прим.пер.]. Но в то время офицеры армии США не имели права принимать награды иностранных правительств, поэтому церемония награждения прошла без нас. Награды удостоились капитан Холл и я, в связи с тем, что, согласно французским правилам, отмечались оба пилота, одержавшие групповую победу.
По правде говоря, охваченный чрезвычайным возбуждением от первой победы, я закрыл глаза на то, что мои смертельные выстрелы настигли другого авиатора. К тому же, если бы я делал это сам, то - в этом я не сомневался - снова совершил бы какой-нибудь просчет, который в корне изменил бы ситуацию. Победу принесло присутствие капитана Холла, если уж не его пули, и оно же подарило мне то восхитительное чувство уверенности в себе, которое впоследствии позволило мне успешно справиться с подобной ситуацией в одиночку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});