Киран
Конечно же, мать вашу, конечно.
Как будто наш проигрыш Орегону в овертайме и так не считался достаточной причиной для печали, раз тренер решил бросить вишенку поверх проклятого мороженого.
Поскольку игра закончилась поздно, мы были вынуждены остаться на ночь в Портленде, а завтра с утра улететь домой. Но, Господи, в тот момент, когда тренер назвал имя моего соседа по комнате, я был готов пойти до Колорадо пешком.
Да, да, вы угадали.
Я проведу всю ночь бок о бок с гребаным Ривером Ленноксом. Кто-нибудь, пристрелите меня или заприте в тюремной камере, потому что мы ни за что не продержимся эту ночь, не убив друг друга.
Не знаю, что не так с Ленноксом, но, похоже, он получает удовольствие от того, что я чувствую себя неловко из-за его колких замечаний. Конечно, я знаю, что сам навлек на себя беду, когда начал вести себя как придурок, узнав, что Ривер — би. Но, в самом деле! Его комментарии… сводят меня с ума.
Выхватывая ключ у тренера, пока мы стоим в вестибюле, я поворачиваюсь к Риверу.
— Ну, здравствуй, соседушка, — ухмыляется он, как последний мудак.
Да, прямо-таки наслаждается ситуацией.
— Не называй меня так, — рычу я, перекидывая сумку через плечо и направляясь к лифту с Ленноксом на буксире, прежде чем нажать кнопку вызова.
— Ладно, Рейн. Как скажешь.
Я напрягаюсь от имени, которым меня называл только один человек. Кто-то, кто значил для меня целый мир. Но, как и во всем остальном, я опять облажался.
— И так меня тоже не зови!
Лифт звенит, прежде чем открыться, позволяя нам проскользнуть внутрь. Я нажимаю кнопку нашего этажа, когда Ривер спрашивает:
— И как же тогда мне тебя называть?
С тяжёлым вздохом я бросаю на него взгляд, умоляя крошечную кабину побыстрее добраться до десятого этажа.
— Да, буквально любым другим прозвищем.
Ривер кивает, обдумывая мои слова. Он все еще ничего не говорит, когда лифт останавливается на нашем этаже. Двери начинают разъезжаться, и только тогда ублюдок решает снова открыть свой рот:
— Ладно, Брюзга.
Вот ведь мудак.
Я останавливаюсь в дверях лифта спиной к Риверу, прекрасно понимая, что двери попытаются сомкнуться, если не двинусь дальше. Черт, я мог бы подождать, пока они начнут закрываться, и отойти в сторону. Пусть катится себе обратно в вестибюль. Мне бы не помешало несколько минут передышки от его несносной болтовни.
— Эй, Брюзга, ты выходишь? Или застрял в дверях, потому что умудрился найти свои манеры?
Я так сильно прикусываю язык, что мой рот наполняет знакомый металлический привкус.
Это всего одна ночь. Восемь часов. Не нужно его убивать.
Просто. Дыши.
Ривер спокойно реагирует на мое молчание, проскальзывает мимо и направляется к комнате 1004, оставляя меня стоять в дверях лифта, пока те не бьют по плечам, предупреждая, чтобы я убирался с дороги.
Шагая вслед за Ривером, я наблюдаю, как тот достает ключ-карту и входит в комнату, на ходу включая свет.
Обычный номер с двумя односпальными кроватями, телевизором и примыкающей ванной.
Я провожаю Леннокса взглядом, пока он вальсирует к кровати возле окна, бросает сумку на кровать, расстегивает ее и роется в содержимом.
— Не возражаешь, если я быстро приму душ, прежде чем мы ляжем спать?
Разве ты не принимал душ сразу после игры?
— А тебе обязательно нужно мое разрешение? — ворчу я, бросая сумку на кровать, стоящую ближе к ванной комнате, и начинаю искать в ней спортивные штаны. Единственная вещь, которую я не выношу в студенческом футболе, — необходимость носить строгие костюмы на выездных матчах.
Я понимаю, что ношение костюма связано напрямую с репутацией университета. Ведь именно этого от меня и ждут, если я когда-нибудь стану играть профессионально. Но я провел большую часть своей жизни в этих проклятых костюмах, и предпочел бы одеться во что угодно, лишь бы не в этот обезьяний прикид.
Снимая галстук и пиджак, я вешаю их на спинку стула, прежде чем раздеться до боксеров. Быстрый взгляд дает понять, что Ривер делает то же самое, прежде чем отступить в ванную с шортами в руке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Раздается щелчок, и мгновение спустя из-за двери доносится звук льющейся воды. Натянув спортивные штаны, я вешаю костюм на одну из предоставленных вешалок и плюхаюсь на кровать, переключая каналы, в попытке найти какой-нибудь фильм.
При обычных обстоятельствах я бы попытался заснуть. Сегодняшняя игра была тяжелой, и мое тело уже ощущает ее последствия. Но оставаться в комнате с одним из немногих людей, которых я презираю, и на самом деле лечь спать? Ни за какие коврижки.
Леннокс наверняка побреет мне голову или сунет мою руку в теплую воду, в надежде, что я обмочусь во сне. Когда речь заходит о Ривере Ленноксе, по неволе научишься спать с открытыми глазами.
Ну, или в нашем случае, не спать вовсе.
Так безопаснее… По многим причинам. В любом случае, мне не нужно, чтобы у него появился на меня компромат, а он определенно его получит, если узнает, что мучает меня во сне.
По крайней мере, в отеле есть Netflix, так что я решаю остановиться на «Молчании ягнят». Тот еще вынос мозга.
Черт, возможно, я даже устрою марафон фильмов про Ганнибала Лектора. Было бы забавно не давать Риверу спать. Ему ведь наверняка требуется хорошенько отдохнуть.
Мне нравится эта идея, и я начинаю прокручивать ленту до первого фильма франшизы «Красный Дракон»». Но как только собираюсь нажать на кнопку воспроизведения, до меня доносится низкий звук.
Предположив, что это телевизор или какие-то помехи у соседей, я нажимаю на пульт, но через пару минут снова слышу мычание, которое почти наверняка доносится из ванной, где Ривер торчит уже минут десять, если не больше.
Какого хрена он там делает?
Встав на колени, я прижимаюсь ухом к стене, отделяющей ванную от остальной части номера, ожидая услышать звук снова…
Но ничего не происходит.
Странно. Должно быть, все же телевизор.
Откинувшись на спинку кровати, я продолжаю смотреть фильм… только для того, чтобы услышать звук снова. И на этот раз, клянусь Богом, он точно исходит из ванной.
Да быть не может.
Спрыгивая с кровати, я похожу ближе. Щель под дверью пропускает пар, а значит, наверняка удастся что-то услышать.
Я стою так с добрую минуту, и ни черта. Но как только поднимаю руку, чтобы постучать в дверь, готовый сказать Риверу, чтобы тот завязывал с сеансом самолюбования, то звук раздается снова.
На этот раз за мычанием следует низкий, гортанный стон. Ёбушки, он серьезно дрочит в ванной, хотя я нахожусь прямо за стенкой?
Во мне закипает гнев, но я не делаю ни малейшего движения, чтобы отойти от двери, отделяющей меня от мокрого, обнаженного Ривера.
Мокрого обнаженного Ривера, который гладит свой член. Он стоит весь в мыле, прислоняясь рукой к стенке душа. Вода льется по его мускулистой спине и плечам, ручейки текут вниз по телу и — мать твою, да что со мной не так?
Я изо всех сил стараюсь стряхнуть этот мысленный образ, но он прочно укоренился в моем сознании. Словно нескончаемая блядская фантазия, изображающая проклятие всего моего существования. А саундтреком ей служат тяжелое дыхание и стоны, проскальзывающие через разделяющую нас дверь.
Я упираюсь рукой в стену и крепко зажмуриваю глаза. Разум борется сам с собой, пытаясь заглушить кинематограф, который прокручивается в моих мыслях.
Я не гей. Я натуральней, чем творог.
Но то, что сейчас происходит в моем сознании?.. Черт, это все, что угодно, только не размышления натурала.
Битва, разыгравшаяся в моей голове, подходит к концу, когда дверь внезапно распахивается, являя взору мокрого, раскрасневшегося Ривера… в одних только шортах, низко сидящих на бедрах. Без нижнего белья.
Ну и, конечно же, мои глупые, глупые глаза путешествуют дальше на юг, замечая очертания его члена, до сих пор не «остывшего» от дрочки кулаком.