— Ну, грифоны — не дураки, найдут себе насест. А нам, значит, никак не справиться с ними, — констатировала Эмма.
— Я могу ухватить тварь и оторвать её от жертвы, но развеять не смогу, как и спрятать её в сосуд, — с сожалением ответил Ратмир.
Она кивнула, показывая, что всё поняла, и начала разбирать разложенные вещи, освобождая скамью для ребят. Вопросительно посмотрела на Ратмира, заметив, что он вышел в коридор и настороженно прислушивается.
— Я слышу крики с окраины, — и, свесившись с лестницы, Ратмир крикнул своим оборотням:
— Охраняйте Луну и детей, а я проверю, что творится на улице!
Он вернулся в номер, открыл окно и, обняв Эмму, с блаженством втянул носом запах чистого тела и её волшебных бальзамов, спрыгнул на крышу сарая, потом на землю, и, поменяв человеческий облик на боевой, сразу же перемахнул через забор. Далее она уже не могла следить за мужем.
Когда Ратмир открыл окно, то до всех донеслись женские крики вместе со скулежом щенков. Уш выругался и, подбежав к Эмминому окну, выглянул, стараясь что-нибудь ещё услышать или увидеть.
— Похоже, пиявки застали детей в стороне от поселения, — со злостью буркнул он.
Эмма побледнела, ярко представляя, как жадные сгустки набрасываются на жертв. Вдруг раздались ещё отчаянные крики, но уже с других сторон.
— Да что же это? — буркнул Уш, вновь свешиваясь из окна.
Эмма сжимала кулаки и с надеждой смотрела на островитян. Она ждала, что её успокоят и развеют страхи. Скажут, что ничего непоправимого не происходит. Сейчас кто-нибудь бросится на помощь и спасёт несчастных, но вопли продолжались, срываясь на скулёж, который стал прерывистым.
— Почему никто не помогает? — срывающимся от волнения голосом, тихо спросила у островитянина.
— Без магии пиявку не оторвать! — сжимая от бессилия кулаки, отрывисто бросил Уш.
— Тогда надо мне, — неуверенно произнесла Эмма.
— Вы умеете? — не по возрасту строго спросил охранник.
Она покачала головой и вопросительно произнесла:
— Наверное, это не сложно?
— Не сложно, умеючи, а если не знать как, то станете кормом и всех подвергнете риску. Вы представляете, на какой срок хватит этим пиявкам целого мага?
«Вот и аукнулось отсутствие необходимого образования», — корила себя Эмма.
— Ну, хотя бы сачком вытянуть пострадавшего и не отдать его другим пиявкам, — она всё же не желала сдаваться и быстро начала предлагать хоть какие-то варианты спасения, — протянуть палку и…
— Ладно, Уш, остаёшься с госпожой, — коротко бросил второй островитянин, сматывая верёвку в руке, и выпрыгнул в окно.
— Пиявки на первом этаже! — крикнул хозяин дома, — все поднимаемся на чердак! Центральная лестница им не помеха.
Послышался шум и топот ног постояльцев.
Уш вывел Эмму с детьми в коридор и помог хозяину поставить лестницу у открытого люка. Мгновенно поднялся наверх, откинул какие-то тюки и спрыгнул вниз.
— Госпожа, вы первая и поможете сыновьям. У лестницы не хватает последней ступеньки и им трудно будет залезть, особенно младшему.
Не став тратить время на споры, видя, что все ждут её, Эмма быстро вскарабкалась на чердак и встала на четвереньки, протягивая руку, чтобы подтянуть Жара в нужный момент.
Неожиданно стало светлее, сверху посыпалась какая-то пыль. Эмма оглянулась и успела заметить появившуюся большую дыру в крыше, а в следующий миг её кто-то обхватил крепкой рукой за пояс, а на шею набросили толстую цепочку. Амулет на цепочке она не разглядела, но он сверкнул, и этот ослепляющий свет выключил сознание.
— Мама!!! — рванул вверх Жар, заметивший чужой силуэт, что подхватил Эмму, но ему на голову просыпалась какая-то мука, тело оцепенело, и малыш упал в руки напрягшегося Уша.
Охранник хотел поставить его на пол, но вдохнул мучнистую пыль и всё, что смог сделать, это прижать к себе крепче малыша, и, падая, прикрыть своим телом.
Он видел, как ничего не понимая, слабеют другие оборотни, удивлённо тараща глаза, но никто не смог позвать на помощь или как-то избежать действия белоснежного порошка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Все, кто был в доме, как раз собрались в коридоре и готовились подниматься на чердак — и каждого теперь накрыло лишающей воли слабостью. Пожалуй, один только Хлад смог рычать, пытаться шевелить рукой, но когда он понял, что ему не под силу двигаться, а по лестнице уже поднялась первая пиявка, то стал звать отца, но его голос звучал слишком тихо, чтобы кто-то услышал на улице.
Ратмир выдёргивал заигравшихся у опушки малышей буквально из-под жадных вёртких теней, что в просторечье звали пиявками. День выдался солнечный, и многие дети искали сухие полянки, чтобы покататься на травке в обличье зверя, половить первых бабочек. Малышня насторожилась, почуяв угрозу, но вокруг было так много света, что подкрадывающиеся в траве тени остались ими незамеченными.
Собрав всех щенков, Ратмир перебежками, а где и прыжками, возвращался в поселение, прислушиваясь к крикам, доносившимся с другой стороны.
Закинув малышню засевшим на крышах домов оборотням, он помчался туда, где требовалась его помощь, и увидел, что там пытается выудить ребят местный альфа с одним из островитян. Глава поселения не без доли сумасбродства отвлекал на себя основную массу пиявок, но некоторые из них уже успели присосаться к детям, и оборотень не мог их оторвать.
Тех крох магии, которыми обладал Ратмир, вполне хватало, чтобы ухватить маленьких бесплотных пожирателей энергии и откинуть их, как вдруг сердце полоснуло острой болью и чувством беды.
Ничего не соображая, он кинул спасённых ребятишек в руки альфы и ринулся к Эмме. Он бежал к гостевому дому, а душа рвалась куда-то прочь. Не понимая, что с ним происходит, он затормозил и сделал несколько шагов к лесу, но сумел взять себя в руки и побежал туда, где оставил семью.
Увидев возле гостевого дома множество пиявок, часть которых просачивалась в щель под дверью, где, видимо, не обновляли с зимы ведьминские обереги, он запрыгнул на крышу сараюшки, потом, добравшись до окна номера Эммы, выбил створку и проник внутрь. Через открытую дверь пустого номера он увидел вповалку лежащих постояльцев и искажённое мукой лицо сына.
— Чердак, — резко выдохнул Хлад и обессилено закрыл глаза.
Ратмир мгновенно оценил припорошённых белым налётом оборотней и, проконтролировав равномерное замедленное биение сердец, выкинул подобравшихся пиявок в окно, рассыпая на лестнице дорогую соль, и более не задерживаясь, забрался наверх. Ему жизненно необходимо увидеть Эмму, прямо сейчас, сию минуту!
Его внимание сразу привлёк подозрительный лаз на крыше чердака. Он подтянулся наверх, обламывая края, которые не были ничем укреплены: всё говорило о том, что это наспех сделанная дыра, а не хозяйский лаз. Увидел Эммин кушак от халата, зацепившийся за выступ. Больше никаких следов не было и что странно, ни единого запаха!
Он сам выбирал душистые масла для Эмминых средств, поняв, что ей недостаточно обладать только запахом своего тела: и когда он убегал, любимая пахла после ванны тонко и притягательно, но тут как будто кто-то всё почистил. В коридоре, среди множества оборотней он её ещё чуял, а на чердаке уже не осталось и следа.
Тяжело дыша, он стоял на крыше и вглядывался вдаль. Ещё буквально пять минут назад его тянуло куда-то в лес, а сейчас ничего, кроме опустошения, он не чувствовал.
Обездоленный, потерянный и ошеломлённый произошедшим, он спустился вниз, чтобы вынести сыновей из коридора и умыть. Он уложил на кровати ещё не пришедших в себя мальчиков и ушёл.
Несколько дней Ратмир рыскал по лесам, ища след Эммы. Обезумев от горя, он вынюхивал, ползал, разглядывал каждую погнутую травинку и вскоре сумел нащупать тот злополучный след, который имел отношение к похищению, но время ушло, и похититель затерялся в ближайшем городке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
После того, как Ратмир исчез, его место занял Хлад. Немного придя в себя, мальчик помог лежащему Ушу, а потом уже они вместе, закрывая лица, счистили пыльцу с остальных постояльцев гостевого дома.