— Если меня схватят, ты скажешь, что я тебя победила и сбежала, — ответила я.
— Победила меня? — Он нахмурился.
— У тебя ведь, сер Луффо, в этой комнате есть оружие? Или, может, я просто-напросто хватила тебя по голове кочергой…
Он поглядел на кочергу и задумчиво нахмурил брови, размышляя о том, чем может обернуться очередное предательство.
Я воспользовалась моментом и надавила на него:
— Борджа умрет не сразу. Если я сумею попасть в его спальню, то мне будет нужна всего минута, не больше. Плохо ему станет только утром, да и тогда все решат, что он просто простудился. Если я незаметно вернусь и проведу с тобой остаток ночи, никто ничего не заподозрит.
Я была не вполне искренна, делая ему это предложение, — меня не оставляла мысль, что произойдет, если у меня ничего не получится. Я отступила от кресла, в котором сидел Нумаи. Половина его лица оставалась в тени, другая была залита золотым сиянием, как будто художник зацепил кистью огня и выкрасил сера Луффо. Освещенную часть физиономии главы города покрывал мелкий затейливый узор, такой же прекрасный и бессмысленный, как шифры Маттео.
Что-то шевельнулось в сумраке позади него, я подняла глаза и увидела, как густая тень собирается, сливается в человеческий силуэт, переливающийся сияющей чернотой. Ангел был теперь рядом со мной.
Забыв о себе и о Нумаи, я прошептала:
— Только проводи меня к Чезаре Борджа — и я буду вечно повиноваться тебе.
Убедившись в том, что никак не пострадает в случае моей неудачи или же успеха, Нумаи предложил план. Борджа ночует в его покоях, дверь в которые расположена ровно посередине коридора на третьем этаже. Туда можно попасть с черной лестницы, идущей со стороны западного крыла палаццо, или с парадной, которая находится в восточном крыле.
— Я проведу тебя на черную лестницу, а потом позову стражников, — предложил сер Луффо. — Они подбегут ко мне, а ты доберешься до двери. Не волнуйся, я придумаю что-нибудь, чтобы задержать их надолго. Моя дорогая, я сделаю тебя счастливой!
Однако, прежде чем вести меня, сер Луффо зашел в небольшую гардеробную и вынес платье жены. Этот совершенно нелепый наряд из кружев, жемчуга и золотых бусин вызывал куда меньше подозрений, чем грязная мужская одежда, бывшая на мне.
— Женщины постоянно приходят и уходят, — криво усмехнувшись, пояснил Нумаи. — Чезаре каждую ночь совершает новое завоевание. В таком виде солдаты не обратят на тебя внимания и уж точно не заподозрят опасности.
Я заперла сера Луффо в гардеробной — эта игра доставляла ему истинное наслаждение, — быстро переоделась и спрятала растрепанные волосы под одним из шарфов его жены. По счастью, вырез у платья был небольшой, и подвеска в форме сердца оказалась скрыта от посторонних глаз. Я вывернула карманы плаща и переложила мой талисман, девятку мечей, в кармашек платья.
Сер Луффо униженно умолял выпустить его, я отвечала грубыми угрозами, быстро обшарила постель и нашла под подушкой стилет в ножнах. Прежде чем выпустить своего пленника, я спрятала оружие в карман. Нумаи вышел, улыбаясь и сжимая в руке большой медный ключ.
— От покоев господина Чезаре, — самодовольно пояснил он. — То есть моих. Никто не знает, что у меня имеется запасной ключ.
Нумаи предложил, чтобы мы вышли в коридор, обнявшись и я делала бы вид, будто рыдаю у него на плече. Он оказался прав — стражники, охранявшие второй этаж, не обратили на меня никакого внимания. Сер Луффо проводил меня в другую часть палаццо, где в нише была расположена крутая и шаткая лестница для прислуги. Глядя на нее, я поняла, почему солдаты по ней не ходят.
— Когда услышишь мой крик, поднимись на один пролет и поверни направо. Ты узнаешь покои господина Чезаре по креслам, в которых сидят стражники.
С этими словами он робко, как будто извиняясь, поцеловал меня в ухо, а я схватила его нос двумя пальцами и больно выкрутила. Сер Луффо заулыбался.
За ту минуту, пока я ждала, все вокруг меня ожило. Стены начали вздыматься и опадать, словно волны на море, лестница как будто задышала. В углу под потолком паук старательно плел свою сеть, а я наблюдала за этим, благоговея перед такой красотой. В то же время я смеялась про себя, радуясь, что так отчетливо вижу в темноте.
Я знала, что ангел со мной. Воздействие волшебного порошка все усиливалось, сказывалось не только на зрении, но и на остальных чувствах. Я будто распалась на две сущности: земную Дею, трясущуюся от страха перед жестокой смертью, и возвышенную, которая уже преодолела все земные страхи и готова с радостью нестись в потоке судьбы.
— Стража! Стража!
Приглушенный крик сера Луффо — достаточно громкий, чтобы привлечь внимание солдат Чезаре, но не его самого, — раздался с площадки второго этажа на другой стороне палаццо. В тот же миг шаткая черная лестница вздыбилась передо мной. Я вздрогнула, глубоко вдохнула и все равно полезла вверх, хватаясь за перила, а под конец побежала.
Я оказалась на площадке третьего этажа, задохнулась, остановилась в нише и осторожно выглянула в коридор. Как и обещал Нумаи, стражников там не оказалось. Посреди прохода, по бокам от тяжелой двери стояли только два пустых кресла. Я слышала, как Луффо Нумаи кричит внизу, что-то возбужденно объясняет кому-то на другой стороне коридора.
Я поспешно подошла к двери, отперла ее, шагнула внутрь и беззвучно закрыла за собой.
В покоях Чезаре Борджа пахло человеческим и конским потом и порохом. В комнате было темно, но я все прекрасно видела. На большом столе, окруженном стульями, лежала стопка испещренных пометками, развернутых карт, края которых загибались вверх. Рядом лежали на блюде куриные кости, стояли грязные тарелки, несколько полупустых кубков и кувшин с вином. Пропыленные седельные сумки были свалены в кучу на ковре, здесь же валялись смятые бумажки с какими-то схемами, перевернутый стул, сброшенная женская шаль. На оштукатуренной стене у стола виднелись какие-то багровые пятна, как будто кто-то выплеснул на стену вино.
Дверной проем спальни был залит танцующим пламенем камина. Я видела такие роскошные апартаменты только в Ватикане, но мой взгляд был прикован лишь к одному предмету меблировки: огромной, шикарной кровати, стоявшей посреди комнаты, заваленной бархатными подушками и меховыми покрывалами из куницы, леопарда и кролика. Гобеленовый полог с золотой нитью был отдернут, чтобы не задерживать тепло очага.
На подушках сидела, съежившись, женщина, даже девушка лет шестнадцати. Она вжималась спиной в изголовье из красного дерева, крепко обхватив руками колени. На ней была свободная шерстяная рубашка цвета пламени, которая облегала довольно широкие, но красивые плечи, длинные стройные руки и ноги. Девушка оказалась настоящей красавицей с темными волосами, доходившими до пояса, и черными глазами, которыми она отчего-то напомнила мне скорбящую Магдалину. Один глаз сильно заплыл от удара, на нежной шее виднелись красные отметины от пальцев.