«А я-то думал, куда мусор буду девать?» — с этими словами он кинул эту карту на поле.
И оставшаяся у меня в руке нуляха оказалась просто грязью…
Я ждал, что последний ход будет на небесных картах, что мы будем сохранять самых сильных. И я перебью какую-нибудь пятёху нуляхой. Туза шестёркой.
Не вышло.
Всё же, надо придумать, как ещё скрыть свои мысли. Наверняка читает, и знает наперёд все мои ходы.
Дагон не выдержал, глядя мне в глаза, и сказал:
— Ты думаешь, я читаю твои мысли? Червь, ты охрененно закрылся, и тебе помогает сраный Инфериор. Но ты же, поднебятина, выложил нуляху в запас, — он захохотал, — Я же вижу её, сраный ты червь. И мозгов у меня хватает, чтобы поменять игру.
Это заставило меня задуматься. А ведь верно.
Перед каждым играющим, помимо веера в руках, лежит на поле шесть карт. Три скрыты, три открыты. Лежат до последнего расклада.
Скрытые мы не знаем, здесь чистое везение. А вот по открытым и строится тактика игры.
Демон увидел нуляху в запасе, и стал ближе к концу игры скидывать сильные, делая ставку на средние по величине карты. Трёхи, четвёрики, тенебрики…
И так эта нуляха как была, так и осталась просто мусором.
— Играем. Теперь уже всерьёз, — демон сунул мне колоду, — Сдавай уже. Твоя жизнь на кону, червь, пусть же и твоя рука её продаст.
Я оскалился. В задницу твой пафос, демон. Нельзя доверять ни тебе, ни Бездне, ни Тенебре…
Что на Небе все хотят повиновения, что здесь: всё в рабство забрать норовят.
— Я твои мысли не читаю, но у тебя на лице всё написано, — демон захохотал, — Белиар твой, кстати, у меня демоницу увёл.
Он проскрёб когтями по камням, выжигая дымок. Его зрачки вспыхнули огнём.
— Трахнул, пока я за выпивкой летал, — он рыкнул.
Я только покачал головой.
— Мне-то зачем это знать?
— Да чтобы ты понял, за что я так с Беляшом. Вроде как и должен, — он нахмурился, — Но и демоницу он мою увёл.
Я сдал карты. Посмотрел веер в руках. Мусора почти нет, одна только нуляха. Значит, вся шваль в руках у Дагона, или в колоде.
— Эх, жаль, ты не баба, — захохотал Дагон, — Уж я бы Белиару отомстил.
— Иди ты… в Тенебру, демон, — возмутился я.
Закрыться в мыслях оказалось недостаточно. Этот демон умел выводить из себя, причём неожиданными способами.
Да ещё этот Белиар. Я уже получил по его вине от Зигфрида, теперь ещё этот недолюбленный… домогается.
Отшельничество явно не идёт ему на пользу, всё-таки там что-то сдвинулось, в мозгах Дагона.
— Поэтому надо вытаскивать из тебя ангела, червь, — демон потёр подбородок, — Знаешь, была между нами искорка. Так что уж я смогу сделать из неё… настоящую демоницу!
Я вытянул три карты из колоды, положил перед собой. Не знаю, что там, но надеюсь, отличный расклад.
Демон сделал то же самое.
Потом я кинул сверху… Нет, пусть будет нуляха.
«Я здесь, Марк. Не смей, не твой расклад! Кидай сильные карты!»
Я поджал губы. Моё решение.
И положил в запас пятёху, непятёху, и эту самую нуляху. Снова.
«Нет же, Марк!».
Я посоветовал Хали помолчать. Она удивилась, потом выругалась, и молча стала наблюдать.
— Думаешь, червь, второй раз прокатит? — демон захохотал.
Он кинул туда все сильные карты.
— Любой мусор из скрытых перебьёт нуляху.
«Вот именно!» — добавила Хали.
Я поморщился… Добрал из колоды себе в руку. Ну, трёшки, четвёрики.
Игра началась.
Хали молчала, и слава Небу. Да, мне было трудно. Я напрягал память до предела, пытаясь вспомнить, что ушло к Дагону, что пришло ко мне.
К середине игры мы разменяли почти все средние карты, и я с радостью заметил, как приподнялась бровь у демона. Он был раздосадован.
Нет, нельзя радоваться. Опасно, я так перебью настрой.
Последний расклад.
Пятёхи на пятёхи, тут мы равны.
На мою нуляху ложится его трёха. Я стискиваю зубы. Он ведёт, но впереди ещё три закрытых карты.
— Ты умным бесом будешь, — осклабился Дагон, — Я тебе даже позволю в демоны выбиться.
Я молчал, поднимая карту.
Четвёрик на его тенебрик. Равный расклад, но он всё ещё ведет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Его однуха, моя трёха… Мы — равны!
Тут я улыбнулся, и демон заметно заиграл желваками.
— Сраный червь, мне тысячи лет. Ты думаешь, я не знаю, что там?
И он перевернул… пятёху.
«Нет, Марк», — Халиэль упавшим голосом скатилась куда-то мне под сердце, будто прощалась.
Ни один мускул не шелохнулся на моём лице. Эту партию я всю сыграл сам. Полностью закрылся.
Не для того я прошёл весь этот путь…
Какой шанс, что последняя карта будет нуляхой? Остальное всё бьётся высшей небесной картой. Да ну твою-то… нулячью меру.
Никогда я так не надеялся на нуля.
Я перевернул карту.
— Вот же… червь поднёбный! — Дагон вскочил, рубанул по ограде, расколов её в щепки, разбежался, и пнул кочан каракоза.
Потом схватил свой вигвам и разорвал в сердцах кожаный полог, бросил его на грядки. Дагон рвал и метал, ругался так, что у меня уши вяли.
— Небо сраное! Бездна, полная говна!!!
А я, улыбаясь, смотрел на глаз в треугольнике. Шестырь.
Джокер может быть кем угодно.
Глава 7. Сила и мера
— Давай ещё, а?! — злые красные зрачки оказались в десяти сантиметрах.
Я едва сдержался, чтобы не захохотать, и просто улыбнулся:
— Научи меня.
Демон раскинул руки, заревел, как раненый медведь, а потом полоснул себя по груди, оставив глубокие порезы. Хлынула чёрная кровь, пошёл дымок от камней, на которые она попала.
Одна капля шлёпнулась мне на руку, прямо на защитную пластинку, и я едва не скинул её. Обычный феррит хоть и прожигался, но, к счастью, дело обошлось лишь глубокой раковиной.
— Сраный червь! Ты пришёл ко мне, в мой дом!..
Он ходил вокруг, едва не пуская пламя из глаз, когти на его ногах кололи камни в крошево, крылья нервно подрагивали.
Я так и сидел, жмурился от удовольствия, как тот же самый годовалый ребёнок. Сам. Всё сам.
«Марк, ты должен понимать, что это нереальное везение…»
Ну и пусть.
Вдруг Дагон снова подскочил, бухнулся на четвереньки передо мной, рядом клацнула его пасть. Донёсся смрад серы, пахнуло гарью и смертью…
— А хочешь демоницу? А?
У меня вытянулось лицо, а демон расхохотался:
— Не трахал демоницу, нет?! Да ты, считай, жизни не видел!
Он поднялся, показал плечо. Огромный, уродливый шрам, отдалённо напоминающий укус зверя.
— Не стал убирать, оставил. Вот, выдрала, зараза… откусила кусок, это я ей показал свою силу!
— Ты будешь меня учить.
— Выживешь с демоницей — считай, настоящий мужик! Хочешь стать демоном? Равным мне!
Он хлопнул себя по груди, показывая, кому я стану равным. Я усмехнулся. Прекрасно помню, что говорил Белиар: люди, обращённые до седьмой ступени, становятся безвольными бесами.
— Игра закончена, — твёрдо сказал я.
— Демоны могут тело менять, — и он схватил себя за достоинство, — Такой же будет, даже больше. Давай ещё игру!
Жуткая картина. Демон стоял, потряхивая свои огромным детородным органом, и расписывал мне, что это единственное, ради чего вообще стоит жить.
— Не жалуюсь… — ответил я, — Как скрыть меру? Как вернуть Белиара?
— Как! — он снова упал на четвереньки передо мной, щёлкнул клыками прямо над ухом, — КАК!
Его голос грохнул, оглушая.
— Хали, плохая моя стервочка, когда же ты станешь моей?! — он схватил меня за плечо и вдруг лизнул по щеке.
«Нет!»
— Твою мать!
Это было слишком. Из-за присутствия во мне Белиара моя задница уже страдала от пинка, но домогательства до прекрасной воительницы…
Это как бы без меня!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мой кулак влепился в скулу. Одновременно образ копья в земле под рукой, и пущенная спиралью энергия…
Челюсть демона хрустнула, и он улетел в свою грядку с каракозом. Рассыпались кочаны, взметнулись поломанные листья. Дагон упал, раскинув руки и ноги, и захохотал истеричным смехом.