Последнее, что мне нужно — стоять без футболки рядом с этим парнем. Скорее всего, он воспринял бы это как приглашение.
Даже не взглянув в его сторону, я направляюсь за своими вещами, готовый сбежать.
Пожалуйста, просто продолжай меня игнорировать, и все снова станет хорошо.
— Без разницы? — смеется Ривер, следуя за мной. — И это все, что ты можешь сказать?
Я смотрю на него, прежде чем взглянуть на дверь, желая сбежать и вернуться в квартиру. Поджав губы и делая вид, что обдумываю его слова, потому что, это всё, на что у меня есть силы, я киваю:
— Именно так. Поэтому я и ухожу, Ленни. Обычно это означает конец разговора.
Чтобы еще больше доказать свою точку зрения, я начинаю шагать к двери. И, конечно же, поскольку у Вселенной против меня какой-то заговор, раз она постоянно делает меня несчастным, Ривер следует за мной по пятам. Даже когда я выхожу из спортзала и иду по пустынному коридору, то слышу за спиной его шаги.
— Что, черт возьми, между нами происходит? — шипит он, хватая меня за руку и дергая. Мне приходится повернуться к нему лицом. Я вижу ярость в его глазах, которую никогда не замечал раньше. — Потому что, с моей точки зрения, ориентация не имеет ничего общего со способностью играть на поле. Как по мне, так это единственный вариант, из-за которого ты решил не общаться со мной.
Я усмехаюсь и закатываю глаза:
— Ты, что, не слушал меня на днях? Ясно же, что проблема в тебе. Не в твоей ориентации, а в тебе в целом. Так что сделай мне одолжение, убирайся с глаз долой.
Ривер раздраженно смеется:
— Как простой разговор и похвала, насчёт того, как хорошо ты смотрелся на тренировке, могли тебя обидеть?
— Может, из-за того, что ты на что-то намекал? — огрызаюсь я, приближаясь к нему в едва сдерживаемой ярости.
— Тебе серьёзно стоит вернуться в реальность, если ты думаешь, что всё, что я говорю, имеет какой-то подтекст.
Усмешка пробегает по моему лицу, когда я смотрю на Ривера с презрением. Потому что пошел он. Я знаю, в какую игру играет Леннокс, и вижу его насквозь. Он из тех парней, которые готовы принять любой вызов лицом к лицу и бороться изо всех сил, лишь бы его преодолеть. Победить во что бы то ни стало.
Вот, что во мне видит Ривер. Вызов. Игру, в которую можно играть и выигрывать.
Не на того напал.
— Иди на хрен, Леннокс.
Ривер ухмыляется, скрещивая руки на груди:
— Почему бы тебе не пойти туда самому, Грейди?
У меня чуть ли не выскакивает челюсть в попытке держать рот на замке, сохранять хладнокровие и не позволять Риверу до себя добраться, независимо от того, насколько это противоречит моей природе.
— Feisigh do thoin fein, — бормочу я себе под нос по-гэльски.
Потому что да, я зрелый парень двадцати одного года, который только что сказал Риверу пойти и трахнуть свою задницу на языке, который точно ему не знаком.
Я снова разворачиваюсь, чтобы продолжить свой путь, но Ривер хватает меня за руку:
— Ой, вот только не надо, придурок. Хочешь оскорбить меня? Так сделай это на языке, который мне понятен. Тогда я, по крайней мере, буду знать, почему мне приходится бороться со своим инстинктом съездить тебе по лицу.
Мой взгляд прикован к его хватке на моей руке — там, где соприкасается наша кожа.
Это всего лишь наш второй физический контакт, который длится больше, чем короткое мгновение. И так же, как и в прошлый раз, мою плоть обжигает жидкий лёд.
Меня бесит, что Ривер каким-то образом вызывает во мне… что-то. Не думаю, что смогу найти название этому ощущению, даже если попытаюсь.
— Убери от меня… свою… блядскую… руку.
— А то, что? — бросает он вызов, вторгаясь в моё личное пространство. — Опять назовешь меня педиком? Гомиком? Твинком? Давай, детка, выскажись. Выложи всё, как есть. Потому что нет ничего такого, чего бы я не слышал сотни раз.
Его улыбка угрожающая, наполненная ядом. Она совершенно не подходит к той блестящей маске, которую Ривер носит каждый день.
Потому что так и есть. Гребаная маска.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Леннокс и близко не тот идеальный золотой мальчик, за которого себя выдает. Потому что он ублюдок с мелкой душонкой и явно жаждет вражды. Ривер может сдерживать себя до конца жизни, но я вижу его насквозь.
— Держись от меня подальше, и нам не придется ничего выяснять, — огрызаюсь я, выдергивая руку из его хватки и стараясь не замечать прохладного ощущения, омывающего мою кожу там, где раньше были его пальцы. Словно она по ним скучает.
Что? Ничего подобного. Ты совсем уже, что ли?
Я снова иду по коридору, и, слава Богу, не слышу никаких шагов позади. Но голос Ривера, низкий и глубокий, даже на расстоянии прорезает застоявшийся воздух:
— И как мне, по-твоему, это сделать, а, Киран? Мы ведь товарищи по команде и видимся каждый чертов день. У меня нет возможности держаться от тебя подальше, потому что, нравится нам это или нет, мы застряли вместе на следующие несколько месяцев, пока не закончится сезон.
Поверь, я считаю дни.
— Ты думаешь, я этого не знаю? — говорю я сквозь зубы, поворачиваясь к нему лицом. — Уверен, что знаю получше, чем некоторые. Просто держитесь подальше, кроме игры, и у нас не будет проблем.
— Конечно, ведь у нас так хорошо получается, — бормочет Ривер, качая головой, прежде чем провести рукой по волосам. — Я никогда не напрашивался стать твоим врагом. Мне и не нужно было. Ты сам все сделал.
Ривер не ошибается. Это все мои собственные действия, и я это знаю.
Именно я не могу совладать с собой и разобраться с собственным прошлым. Он ни в чем не виноват, и я, черт возьми, это знаю.
Но, хоть убей, ничего не могу поделать.
— Ну, возможно, всё было бы нормально, если бы сегодня ты не раздевал меня глазами перед товарищами по команде. Господи Боже! Я же говорил, что Эллиот намекнул, будто мы трахаемся, и поэтому ты отдаешь мне предпочтение на поле. А ты опять сделал то же самое. Но дело не в этом. Мы оба знаем, что наша химия на поле только из-за той долбаной телепатической хрени, вот и всё!
Я облизываю губы и отвожу взгляд, делая рваный вздох и желая забрать свои последние слова.
Ривер хмурится:
— Так ты тоже это чувствуешь?
Чтоб меня.
Поморщившись, я рявкаю в ответ:
— Без разницы. Просто оставь меня в покое. Ты играешь в свою игру, а я — в свою.
— Это еще не конец, Рейн. Что бы между нами ни происходило, это только начало. И мы оба это знаем.
К сожалению, ты прав.
— Мне казалось, я уже просил тебя не называть меня так, мать свою…
Ривер пожимает плечами с притворной невинностью.
— Ой. Должно быть, забыл, — говорит он так, словно я поверю.
Я смотрю на него, и во мне вспыхивает презрение.
— Ленни, тебе не понравится моя плохая сторона.
Предупреждение, потому что так оно и есть, звучит смертельно, словно пистолет, нацеленный и готовый выстрелить, если Ривер сделает хоть один неверный шаг.
И я, не колеблясь, его убью.
Ривер прикусывает губу и ухмыляется. Его ямочки дразнят меня.
— А что, если я скажу, что меня интересует только вид сзади?
Да, Боже, ты мой.
Я бросаюсь на Ривера в то же мгновение, прижимая к стене своим предплечьем поперек горла. Ощущая под рукой его Адамово яблоко, я давлю сильнее, улыбаясь маленькому вздоху, который срывается с губ Леннокса.
Похоже, единственный способ заставить мудака заткнуться — не давать ему дышать.
Проткнуть булавкой. Войти в раздел настроек и «выключить» Ривера Леннокса.
Но… судя по озорству, пляшущему в его глазах, я снова облажался.
Ривер жаждал знать, на какие кнопки давить, и где они находились. Как же сильно он, должно быть, старался меня разозлить, в попытке вызвать реакцию.
Леннокс искал слабость, щель в моей броне, которая была непробиваемой в течение многих лет.