Зенас сел на место водителя. Он всё ещё был в костюме горничной, но теперь на нём была ещё и кепка шофёра. Мудак. Кеззи села впереди.
— После такого тяжёлого рабочего дня, — сказала она своим типичным фальшивым игривым голосом, — я думала, вы, девочки, оцените поездку по городу, — затем она снова посмотрела на нас. — Ну, не так ли? Разве вы не оценили бы поездку по городу?
— Да, мисс Кеззи, — сказали мы все сразу.
— Я так и думала…
Она и Зенас ели вкусные бисквиты с ирисками с кремовой начинкой. Эти лакомства были моей любимой едой, когда я была ребёнком, и они всё ещё были такими же на вкус в наши дни. Мы чувствовали их запах на заднем сиденье. По запаху можно было почти почувствовать вкус этой восхитительной глазури. И у них была целая коробка с лакомствами впереди; Кеззи и Зенас заталкивали их в рот.
Я наклонилась вперёд.
— Эм-м-м, мисс Кеззи? Как вы думаете, может быть, мы могли бы попробовать несколько этих бисквитов, пожалуйста?
Она оглянулась, приподняв бровь.
— Что ж, Энн, вы, девочки, участвовали в серьёзном труде сегодня, и вы проявили огромную силу и смекалку. Если бы это зависело от меня, я бы без колебаний позволила вам всем поесть бисквитов. Но в интересах равенства, я оставлю решение Зенасу, — она посмотрела на него. — Зенас? Ты чувствуешь, что девушки заслуживают бисквиты?
— Ну, это правда, что они сегодня усердно трудились, — и, конечно же, отморозок произнёс это с ударением на слова «усердно трудились», как полный идиот. — И, э-э-э, они все прошли своё испытание на девственность. Так вот, вы знаете, что касается этих бисквитов, я должен сказать…
Мы все скрестили пальцы, а Мерси даже шептала молитвы.
— Бля, нет! — Зенас засмеялся. — Эти бисквиты с ирисками с кремовой начинкой слишком хороши для них, — а затем он запихнул в рот ещё один бисквит.
Он и Кеззи хохотали.
Мудак, ох, мудак. Хиты в его исполнении просто продолжались. Это действительно было больно. Они нажимали на наши кнопки, как никогда никто не нажимал; это было похоже на психологическую пытку. Вы заставляете девушек пить кофе со спермой и лизать вонючие подмышки, промежности и трещины в заднице, а затем едите вкусные бисквиты прямо перед их лицами и говорите, чёрт возьми, «нет». Эти двое ублюдков посмеялись ещё немного, как грёбаные гиены, а мы просто сидели там, как облитые помоями. Лучший способ отвлечься от того, насколько я их ненавижу, — это просто посмотреть в окно на город, но именно тогда я обнаружила, что города на самом деле нет. Женский колледж Данвича практически существовал в глуши. Вокруг были либо леса, либо дерьмовые сельхозугодья. Время от времени мы проезжали мимо какой-нибудь дрянной бензоколонки, или какой-нибудь шаткой фруктовой лавки, или какой-нибудь убогой лачуги с кучей убогих деревенщин, сидящих на крыльце. О, и ещё там был универсальный магазин с деревенщинами, который выглядел так, как будто когда-то был церковью. Мы также видели несколько трейлеров и ржавеющие в лесу старые машины; потом, когда лес превратился в поля, там паслись коровы, стояли сломанные тракторы и полуразрушенные старые фермерские дома. Зенас плыл на Rolls-Royce по всем этим длинным извилистым дорогам; это было довольно живописно, особенно когда солнце начало садиться. Ебучая деревня — я думаю, это подходящее название.
— Видите ли, девочки, весь этот район на многие мили вокруг и в течение многих лет назывался Данвич, и бóльшая часть этой земли принадлежала семье, которая поселилась здесь в конце 1600-х годов, семье Уэйтли, — Кеззи снова повернулась к нам своим каменным лицом. — Теперь, кто собирается произвести на меня впечатление и сказать, почему это имя не только знакомо, но и важно? Ханна?
— Что ж, мисс Кеззи, это имя важно, потому что, потому что… — затем Ханна остановилась, как всегда. — О, я не знаю!
— Ты такая… такая смышлёная, Ханна, — съязвила Кеззи. — Тебе не хватает мозга с момента твоего последнего испражнения? Хм-м-м? — она повернулась ко мне. — Энн?
Я вспомнила этот тупой документ у неё на стене.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Потому что Мика Уэйтли был человеком, который передал землю другому человеку, его другу, который позже основал там колледж.
— Я действительно впечатлена! — а затем Кеззи усмехнулась Мерси. — А кто был тот человек, который основал колледж, Мерси?
— Э-э-э, я знаю! Элмер Фадд!
— О, Мерси, Мерси, Мерси, — покачала головой Кеззи. — Что я буду с тобой делать? Твоё невежество, поистине не имеющее аналогов в наше время.
— Элмер Фрай был всего лишь регистратором документов по сделке с землёй, — сказала я. — Думаю, парнем, который основал колледж, был Джозеф Карвен.
— Ты думаешь правильно, Энн. По крайней мере, ещё не во всех домах погас свет. Тем не менее, за десятилетия — на самом деле за столетия — семья Уэйтли, как и другие семьи Данвича, пришла в упадок, и в конце концов, скажем, к 1930-м годам вся земля вокруг колледжа была либо аннексирована соседними округами, либо продана государством. Но эта земля — по которой мы сейчас едем — выглядит так же, как и в прошлом, в старые времена, колониальные времена, дни, которые легли в основу этой великой страны, в которой мы живём сейчас. Это приятное, ностальгическое чувство. Ностальгия так важна, вам не кажется? — она посмотрела на Ханну. — Ну, не так ли, Ханна?
— Ага, мисс Кеззи!
— А почему? Почему, Ханна, ностальгия так важна?
Ханна задрожала.
— Я-я-я… о, чёрт! Я не знаю!
— В самом деле. Похоже, что ты ничего не знаешь. Мерси?
Мерси только начала рыдать.
— О, ради всего святого, Мерси! Ты — определение термина «сиськи на быке» — абсолютно бесполезная вещь, — затем каменный взгляд вернулся ко мне.
«Бля, — подумала я. — Что сказать?»
— Ностальгия важна, потому что она напоминает нам не только о том, откуда мы пришли, но и определяет, кто мы есть на самом деле. Например, прогулка по этим старым дорогам — как вы сказали, мисс Кеззи. Дело не столько в том, что мы едем по дороге, мы едем по кусочку нашей истории.
Лицо Кеззи стало пустым, а рот открылся.
— Я сама не смогла бы ответить на этот вопрос более точно. Твоя настойчивость, Энн, а также твоя интуиция, внимание к деталям и твоя способность к субъективизации медленно, но верно заставляют меня думать, что ты пройдёшь все испытания Альфа-Хаус, и ты, конечно же, сливки этого года. Я очень горжусь тобой. А теперь? За твоё усердие ты будешь вознаграждена, — она протянула мне пачку бисквитов.
Мои руки дрожали, когда я взяла пачку.
— Вы… вы серьёзно, мисс Кеззи?
— Ну, конечно, Энн. Настойчивость требует награды.
Я посмотрела на пачку.
— Дайте угадаю, Зенас вытер этим задницу, не так ли? Или потёрся о них своим членом…
Кеззи засмеялась.
— О, Энн! Не будь такой циничной! Эти бисквиты не распечатаны, не повреждены и не тронуты.
Задняя часть пачки была запечатана. Я открыла, взяла один бисквит, посмотрела, понюхала.
Пахло чудесно.
Я перевернула его и откусила. Эта идеальная глазурь из ириски таяла на моём языке. Я жевала очень-очень медленно. Затем весь этот аромат ворвался в мой рот. Мои пальцы на руках покалывало. Мои пальцы на ногах скрючило. Это было так хорошо. Я заскулила, и мои глаза закатились. Нет, гавкать я не стала. Наверное, мне потребовалось пять минут, чтобы съесть первый бисквит.
Это была лучшая вещь в мире.
Но что касается бисквитов, то их было три в упаковке. Я взяла второй, собиралась откусить и его, но потом посмотрела на Ханну и Мерси.
Они были похожи на двух щенков, смотрящих на меня…
Я сделала паузу.
— Знаешь, Энн, — сказала Кеззи. — Ты действительно думаешь о том, чтобы отдать два других твоим подругам? Ты хочешь дать им свою награду, которую заслужила только ты, а Ханна и Мерси ничего не заработали? Действительно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Их лица были такими вытянутыми, а глаза такими большими.
Я больше всего на свете хотела эти два бисквита, но я просто пробормотала:
— О, чёрт возьми! Вот! — и дала каждой по бисквиту.