Поначалу новый корабль не демонстрировал каких-либо неприятных особенностей, но на пятые сутки испытаний мы обнаружили, что в центральном отсеке правого корпуса откуда-то появилась вода. Через пару дней точно так же повел себя и левый корпус. Я сел чесать в затылке, ибо явных течей найти не удалось, и, получается, требовалось сообразить, где и как искать неявные, а Паша решил слегка отвлечься, тем более что все равно пора было сначала переправить через пролив очередную охотничью экспедицию, а потом заняться рыболовством, ибо охотники могут бродить довольно долго, пока им кто-нибудь попадется, а кушать хочется каждый день, и желательно не по одному разу.
Однако охотники вернулись меньше чем через трое суток и с богатой добычей, которой стали два оленя. А здешние олени совсем не такие, каких можно увидеть на фотографиях из чукотской тундры или в зоопарке. Это здоровенные зверюги почти с зубра размером. Во всяком случае, Павел не рискнул сразу грузить на «Мамонт» обе туши, а сделал два рейса. Более того, охотники утверждали, что видели и еще оленей, но эти им были уже не нужны, первых двух бы побыстрее дотащить до берега. Естественно, сразу возник вопрос – а откуда они тут взялись? Что им понадобилось у самого моря – или что их так напугало, что они двинулись в места, не очень для них подходящие?
Поэтому наш разведывательный дрон теперь регулярно летал над прибрежной зоной материка, и на второй день мы увидели нечто интересное на безлесном склоне далекого холма.
– По-моему, это люди, – предположил я, когда мы с Катей сели рассматривать запись в покадровом режиме. Подлететь поближе дрон не мог, в момент записи он и так находился на предельном удалении от оператора.
– Согласна, – кивнула любимая, вглядываясь в экран ноутбука. – Причем не вообще люди, а, скорее всего, именно неандертальцы. Посмотри, все идут с наклоном вперед, кроманьонцы так не ходят.
Как она разобрала насчет наклона, я не понял, ибо сам видел лишь размытые пятнышки, в которых признать человеческие фигуры можно было только при изрядной доле воображения, но возражать не стал, а сказал:
– Ясно, иду готовить дельтаплан, этих гостей, кем бы они ни были, нужно рассмотреть повнимательней.
Через полчаса я взлетел и взял курс туда, где телекамера дрона кого-то обнаружила. Вскоре их обнаружил и я.
Без всякого сомнения, это были именно неандертальцы – восемь взрослых и девять детей. Семь ходячих и двое совсем маленьких, которых несли на руках. Хотя даже с минимальной высоты пол пришельцев определить было трудно, почему-то мне показалось, что большинство из них женщины. И шли они довольно медленно – похоже, из последних сил.
Я сообщил по радио координаты обнаруженной группы и кратко описал свое впечатление от нее.
– Ясно, – отозвался Павел, – завожу мотор, сажаю на «Мамонт» охотников, и мы выдвигаемся им навстречу.
– На всякий случай пусть возьмут ружья, – предложил я.
– Само собой, а я пойду с карабином.
Встречать новоприбывших собралось все племя. Как объяснил Павел, они категорически отказались разделяться, и он рискнул за один рейс перевезти всех – и спасенных, и спасательную команду. Да, именно так. Про наших гостей сразу удалось узнать совсем немного. Первое – они бегут от кроманьонцев, а все мужчины остались, чтобы ценой своих жизней хоть немного задержать преследователей. Все истощены, устали до последней степени, и среди них четверо раненых. Второе – среди взрослых всего один мужчина, скорее даже старик, и он ранен очень серьезно. Левая нога опухла, а рана на животе вообще выглядела ужасно. Как он довольно долгое время ухитрялся держаться на ногах, лично мне было непонятно. Оказавшись на «Мамонте», старик сразу потерял сознание. Немедленно по прибытии на наш берег его отнесли в сарай-больницу, где Ксения приступила к оказанию ему первой помощи, но уже минут через пятнадцать вышла и устало сказала:
– Он умер. Давайте следующих, начиная с самых тяжелых.
Только ближе к вечеру удалось более или менее подробно расспросить спасенных. Их язык, хоть и отличался от языка наших неандертальцев, но все же не настолько, чтобы их совсем нельзя было понять. Тем более что расспросы вели сразу две великие матери.
– Плохо, – сказала мне Катя ночью, когда наши дети уснули. – Кроманьонцев очень много. Место, где мужчины остались их задерживать, находится примерно в сорока километрах от побережья. Наверное, там всех уже перебили. Оставалось девять мужчин, а врагов было как минимум вчетверо больше, и это только один из отрядов.
– Значит, завтра с рассветом вылетаю на разведку, – кивнул я. – Покажи на карте, где наши гости видели кроманьонцев.
Нашел я их значительно ближе к берегу, чем показывала Катя. Отряду кроманьонцев-воинов численностью рыл в пятнадцать до пролива оставалось километров двадцать, то есть максимум полдня пути. Чуть дальше в глубь материка обнаружился второй отряд, раза в два больше первого и состоящий из каких-то других кроманьонцев. По крайней мере, они были одеты не совсем так, как мы привыкли видеть. В этом смысле первый отряд был стандартным, то есть люди были или совсем голыми, или в небольших набедренных повязках. А тут почти все носили нечто вроде жилеток из шкур. У некоторых было одеяние попроще – что-то наподобие шинельной скатки, перекинутой через левое плечо.
Я свернул на восток, дабы исследовать берег пролива в его самой широкой части. И, когда уже собирался лететь домой, наткнулся на третий отряд. Причем если первые два не обращали на мой дельтаплан особого внимания, то эти люди, только завидев меня, резво кинулись в ближайшую рощу и там замаскировались. Значит, они видели дельтаплан раньше или по крайней мере слышали рассказы тех, кто видел, и представляли себе степень его опасности.
Катя, выслушав мой отчет о разведке, нанесла на свою карту места обнаружения отрядов и предполагаемые направления их движения, заметила:
– Похоже, с этим нашествием нам так просто не справиться. Смотри – курсы отрядов не пересекаются, каждый идет в свою точку пролива. Похоже, предполагается атака со многих направлений, которую нам не отбить. Даже если получится выстоять, наши потери будут слишком высокими. Мне кажется, надо срочно спускать на воду «Кашалот».
– И что? – не врубилась Ксения.
– И смываться отсюда как минимум на Карпатос, а лучше сразу на Крит.
– Да нам же только собираться неделю! И корабли еще совсем не испытанные, и моряков на все не хватит, да и среди новых баб две ранены довольно серьезно!
– Думаешь, им станет лучше, когда в поселок ворвутся кроманьонцы? – прищурилась Катя. – Нам нужно успеть собраться за два дня, вряд ли штурм начнется раньше. А корабли и экипажи… ерунда, до Крита недалеко, как-нибудь доберемся. Трое из нас могут быть капитанами, а всего пятеро сравнительно опытных моряков плюс трое юнг на три корабля. Значит, мы с Вадимом берем под команду каждый по новому катамарану, Павел – «Дельфина». Ему даем двух юнг, мне – одного и Апу, Вадику – Угыма с Упумом.
На следующее утро очередная воздушная разведка, на которую я вылетел сразу после спуска на воду «Кашалота», показала, что Катина оценка ситуации была, пожалуй, даже слишком оптимистичной. Кроманьонцев оказалось очень много, и, главное, они всё прибывали и прибывали. Причем те, что в жилетках или с шинелями через плечо, обосновались на берегу пролива километрах в пятнадцати от нас и занимались тем, что мне сразу очень не понравилось. Они надрали с деревьев коры и теперь совершенно явно сооружали из нее лодки. То есть это были люди, которым раньше уже приходилось преодолевать по воде немалые расстояния.
– Это нехорошо, – помрачнела Катя, услышав такие новости. – Говоришь, они пока не боятся дельтаплана? Этим надо успеть воспользоваться, ведь у нас есть еще четырнадцать бомб. Полечу я, ты ведь, дорогой, бомбы кидать не умеешь. И, пожалуй, подвешу сразу все, чтобы в полной мере реализовать эффект неожиданности.