Джонстон кивает:
— Надеюсь, это больше не повторится.
Когда старый добрый профессор отворачивается и снова начинает писать на доске, я перевожу взгляд на Кирана.
— Díul mó bhad, — шипит он себе под нос, прежде чем закатить глаза и снова переключить внимание на доску.
— И что это значит?
Грейди ухмыляется, по-прежнему на меня не глядя.
— Отсоси. Хотя, вероятно, я выбрал не то слово, поскольку, именно этого ты и жаждешь. — Он замолкает, с презрением встречаясь со мной взглядом. — Или даже больше.
Ну все, мать твою.
Засовывая свое барахло в рюкзак, я перекидываю его через плечо и хватаю Кирана за руку. Выдергиваю его из кресла, создавая грохот, который наверняка разозлит Джонстона до чертиков, и тот отправит меня обратно в мой старый класс, который я, вероятно, завалю, но мне плевать.
С меня хватит.
Киран смотрит на меня, как на умалишенного, и будем честны, в данный момент, так оно и есть. Я не даю Грейди ни секунды, чтобы возразить или сесть на место. Просто хватаю его рюкзак другой рукой и вывожу из лекционного зала.
Дверь за нами с грохотом захлопывается.
Продолжая тащить за собой Кирана, я заглядываю в аудиторию в конце коридора, и когда понимаю, что та пуста, заталкиваю Грейди внутрь и закрываю за собой дверь. Подальше от любопытных глаз и ушей.
— Какого хрена, Ривер? — не теряя времени, рычит Киран.
Я бросаю его рюкзак на стол и скрещиваю руки на груди, прислоняясь к двери, которая является его единственным спасением.
Мы разберемся со всем здесь и сейчас. И мне все равно, сколько времени это займет.
— Ты сказал мне отсосать у тебя. Ну так я нашел нам приватное место, — пожимаю я плечами, поддразнивая Грейди. — Давай, детка. Доставай свои причиндалы. Хочу знать, с какой длиной придется иметь дело.
Его ноздри раздуваются, и на лице появляется выражение отвращения:
— Да что с тобой такое?
— Не стесняйся, Рейн.
Я покровительственно улыбаюсь, наблюдая за тем, как на лице Кирана дергается мышца, когда он слышит ненавистное прозвище. Но мне плевать.
Оно — всего лишь очередное оружие.
— Мне без разницы, если ты маленький, — продолжаю я, постукивая пальцами по бицепсу. — Понимаю, что ты можешь стесняться, и все такое. Девушки считают, что крошечный член не круто. Но, не в нашем случае, детка. Мне просто будет легче принять тебя в горло.
Меня омывает чистое удовлетворение, когда я замечаю, как от ярости на его виске пульсирует вена. Киран слышит все извергаемые мною слова, прекрасно осознавая, что это хрень собачья. Но когда я смотрю вниз на его член, чтобы подтвердить свою точку зрения, то с удивлением обнаруживаю, что парень щеголяет полу-стояком. В жизни не был так счастлив, что ошибался в отношении его… размера.
Я вскидываю бровь:
— Признаю свою ошибку. Похоже, упакован ты лучше, чем я думал. Что тоже неплохо.
Киран усмехается:
— Серьезно, Ривер? Так для тебя важен размер или нет? Ты, определенно, педик, раз тебя волнует, какого размера член пялит твою задницу.
Ну, вот опять. Чертово слово.
Педик.
И неважно, сколько раз я его слышал. Легче не становится.
— А кто сказал, что трахают именно меня? — с вызовом выгибаю я бровь.
— Другого и быть не может, учитывая, что ты гребаный педик. А они, как правило, дают в задницу.
Я закатываю глаза и качаю головой — настолько мне надоело его слушать. Мы ни к чему не придем. Лишь бегаем кругами и наносим друг другу удары с оскорблениями, как на боксерском ринге.
Давая себе секунду передохнуть, я вздыхаю:
— Ты ведь понимаешь, что я би?
Киран удивленно поднимает бровь. Высокомерная ухмылка украшает его лицо.
— Ты так считаешь?
Я раздражённо дергаю челюстью:
— Это значит, что называть меня гомиком и педиком не только унизительно, но и неправильно. Бисексуальность даже не определяет меня. Я не ношу ярлыков, потому что трахаюсь с кем хочу и где хочу. Как с парнями, так и с девушками.
Киран несколько раз кивает:
— Ну что ж, возможно это и правда с технической точки зрения. Но, Ленни, дружище, позволь спросить. И я надеюсь на предельно честный ответ. Ты даёшь в задницу?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не понимаю, какое тебе дело до того, сверху я или снизу, — огрызаюсь я, уклоняясь от ответа, потому что это не его, блядь, дело.
У Кирана нет никакого права задавать этот вопрос, но ответ на него — да. Это редкость, учитывая, что я предпочитаю быть сверху, независимо от пола партнёра, но время от времени охотно ищу того, кто меня трахнет.
Подайте на меня в суд.
На мгновение я хмурю брови, продолжая обдумывать его вопрос. И тут меня озаряет понимание.
Вопрос не в том, трахаюсь я в задницу или нет… А в том, почему Киран об этом спрашивает.
Медленная улыбка скользит по моим губам.
Я вижу щель в его броне, и спорю на свою задницу — каламбур определённо уместен — что заберусь Грейди под кожу.
— Хотя, раз уж ты спросил, да. Я трахаюсь в задницу так же хорошо, как и трахаю чью-то другую, когда дело доходит до мужчин. И я не шутил, когда предлагал тебе опробовать товар. — Я смотрю Кирану в лицо, но, прежде чем успеваю себя остановить, оглядываю его с головы до ног. Мне хочется поглотить Грейди во всех смыслах этого слова. — Должен сказать, ты не в моем вкусе. Но, по крайней мере, если трахнешь меня сзади, мне не придется смотреть в твое гребаное лицо.
Киран вскидывает руку и сжимает мое горло, вынуждая меня отступить назад и удариться спиной о стену.
— Какого хрена ты мне только что сказал? — рычит он, продолжая сжимать мою шею.
Я делаю глубокий вдох, осознавая, что внезапная потеря кислорода вызвана не только его тисками на моей трахее. Во всем виновато наше прикосновение.
Оно пронизано электрическими импульсами. Что неудивительно, учитывая, в каком мы состоянии.
Озлобленные и возбужденные.
Этот выброс адреналина ощущается как героин.
Я сжимаю его запястье своей рукой, всецело отдаваясь ощущению его кожи под своей ладонью, и оттягиваю от себя настолько, чтобы иметь возможность говорить:
— Ты прекрасно меня слышал…
Киран усмехается, прежде чем выплюнуть свои слова:
— Тебе нужно научиться закрывать свой гребаный рот, прежде чем я сломаю твою челюсть так, что ей потребуются болты.
— Зачем мне это, если я знаю, как тебя бесит, когда я не слушаю?
Грейди давит на мою трахею до тех пор, пока я не начинаю задыхаться. В голове едва ли формируются мысли, кроме одной, что он действительно может меня убить, когда внезапно я ощущаю что-то еще.
Твердость, которая прижимается к моей ноге. Ждет, когда я упаду на колени и возьму ее в рот.
Я машинально двигаю рукой и провожу пальцем по всей длине его эрекции. Киран замирает, ослабляя хватку на моем горле.
Я глотаю кислород, на мгновение задерживая взгляд на его лице. Ярость в глазах Грейди говорит о том, что он не остановится, пока я не заставлю его это сделать. Поэтому, как мудак, коим и являюсь, я показываю свои ямочки и добавляю второй палец к ласке его скрытой под хлопком эрекции.
У него стоит. На меня.
— Мой вызов заводит тебя, детка?
Киран наклоняет голову и смотрит мне в глаза. Его собственный взгляд прищурен и расчетлив, пока я продолжаю дразнить его пальцами.
Через мгновение он отступает, качая головой:
— Нет, меня заводит рука на твоем горле. Осознание того, что стоит мне свернуть твою шею, и ты заткнешься навсегда.
Киран быстро поворачивается ко мне спиной, чтобы схватить со стола рюкзак.
Я же застываю на месте, не зная, каким должен быть мой следующий ход в нашей шахматной партии.
Грейди открывает дверь и, переступая порог, оглядывается на меня через плечо:
— И если бы ты был умным, то давно бы уже это запомнил.
Глава седьмая