“Опять ты со своим острым язычком. Постарайся поработать над этим, иначе у нас возникнут трудности в нашем маленьком начинании ”.
“Я не хочу участвовать в нашем маленьком начинании!”
“Как я указывал тебе тогда, в Биксли Мэнор, у тебя нет выбора в этом вопросе. Пожалуйста, не делай из меня злодея во всем этом. Я всего лишь делаю то, чего требует семья ”.
“И ты не считаешь нужным купить мне хотя бы одно бальное платье, пока я переживаю эту катастрофу?”
“Все средства распределены, Лилиан. У меня тоже есть расходы, ты же знаешь”.
“Да, я вижу это по новой булавке для галстука, которую ты носишь”. Лилиан вцепилась в подушку сиденья, чтобы не ударить его по лицу.
“Давай не будем начинать это приключение с неправильной точки зрения, Лилиан. Я не хочу, чтобы мои решения подвергались сомнению. Меня очень расстраивает, когда мне противоречат, и я знаю, что ты не хочешь меня расстраивать. Мы семья, и мы должны держаться вместе и действовать соответственно. ”
“Я буду стоять рядом с Натаниэлем, потому что он - моя семья”.
“Лилиан, я не хочу с тобой ссориться, поэтому я позволю тебе остаться с Натаниэлем, если таков твой выбор. Но я настаиваю, чтобы взамен ты уважала мой выбор”.
Она согласилась бы почти на что угодно, лишь бы закончить этот разговор и выйти из этого экипажа. “Я не буду спорить с тобой публично, если это тебя беспокоит. Однако мои убеждения не изменятся ни ради тебя, ни ради любого другого мужчины.”
“Это очень хорошо ... пока. Я верю, что мы сойдемся во мнении”.
“Хорошо”.
“Я ожидаю, что ты будешь на балу у Диллсуортов через три дня”.
“Я выполню свой семейный долг и появлюсь на публике, хотя и буду в лохмотьях, благодаря тебе”.
“Тебе нужно только присутствовать”.
Она кивнула, подбирая юбки и спускаясь вниз, прежде чем ей могли предложить помощь. Она не хотела больше ни секунды находиться в обществе Соломона, и уж точно сейчас ей не нужна была помощь ни от одного мужчины. К счастью, она самостоятельно встала на ноги, когда ее полусапожки коснулись выложенной кирпичом дорожки, ведущей к парадному крыльцу.
Делая большие глотки свежего воздуха, она пыталась подавить свой гнев на Соломона, пока она не задушила его. Ее ненависть к нему возросла за последний час, если это было возможно. Как она оказалась в родстве с таким ужасным человеком? Его эгоизм не знал границ. Никаких бальных платьев? И он заставил ее еще больше, чем когда-либо прежде, почувствовать себя коровой, выставленной на аукцион. Этот опыт обещал быть просто ужасным! Однако теперь она была в доме Натаниэля. Так сказать, на дружественной территории. И она не допустит, чтобы мерзость Соломона прилипла к ее подолу, когда она войдет.
“Ваши чемоданы, миледи”, - предложил возница, когда второй чемодан с глухим стуком упал к ее ногам.
“Спасибо. Я разберусь со своими вещами сама”. Она расправила юбки и посмотрела на фасад дома Натаниэля. Он был не таким большим, как несколько домов, которые она видела из окна кареты, но все же довольно элегантным для своих размеров. Белая отделка, окружающая кирпичи, почти еще хранила запах свежей краски там, где она не была увита плющом, которому позволили искусно разрастись по углам. Лилиан улыбнулась при виде желтых роз, обрамлявших маленький садик, потому что Натаниэль всегда был неравнодушен к желтым розам.
Поднимаясь по ступенькам крыльца, она оглянулась и увидела, что карета уже уехала. Соломон даже не подождал, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до дома. Небольшая часть ее была оскорблена, в то время как большая часть ее разума испытывала облегчение от того, что его больше не было рядом. Это было даже к лучшему. Они с Натаниэлем годами не вели цивилизованных бесед. Даже когда папы не стало, им не удавалось поладить ради приличия, пока семья собиралась скорбеть.
“Лилиан! Ты благополучно добралась!” Голос Натаниэля раздался у нее за плечом.
Она обернулась к дому и увидела его высокую, модно одетую фигуру, стоящую в дверном проеме. Ее втащили внутрь, и были отданы приказы принести ее сундуки и приготовить ванну, прежде чем она успела ответить.
“Натаниэль, я рада, что ты получил мое письмо. Ты позволишь мне остаться с тобой?”
“Тебе здесь всегда рады, дорогая. Я бы никогда не оставил тебя на растерзание нашему брату. Как ты перенесла путешествие сюда с ним?”
“Это было так ужасно, что я не могу даже думать об этом сейчас, когда я здесь. Я просто скажу, что я действительно пережила это. Давайте обсудим более приятную тему ”.
“Конечно. Мы оставим уродство наших семейных отношений на улицах, где им самое место”. Он закончил, драматично хлопнув дверью, отчего хрустальная ваза с цветами на соседнем столе задребезжала.
Лилиан подпрыгнула, посмеиваясь над диковинными действиями своего брата. Его собственный дворецкий казался возмущенным, но не сказал ни слова. Она подняла глаза, любуясь украшенной свечами люстрой и полированной лестницей, которая вела на верхние этажи. “У тебя прекрасный дом”.
“Ах, это? Это незавершенная работа, ты знаешь, но это помогает уберечь мою голову от дождя”.
“Я не нарушила твой распорядок дня, не так ли? Я не хочу быть обузой, пока я здесь”.
“Ты? Обуза? Даже не думай об этом. А теперь позволь мне показать тебе комнату, которую я приготовил для тебя. Я думаю, это тебе подойдет.” С этими словами он повернулся и повел ее вверх по лестнице, нескончаемо болтая об этой вазе и той картине.
Она чувствовала, как напряжение от путешествия покидает ее тело. Возможно, ей не нравилась причина ее поездки в Лондон, но, по крайней мере, ее пребывание с Натаниэлем будет приятным. Он умел успокоить ее и рассмешить даже в худшей из ситуаций. И эта ситуация, безусловно, квалифицировалась как худшая, которую она пережила до сих пор.
Четыре
“Торнвуд? Торнвуд! Ты все еще в игре? Ты меня слышал? Я сказал, что ненавижу воровать у тебя. Следующее, что ты узнаешь, - я выйду отсюда с твоими карманными часами и булавкой для галстука, так ты играешь? ”.
В ответ раздался взрыв смеха, и кто-то в шутку хлопнул Девона по плечу. Это была правда. Сегодня днем он думал не о своей игре. Он улыбнулся, скрывая смятение, которое поднялось в нем при упоминании о том, что кто-то украл его вещи.
“Джентльмены, эта игра стала слишком дорогой для моих мелких карманов. Я желаю вам удачи в растрате вашего коллективного наследства. Наслаждайтесь своим бедным будущим ”, - заявил Девон, вставая из-за карточного стола в задней части джентльменского клуба Уайтса.
В ответ на оскорбление раздался смешок и несколько вздохов. Однако Девона больше не развлекали карты в его руке или разговор за столом, особенно после упоминания об украденных карманных часах.
Он просидел там весь день, отчасти в поисках какого-нибудь развлечения в не по сезону теплый день, но в основном прячась от своей матери. За ланчем она была в прекрасной форме, продолжая расспрашивать его о сегодняшнем бале и суетясь из-за его одежды, еды на его тарелке и того, что его волосы отчаянно нуждались в стрижке.
Побег не мог произойти достаточно быстро. Поэтому он испытал огромное облегчение, когда заметил старого друга, прибывшего в клуб, когда он собирался уходить. “Стилингз, я думал, вы собираетесь пробыть в деревне несколько недель. Так скоро вернулись?”
“Моя поездка была прервана. Это довольно длинная история о том, почему”. Его светлые брови сошлись вместе в мрачном выражении, которое редко можно увидеть на его жизнерадостном лице. “Я просто скажу, что вернулся. Рад тебя видеть, Торнвуд. Не хочешь чего-нибудь выпить?”
Девон дружил с Холденом Эллисом, виконтом Стилингсом, с тех самых пор, как в школьные годы поделился с Холденом ответами на экзамене. С того дня они вместе находили неприятности. Между их встречами проходили месяцы, а однажды даже годы, когда Девон был в Африке. И все же они всегда начинали разговор с того места, на котором закончили его при последней встрече, как будто и не прошло столько времени.