— Похоже, вам нужно повторить дошкольную программу, — смеясь, сказала Кеззи.
— Да, довольно хорошее практическое правило — не суй свой член в рот девятнадцатилетней девчонке, когда у тебя сердечное заболевание, и тебе чертовски под девяносто! — я усмехнулась над старым ебаном. — Пошёл он. В любом случае, мне кажется, что он жил на десять лет больше, чем надо. Неудивительно, что у Социального обеспечения заканчиваются деньги — слишком много иссохших стариков вроде него всё ещё ходят по земле.
Рот Кеззи приоткрылся.
— Энн, твой цинизм не знает границ. Ты совершенно лишена сострадания к пожилым людям.
— К чёрту стариков и к чёрту его. Мы сделали свою работу, так что давайте убираться отсюда.
Мы с Ханной затащили Мерси в Rolls-Royce и положили её на спину. Зенас усмехнулся.
— Чёрт, что за день, — пробормотала я.
— Держу пари, это было весело! — Зенас просигналил.
— Я думаю, что тот старый хуй в ковбойской шляпе намеренно пытался разорвать мои миндалины, — сказала Ханна. Она издала чмокающий звук. — И — боже! — ненавижу вкус спермы!
— У меня такое чувство, что на этой неделе нам нужно запастись большим количеством ополаскивателя для рта, — сказала я.
Кеззи вернулась.
— Я очень горжусь вами, девочки, особенно тобой, Энн. Если ты приложишь все усилия, ты можешь использовать это потом в своей жизни.
Зенас завёл машину и начал выезжать, но потом я вскочила.
— Зенас! Подожди секунду! Я должна кое-что сделать! — затем я вышла и побежала через парковку.
Видите ли, на одной из старых битых машин была наклейка на бампере с надписью «Я БЫЛ НА ПЛЯЖЕ ОМАХА». Я залезла внутрь, стянула штаны вниз, и сделала на переднем сиденье кучу дерьма после безвкусного йогурта, потом оставила записку на сигаретной обёртке на лобовом стекле: «ПОДАРОК ОТ ЖИРУХИ».
После этого мне стало намного лучше.
Когда Мерси очнулась, мы не сказали ей, что её минет убил скелетообразного старика. Ей было достаточно проблем.
— Я не могу поверить, что прошла через это! — сказала она.
— Ты можешь поблагодарить Энн за это, — сказала Кеззи, а затем объяснила, как я сделала уборку.
Мерси заплакала.
— О, Энн! Ты мой лучший друг! — и она обвила меня руками и прижала к себе. — Как я могу тебя отблагодарить?
Мне пришлось оторвать её левую руку от себя.
— Ты можешь отблагодарить меня, убрав свою руку!
— Ага, — сказала Ханна с гримасой и помахала на лицо будто веером. — Фу! Твой палец воняет!
— А я подумал, почему унюхал какой-то мерзкий запах грязной жопы, — сказал Зенас.
Палец в жопе… Иисус. До чего мы дошли. Думаю, Мерси вспомнила эту минуту. Она понюхала палец…
И закричала.
Мы заставили Мерси держать руку в окне по дороге домой.
Кеззи обернулась на секунду, пока возилась со своими идеальными чертовски светлыми волосами, и сказала:
— Вы закончили на сегодня, девочки, и я рада, что вы все прошли второй день посвящения, — она хлопнула ресницами. — Это хорошая новость.
Я, Ханна и Мерси смотрели друг на друга до ужаса напуганными.
— Э-э-э, мисс Кеззи? — спросила я. — А какая… плохая новость?
Теперь сучка выщипывала брови в зеркальце.
— Плохая новость в том, что завтра будет экспоненциально хуже.
********Ночи после каждого дня заданий были почти одинаковыми, я имею в виду кошмары. Сначала мне приснилось, что Джозеф Корван с портрета внизу входит в мою комнату и так или иначе трахается со мной. Он дрочил, тёрся своим членом о моё лицо, лапал меня, клал лицо мне между ног, что угодно. Я видела это, но никогда не чувствовала. Потом он исчезал, как привидение, а чуть позже Зенас подбегал и сморкался мне в рот, или сморкался мне в пизду — вот такое дерьмо, и иногда он дрочил, а потом заставлял меня съесть его сперму. Потом немного позже Кеззи садилась мне на лицо, и как раз когда мне это начинало нравиться, змея выстреливала из её «киски» и скользила по моему горлу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А что было позже?
Я либо просыпалась, либо мне снилось, что я просыпаюсь, и я лежу там парализованная, и слышу это странное дерьмо очень низким голосом, снова и снова в течение нескольких часов, эти слова голосом Кеззи, но слова, не имевшие смысла: «Шуб неб хыр'ик эб хырк. Огхрод аи'ф геб'л, ее'х Йог-Сотот…»
Я имею в виду, что память у меня ни к чёрту. Я никогда ничего не помнила; Господи, я не смогла бы произнести государственный гимн своей страны, даже если от этого зависела бы моя жизнь. Но каждое утро я могла вспоминать эти слова, эту чепуху: «Шуб неб хыр'ик эб хырк. Огхрод аи'ф геб'л, ее'х Йог-Сотот…»
Чертовски странно.
Но мы все чувствовали себя действительно прекрасно, когда вернулись домой в ту вторую ночь после ебли со стариками из Американского Легиона. Кеззи разрешила нам поесть йогурта, потом мы все поднялись и приняли душ. Душ был похож на душевую в раздевалке, с четырьмя насадками, и после того, как нам пришлось вымыть языками друг друга, никто из нас не стеснялся быть обнажённым на глазах у других.
— Как вы думаете, что нам нужно делать завтра? — спросила Ханна, вспенившись.
— Что-то действительно ужасное, — предположила я. — Лучше не думать об этом сейчас.
Лицо Мерси выглядело маниакальным, пока она тёрла палец.
— Единственное, чего я не сделаю, так это больше не засуну пальцы в вонючие задницы!
— Не будь слишком уверенной, — сказала я, включая горячую воду. Я открыла рот под брызгами, надеясь смыть привкус. — Она предупредила нас, что худшее ещё впереди, этот чопорный силиконовый манекен. Бог знает, о чём подумает её сумасшедший мозг — может, что-то действительно достойное канализации.
— О, нет! — завыла Мерси. Она подняла палец. — У меня под ногтем фекалии того старика!
Ну, это неудивительно.
— Тебе повезло, что эта самоуверенная белокурая пизда не заставила тебя засунуть в старого мудака кулак.
— Хм-м-м? — спросила Мерси, глаза её сверкали. — Кулак? Что…
— Не спрашивай.
Она была наивна ещё больше, чем мы думали. Я рада, что смогла помочь ей пережить это дерьмо сегодня, но мне было интересно, насколько хорошо она выдержит остаток недели. Однако мне пришлось нахмуриться. Я имею в виду, что у неё действительно было много лобковых волос, и когда они были мокрыми, они свисали вниз, как влажная чёрная швабра.
— И, Мерси, послушайся совета друга и подстриги свой куст, а? У тебя там куча волос.
Она выглядела сбитой с толку.
— Но… это моё естественное состояние! Такой хочет видеть меня Бог!
— Я серьёзно сомневаюсь, что Богу небезразлично, как ты хранишь свой куст, Мерси, — думаю, я была лицемеркой, потому что знаю, что моя пизда выглядела как дерьмо, как и вся я. Но, по крайней мере, я хранила свою подстриженной. — Я имею в виду, сколько ты весишь?
— Ну, сто фунтов, — сказала она.
Сучка.
— Тогда я гарантирую, что только девяносто из них — это ты, а остальные десять — твои лобковые волосы.
— Ага, — сказала Ханна. — Сделай себе одолжение и подстриги их. В наши дни парням не нравятся девушки, которые там очень волосатые.
Мерси пожала плечами.
— Мне всё равно, что нравится парням. Думаю, когда я когда-нибудь выйду замуж, и мой муж захочет, чтобы я подстриглась там, я это сделаю. Но поскольку я никогда не буду заниматься сексом вне брака, я не особо беспокоюсь об этом.
— Не стоит сбривать эти девчачьи волосы, — отозвался этот ужасный протяжный голос из Новой Англии в душе.
— Что ты здесь делаешь? — крикнула я Зенасу. — И… — моя челюсть чуть не отвисла до пола, когда я получила в нагрузку то, во что он был одет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Другие девушки действительно визжали.
На Зенасе было чёртово бикини. Не мужское. Волосатая мускулистая грудь была достаточно внушительной, в чашках лифа были вставки из губки или что-то в этом роде. Но самой внушительной частью был низ. Видите ли, в промежности была прорезь, и оттуда торчал весь его хлам.