аисты.
Ивы грустно шептались на ветерке. Подъехав сквозь заросли высоченной травы к отлогому берегу, Рагдай спешился, снял поклажу с коня, разделся и искупал гнедого на мелководье, среди цветущих кувшинок. Затем, поддавшись желанию вспомнить детство, быстро доплыл до противоположного берега и вернулся. Пока он плавал, конь жадно ел ромашки и клевер. Одевшись, Рагдай извлёк свою пленницу из мешка и освободил её рот от кляпа. Она старательно отплевалась, сидя на пятках, со связанными руками. Рагдай заметил её попытки выдернуть их из тугих узлов. Когда она поняла, что это не выйдет, её лицо сделалось спокойным и гордым.
– Ну, и чего ты от меня хочешь? – опять спросила она, внимательно глядя на своего похитителя исподлобья. Рагдай сказал:
– Мне нужен Равул.
– Равул? На что он тебе?
– Не всё тебе можно знать.
Её брови вскинулись.
– А с чего ты взял, что я могу знать, где он?
Рагдай ответа не дал.
– Развяжи мне руки! – потребовала она, – чего ты боишься?
– Боюсь – ты выплывешь, когда я тебя брошу в омут.
Он говорил серьёзно. Она это поняла. Её язык высунулся, лизнул дрогнувшие губы.
– Слушай, дружинник! Откуда мне знать, где Равул? Клянусь, я не знаю!
– Ну, если так, то нам с тобой больше не о чем говорить.
С этими словами Рагдай схватил Маришку за локоны. Голова её запрокинулась, а лицо побелело, чудовищно отражая мёртвый свет месяца. Она взвыла, ополоумев от страха:
– Нет! Нет! Нет! Нет! Я сейчас скажу тебе, где она!
Рагдаю почудилось, что один лишь месяц и смотрит из её глаз.
– Она? Кто – она?
– Госпожа Роксана!
Пальцы Рагдая сами собой разжались. Зачем-то он взглянул на коня, который всё продолжал пастись, но уже лениво и с передышками. Иногда он нюхал росистые лопухи, удовлетворённо храпя мокрыми ноздрями. Его глаза, огромные и блестящие, с человеческим любопытством уставились на Маришку – столь громким был её крик. Она продолжала, опять начав заикаться и дёргая головой:
– Три часа назад Равул её отдал греческому патрикию! Его звать Георгий Арианит! С шестью печенегами этот самый Георгий Арианит повёз её в Корсунь!
– Ты точно знаешь, что в Корсунь? – тихо спросил Рагдай.
– Да, точно знаю! Всё время, пока Равул держал у себя Роксану – а он двадцать дней с ней тешился, этот грек умолял его побыстрее заканчивать с этим делом. Он говорил, что в Корсуни неспокойно, и если там, не дай бог, случится какой-нибудь беспорядок, корабль уплывёт в Царьград, не дождавшись!
– Что говорил на это Равул?
– Равул отвечал, что кабы Роксана была обычная проститутка, она б ему опостылела за три дня, а так как она проститутка дорогостоящая, что видно по её цацкам, ему нужны три недели для полного услаждения ею.
– Ясно. Ты не видала, они поехали с запасными конями?
– Нет, нет! У каждого – одна лошадь.
Рагдай задумался, а точнее будет сказать – доверился ощущениям. Он решил, что вряд ли Маришка врёт. Следовательно, ему надо выезжать на корсуньскую дорогу. Но не сейчас. Хоть конь его выкупался, попил и наелся досыта, всё-таки будет лучше, если он полчаса ещё отдохнёт. Этот жеребец легко одолеет тысячу с лишним вёрст от Переяславля до Корсуни за три дня, с шестью-семью остановками часа по два. Вряд ли у тех, кто везёт Роксану, столь же добрые кони. Таких коней, как этот гнедой текинец, на свете мало. Стало быть, преимущество похитителей в три часа исчезнет за один день, особенно если они стараются двигаться неприметно, по объездным дорогам. Конечно, он окажется в Корсуни раньше них, легко разузнает, какой корабль ждёт греческого патрикия, ну а дальше уж будет видно, что предпринять. Создав такой план, Рагдай обратился опять к Маришке:
– Значит, грек и Равул привезли Роксану из Киева прямо в Переяславль?
– Да. И всё это время она была в доме Шмойлы, который со всех сторон стерегли двадцать человек. Равул проводил с ней каждую ночь.
– А тебя для чего заранее привезли из Киева? Чтобы ты следила за нею в доме?
– Ну а для чего же ещё? Кто лучше меня мог её стеречь?
– Да уж, это верно.
Чем ближе было к полуночи, тем яснее горел круторогий месяц среди созвездий, как будто таяла перед ним облачная дымка. Альта и Трубеж, казалось, остановились. Над ними скапливался туман. Далеко за Альтой в степи стонал одинокий волк. Ему отвечали сотни Переяславльских пустобрёхов. «Нет, не могу я её убить», – подумал Рагдай, растерянно глядя на свою пленницу, созерцавшую противоположный берег реки, – «Не могу, и всё. К чёрту клятву – пускай живёт, сколько хочет!»
Внезапно её глаза изменились. В них появился не ужас. Нет. Нечто большее. Безысходность. Полная, ледяная, чёрная безысходность. Тень вечной мглы. Тот же самый холод был и в глазах Сновида, который не пожелал избежать мучительной смерти, ибо она избавляла его от встречи с Равулом. Повернув голову и вглядевшись, Рагдай увидел за Трубежем человека, который шёл среди ив, вдоль длинного плёса. Сердце Рагдая дрогнуло. Он нагнулся, чтобы взять меч, который лежал на земле. А когда он выпрямился, на том берегу никого уж не было видно.
– Убей меня, – шёпотом сказала Маришка, опустив голову.
– Это он? – почти так же тихо спросил Рагдай.
– Да! Убей меня! Я тебя прошу! Умоляю! Как тебя звать?
Он ответил ей. Затем опоясал себя ремнём, к которому был приторочен меч, и встал на одно колено, чтоб развязать ей руки. Поняв, что он хочет сделать, она вскочила и стала пятиться от него.
– Нет! Не надо, нет! Оставь меня так!
Рагдаю вдруг показалось, что её очи уже мертвы.
– Поедем со мною в Корсунь, – всё же предложил он, поднимаясь на ноги, – купим в Переяславле тебе коня и за трое суток доскачем! Сперва я освобожу Роксану, потом тебя отвезу в Преслав, к патрикию Калокиру. Там, под его защитой, тебе не страшен будет никто.
– Послушай, Рагдай, – глухо перебила Маришка, глядя в упор, – ты ведь очень смелый! Ты можешь меня убить? Ну что тебе это стоит?
– Нет, это я не могу.
– Тогда уезжай отсюда! Ты удивишься, когда узнаешь о том, кто такой Равул.
Мольба мёртвых глаз разрывала сердце Рагдая. Он медленно подошёл к своему коню, который сделал два шага ему навстречу. Он был уже полон сил и готов к дороге. Вдев ногу в стремя, Рагдай опять взглянул на Маришку. Она стояла, низко опустив голову. Ветер шевелил её волосы.
– Ты красавица, – произнёс Рагдай и, одним движением сев в седло, направил коня к широкому херсонесскому шляху. Он знал, что произойдёт за его спиною. И всё же вздрогнул, услышав плеск, которого ждал. Но не обернулся. Выехав на дорогу, он поскакал навстречу южному ветру.
Глава пятая
Конная ватага киевских и новгородских разбойников, возглавляемая Дорошем и Туранготом, двинулась к Любечу вдоль Днепра в ту