Через двадцать минут я подъезжаю на такси к клубу, который находится в центре города, и в ту же секунду, как выхожу из машины, меня поражает пульсация музыки.
Я не большой любитель клубов, но сегодня мне нужно окунуться с головой в любой порок, который получится найти. Все, что угодно, лишь бы не возвращаться в отель со стояком, пока там находится Ривер. Или, что еще хуже забивать свою голову требованиями отчима.
Очередь снаружи движется быстро, и через пять минут вышибала уже проверяет мое удостоверение, прежде чем впустить меня в помещение, полное сексуальных, разгоряченных тел. Клуб тускло освещен черными лампами, и мне нужна минута, чтобы привыкнуть, прежде чем заметить, как светится одежда тех, кто открывается на танцполе.
Я осматриваю периметр в поисках бара. Заметив его у задней стены, я пробираюсь сквозь толпу пьяниц, чтобы купить себе выпить. Потому что мне это ой как нужно.
Требуется некоторое время, чтобы привлечь внимание бармена, потому что люди выстраиваются в очередь, чтобы забрать свои напитки, но, в конце концов, мне удается занять место почти в конце стойки. Заказав чистый «Джеймсон» — дань уважения отцу — я наблюдаю за людьми на танцполе. Как они теряются в музыке, в атмосфере клуба.
Чего бы я только не отдал, чтобы жить беззаботно, даже если бы это была всего лишь одна ночь. Одна ночь свободы от демонов — это ведь так мало. Но, похоже, Вселенная никогда не слышит моих просьб.
Когда бармен, татуированный парень лет двадцати с небольшим, наливает мне на «два пальца», я выпиваю виски двумя быстрыми глотками, наслаждаясь теплом, обжигающим горло. Я подаю ему знак повторить, прежде чем швырнуть полтинник на переполненную стойку.
Парень кривит проколотую бровь, но ничего не говорит, просто наполняет мой стакан на этот раз на «три пальца». Сказав ему оставить сдачу, я иду к выходу из бара, но кто-то похлопывает меня по плечу.
Я вздрагиваю, но оборачиваюсь не сразу, готовый встретить раздражающий, как черт, взгляд Ривера, и разочарование, которое наверняка написано на его лице.
Он что, серьезно за мной следил?
Но когда поворачиваюсь посмотреть, кто именно находится за моей спиной, то с удивлением обнаруживаю Джексона Хопкинса, одного из угловых, с которыми я играл этим вечером.
— Так и думал, что это ты, Грейди, — наклоняется он к моему уху, перекрикивая музыку. Парень одаривает меня пьяной улыбкой и слегка отстраняется. — Хочешь пойти к нам на верхний этаж? Там VIP-зона со «сладким». — При этом он потирает нос, показывая, что именно имеет в виду под «сладким».
Порошок.
И, похоже, один из моих любимых.
Решение, которое я принимаю, определенно, должно звучать как «ни за что». Но дело обстоит с точностью до наоборот.
— Показывай дорогу, парень, — говорю я ему с ухмылкой.
Я внимательно следую за ним, пока мы пробираемся сквозь вереницу тел, чтобы добраться до лестницы на верхний этаж, где находится небольшой бар, несколько маленьких приватных ниш и даже отдельных комнат. Как только Джексон пропускает меня в VIP-секцию с вышибалой наверху, я оказываюсь в одной из таких комнат. Музыка та же, как и в основной части клуба, только тише. Как будто тот, кто проектировал это место, знал, что некоторым людям захочется услышать свои мысли.
Присаживаясь на красный плюшевый диван, я замечаю еще троих парней, с которыми играл сегодня вечером: дефенсив энда12, сэйфти13 и одного из оффенсив лайнмэнов14… А еще множество девушек.
Здесь что, гарем?
Не уверен. Просто отмечаю, что отношение членов к кискам чрезвычайно низкое, и, судя по выражению лиц парней, в этом и состоит весь смысл.
Но больше всего меня привлекает пакетик с белым порошком, лежащий на зеркальном столике.
Кокаин, мой старый друг.
Я рассеянно облизываю губы. Порошок, как спасение, взывает к моей крови. Я уже много лет не прикасался к этой дряни. Сделка с отчимом, когда тот вытащил меня из передряги. Та ночь, которую я не в силах забыть — еще один скелет, оставленный в дальнем углу моего шкафа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но о чем я упоминал чуть раньше? О желании освободиться от своих демонов.
Джексон, должно быть, замечает, что я не отрываю глаз от кокса, потому что игриво подталкивает меня к столу.
— После всех этих разговоров о Хейсмане, я думал, ты максимум куришь травку. Но все мы люди. И поскольку твоя команда сегодня проиграла, а ты наш гость, думаю, первая дорожка за тобой. Если желаешь.
Да что ты говоришь. Только в свой семнадцатый день рождения я, наверное, втянул дорожек больше, чем ты за всю жизнь.
Одна эта мысль должна вселить в мою голову достаточно здравого смысла, чтобы не обдолбаться с кучей неизвестных придурков. И все же я не в том настроении, чтобы возражать.
Опустившись на колени, я беру свернутую купюру, которую протягивает мне блондинка с огромной грудью, прежде чем высыпать на стол порошок.
В глубине моего сознания зарождается предупреждение, которое просит меня остановиться. Годы трезвости вот-вот будут выброшены в окно, и ради чего? Ночи веселья и попытки утопить свое прошлое в каждом пороке — алкоголе, наркотиках… сексе?
Качая головой, я наклоняюсь вперед и вдыхаю порошок одним быстрым движением. Жжение, покалывающее ноздри и заднюю часть горла — чистое блаженство.
Черт, как же я по тебе скучал.
Вдыхаю еще одну дорожку, прежде чем передать эстафету другой девушке, на этот раз рыжеволосой.
Я обхватываю стакан с виски, который поставил на стол, и подношу его к губам, чтобы сделать большой глоток. Ожог от алкоголя смешивается с кокаином в горле, и я чувствую себя… Хорошо.
Серьёзно, просто отлично!
Лучшее ощущение с тех пор как…
Мои мысли с визгом тормозят, потому что на столе, где я только что принял дозу, лежит мертвое тело.
Но не просто чье-то тело. Это Дикон.
Его губы посинели и кажутся холодными на ощупь, а серые глаза, которые я всегда считал похожими на жидкое серебро, открыты и смотрят в никуда, потому что… парень охренеть как мертв.
Нет, нет, нет, Дикон мертв уже много лет.
С той самой ночи в школе.
Мой мозг пытается ухватиться за эти крупицы здравомыслия, но ничего не помогает, потому что тело все еще здесь, в нескольких дюймах от меня, мертвое, насколько такое вообще возможно.
Я моргаю тысячу раз — нет, в миллион раз больше, а оно все еще там.
Нет, моя логика пытается урезонить нетрезвый мозг. Его здесь нет. Это нереально. Просто галлюцинация.
Но Дикон такой живой, даже для мертвеца. Такой реальный и прямо здесь.
Глядя на свое отражение в маленьком уголке стола, который не занимает тело Дикона, я замечаю, что мои глаза налиты кровью, а зрачки разнесло к чертовой матери.
Да, я определенно упорот в хлам.
И все же кайф совсем не похож на то, что я чувствовал раньше. Моя кожа зудит, но всякий раз, как я собираюсь ее почесать, то думаю, что уже это делаю, и только потом… до меня доходит, что это была всего лишь мысль…
Я перевожу взгляд на Джексона, который сидит с блондинкой, что дала мне свернутую купюру.
Почему здесь так жарко?
Я проглатываю остатки виски, пытаясь остыть, но легче не становится. Огонь кипит у меня внутри — ощущение, будто я оставил свой желудок на плите и забыл ее выключить. Так вот почему так бурлит?
Нет, идиот, говорит мне маленькая рациональная часть разума, ты просто не в своем уме, вот и все.
— Это что за хрень я сейчас попробовал? — успеваю спросить я.
Или мне так кажется. Этот вопрос стоило бы задать до того, как нюхнуть кокса, но лучше уж поздно, чем никогда, правда?
По-видимому, мне все же удается задать вопрос, потому что Джексон смеется:
— Это особая смесь. С капелькой экстази. Получается просто феноменальный вынос мозга, как только преодолеешь первоначальную паранойю.
Экстази?
Мой разум несётся со скоростью миллион «факов» в секунду.