итоге выбрала.
— Я никогда не выбирала между ними, — сказала Ева.
— Ещё как выбирала. Только не хочешь в этом себе признаваться. Но я знаю, кого в тебе больше. Я вижу вашу прелестную дочурку с такими же синими глазами, а вот волосы у неё отца, — рассказывая это, Лана словно упивалась ощущением превосходства. — Хочешь знать? Хотя какой в этом смысл?! Скоро ваши жизни оборвутся, а видение навсегда растает. Таким образом, я убиваю сразу трёх зайцев. Точнее, мерзкого пса, жалкое подобие тадаллина и никчёмную грязнокровку. Будущий глава клана Марк Аренский спутался с рождённой от позорной связи, а значит, предал своих собратьев и должен быть наказан, — она приблизилась к Марку и, протянув руку, нежно коснулась его лица. — Красив, но глуп. Чего можно ожидать от того, кто опустился до грязнокровки. А этот... — она бросила полный презрения взгляд в сторону Тая. — Вождь своры привязался к тебе, как паршивый щенок! Что же такого в тебе есть, что они оба потеряли покой? Их так легко было выманить.
Она достала из кармана телефон Евы и повертела им перед ней.
— Я убедила их, что я, то есть ты, попала в беду. Как же они ринулись спасать тебя! Тебе это должно льстить. Всё было очень просто. Сначала один, потом другой. А метнуть кинжал и того проще. Всё сложилось как нельзя лучше. Убив тебя, я, наконец, отомщу за свою мать и испытаю ещё больше удовольствия, чем тогда, когда сделала это с твоими родителями. Убив койру, разрушу этот дурацкий договор о мире. Мир! Это в принципе невозможно, так как противоречит нашей сущности. А убив Марка, очищу мир от отступника. Идеально!
Она говорила так мелодично, так наигранно тянула слова. Ева понимала, что Лана испытывает немалое удовольствия, разыгрывая эту сцену. Перед её взором предстали лица дорогих ей людей. Внутри всё сжималось. Она отчётливо ощущала приближение смерти. Эта девушка собиралась забрать всё, что она имела. Забрать будущее. И оттого, что Ева на мгновение представила свою дочь, боль в сердце только усилилась. Было так страшно осознавать, что этому не суждено сбыться. Она тряхнула головой, чтобы прийти в себя. Взгляд её стал ещё твёрже.
— Мне жаль тебя, — спокойно сказала она.
— Что? — Лана резко обернулась.
— В твоей жизни не было ничего, кроме ненависти и жажды мести. А когда ты сделаешь задуманное, у тебя не останется и их. Не останется ничего.
Тёмные зрачки Ланы нервно заблестели. Она стояла возле сосны, на которой были словно распяты Марк и Тай. Её душа была настолько чёрной, что весь её облик утратил ангельскую чистоту. Теперь она казалась Еве совсем иной, олицетворяя собой порождение самого ада. Чем больше Ева смотрела на неё, тем злее становилась. Новое чувство рождалось в ней. С болью и отвратительным ощущением в ней закипала ядовитая ненависть. Она подавляла все остальные чувства, заглушала разум.
Лана внимательно смотрела на Еву. В ней боролись два желания: помучить её ещё, истязая Марка и Тая, или закончить всё. Успокоить душу, наконец, окропив свои руки кровью рождённой предательством. В её глазах вспыхнул холодный огонь. Она приняла решение. В долю секунды она изогнулась и, вырвав оба кинжала из земли, вонзила их по рукоять в грудь Марку и Таю. Ева даже не успела осознать этого движения.
Она хотела закричать, но судорога свела горло. Ева бросилась вперёд. Слишком поздно... Лана с лёгкостью отшвырнула её, ударив о скалу.
— Теперь твоя очередь.
Ева поникла. Всё кончено. Но отчаяния и боли не было. Ничего не было. Никаких чувств. Лишь пустота и всепоглощающее желание убить. Просто убить, разорвать, раздавить, заставить остановиться её чёрное сердце. Она должна сделать это, а потом... не важно...
Медленно Ева поднялась с земли и, выпрямив спину, с вызовом посмотрела на Лану. Та приняла позу хищника, готового к нападению, но изумлённо замерла, увидев выражение лица Евы. На мертвенно-бледном лице лихорадочно блестели потерявшие осознанность глаза. Никаких эмоций, лишь холодное желание убить. По-кошачьи склонив голову на бок и прищурившись, она изучала Лану. Из-под полуприкрытых век Евы заструился холодный свет.
Они стояли лицом к лицу, их глаза горели. Словно два ангела смерти, готовящихся к последней схватке. Каждый, кто увидел бы их в багрянце леса, ужаснулся бы и в то же время восхитился призрачной красотой этого мгновения.
Издав громкий, рвущийся из самого сердца крик, Лана бросилась вперёд. Еве едва удалось избежать удара. Она согнулась и проскользнула к скале. Лицо Ланы исказила ярость. Её глаза были безумны. Сердце Евы гулко забилось в груди, но ей удалось сохранить самообладание, и она ударила Лану кулаком по лицу изо всех сил. Лана отпрянула. Она не ожидала подобного отпора. Её нечеловеческий вопль снова разнёсся по лесу, эхом отражаясь от скал. Она бросилась на Еву. На этот раз её удар достиг цели. Тело Евы подбросило и с силой стукнуло о дерево, но она моментально вскочила на ноги. Она не почувствовала боли, лишь солоноватый привкус крови. Лана была вне себя от ярости. Гнев захлестнул её, лишая возможности мыслить хладнокровно. Она рванула к Еве, подняв вихрь из листьев. Ева выхватила из-за пояса кинжал, выставив его вперёд. Лана сама напоролась на него. Её изумлённые глаза уставились на торчащий из бока кинжал.
— Глупая! Никчёмная грязнокровка! — прошипела Лана. — Мне нипочём эта зубочистка.
Инстинкт подсказывал ей, что конец охоты уже близок. Вдруг Лана замерла, чувствуя парализующий эффект крови суолейя. Две крови схлестнулись, лишая её силы. Удивлённый взгляд упёрся в Еву.
Времени мешкать не было. Ева выдернула кинжал и нанесла ещё один удар. Чувствуя, как под её пальцами плоть уступала металлу, Ева зажмурилась. Из горла Ланы вырвался хрип. Онемевшими пальцами она стала шарить по груди. Но кинжал вошёл глубоко, пронзив сердце. Выдернув кинжал, она выронила его из не слушающихся рук. Ева слышала последний удар, и сердце Ланы замерло навсегда. Всё так же удивлённо Лана смотрела на Еву, словно не веря в то, что произошло. На её лице промелькнуло разочарование, и она рухнула на землю. Да, охота была кончена.
Ева стояла над телом Ланы и тяжело дышала. Она не могла понять, как сделала это? Опустив глаза, она посмотрела на свои дрожащие руки. В её голове мелькнула всего лишь мысль, и вот уже кинжал в груди Ланы. Черты лица Евы смягчились, взгляд стал осмысленным. Она начала приходить в себя. Отвращение и ненависть,