не болело, это она пока понимала. Но насколько критично всё остальное?
Она чуть приоткрыла левый глаз, посмотрела со страхом. Никаких бинтов она не увидела, да и вообще ничего больничного. На ней лежало знакомое меховое одеяло. И пахло знакомо – тёплым сухим деревом, печным дымом, ароматом Ликиных духов.
Значит, она у себя в спальне, обрадовалась Маргарита и уже смелее открыла правый глаз. Лика сидела спиной к окну и, задумчиво закусив кончик косы, что-то рисовала на большом белом листе. Видимо, её портрет, решила Маргарита и возмущённо засопела, пытаясь приподняться.
– Марго! – обрадовалась Лика, вскакивая и отбрасывая карандаш с листом. – Проснулась наконец.
– А ты меня уже рисуешь, – проворчала Маргарита. – В таком состоянии. Ты чего, Лика? Совсем меня не любишь?
– Тихо, тихо, тихо, – успокаивающе забормотала Лика, поднимая подушки и помогая Маргарите сесть. – Только очнулась – и сразу ругаться. Всё в порядке, значит. А я уж перепугалась…
Маргарита выпростала из-под одеяла руки, задрала льняную рубашку. Живот был цел, не было даже шрамов.
Она повертела руками, сжимая и разжимая пальцы, откинула одеяло. Ноги тоже были целые. Как будто ничего не произошло.
Маргарита подняла сияющий взгляд на Лику. Ведь она же думала, что умирает, вполне была уверена, что ей конец. В нормальной жизни после таких ранений не выживают. Уж точно не в таком состоянии. Она же помнила, во что превратились её ноги. Никакой хирург не сохранил бы их в том мире. А здесь…
– Марья, конечно, постаралась, – улыбнулась Лика, присаживаясь на край кровати. – Баюн сказал: три часа колдовала, пока вернула тебе всё как было.
Маргарита покачала головой.
– Твоя ж маракуйя ж! Даже не знаю, что сказать. И как мне теперь благодарить её?
– Погоди радоваться, тебе ещё влетит от неё. Ферзь своё получил, ещё и тебе достанется.
– А Сашке-то за что? – возмутилась Маргарита.
– За то, что не уследил. Опять под его началом люди чуть не погибли – не обеспечил, значит, безопасность на должном уровне.
– Ну вот он тут вообще ни при чём! – решительно заявила Маргарита. – Это мой косяк, а он вообще хотел меня отстранить. И вообще, если бы не он…
– Да, – закивала Лика, – если бы он не успел тебя доставить… Марья сказала, что тебе повезло. И попало удачно, не смертельно, и привезли вовремя. Но крови ты всё равно потеряла много, так что придётся полежать, восстановиться.
– Да не хочу я лежать! – Маргарита откинула одеяло, повернулась, норовя спустить ноги с кровати, и тут же поморщилась, схватившись за правый бок.
– Да, немного ещё поболит, – сообщила Лика, опять укладывая подругу на подушки. – Марья вынула все осколки и всё зашила, но внутренние органы должны будут ещё зажить. Она не везде там добралась. Так что хочешь не хочешь, а недельку тебе полежать придётся.
– Чёрт! – с досадой пробормотала Маргарита. – А я уж было поверила, что вообще всё прошло. Кстати, сколько я уже провалялась?
– Три дня.
– Чего?!
– А ты что хотела после такой операции? Тебя когда Ферзь принёс, я прям реально испугалась. Ни капли крови не было в лице, белая как мел.
– Сашка? – переспросила Маргарита. – Он что, и сюда меня притащил?
– Ну да. Мы вместе ждали, пока Марья закончит. Он и рассказал мне, что случилось.
– А что случилось? – перебила Маргарита. – В принципе, меня и так нехило покалечило, но, по идее, вообще должны были по кусочкам собирать. Я же рядом стояла.
– Ферзь сказал, что кто-то пустую колоду успел на гранату накинуть. Поэтому и взрыв был не такой сильный.
– А…
– Никто не погиб, – поспешила успокоить Лика. – Так, посекло немного. Ты больше всех пострадала. У остальных так, синяки да царапины.
– Ну слава Богу! – Маргарита облегчённо выдохнула. – Хорошо, хоть мне одной всё досталось, а не этому долбодятлу.
– Кстати, об этом, – Лика улыбнулась. – Ферзь рассказал про твоё геройство. Так что выговор ты от Марьи, конечно, получишь, но не очень строгий. А может, ещё и награду какую-нибудь.
– Какое ещё геройство? – Маргарита тщетно пыталась сделать вид, что не понимает, о чём речь.
– Не скромничай, не скромничай, – Лика улыбнулась ещё шире. – Ферзь всё рассказал. И Антипа тоже, и Наум Жуков. В общем… – Она осторожно наклонилась, вытащила из-под кровати небольшой бочонок. – Это тебе. От благодарных родителей за спасение парня.
– Чего это? – Маргарита смущённо повертела бочонок в руках, стараясь не встречаться взглядом с Ликой.
– Мёд, – ответила царевна. – Лучший гречишный мёд Волхова. Отец у парня пасечник, так что вот. Чем богат.
– Ладно, – пробормотала Маргарита, так и не сообразив, как открывается бочонок, и возвращая его Лике. – Отдай Дуняше, пусть к чаю подаёт. Кстати, жрать хочется. Когда обед у нас?
– Нельзя, – сообщила Лика, убирая бочонок обратно под кровать. – Сначала Марья должна прийти осмотреть тебя. Сказать, чего можно, чего нет.
– Да ну на фиг, – заныла Маргарита. – Этого мне ещё не хватало.
– Надо, – твёрдо сказала Лика. – Ты после операции, это дело нешуточное. Пойду скажу, что ты очнулась.
Она встала. Маргарита попыталась поймать её за руку.
– Не хочу я, Лика. Дай хотя бы одеться. Где мои шмотки?
– От твоих шмоток ничего не осталось. В печку выкинули.
– Вот чёрт! – расстроилась Маргарита. – Джинсы, куртка… Где тут теперь такое достать? А сапоги?! Бли-и-ин!
Она протянула плачущим голосом, вспомнив свои прекрасные новые сапоги, за которые только месяц назад отдала всю зарплату. Лика улыбнулась.
– Кстати, о сапогах. Тут тебя ещё один подарочек дожидается.
Она присела за передней спинкой кровати и вытащила точно такие же сапоги, как те, о которых Маргарита только что с тоской вспоминала. Такие же высокие, светло-серые, с белым кроличьим мехом и подбитыми каблуками.
– Откуда? – ошарашенная Маргарита мяла и рассматривала приятно пахнущие свежей кожей сапоги, то и дело вскидывая взгляд на лукаво усмехающуюся царевну. – Откуда, Лика? Кто их заказал? Ты?
– Ну нет! – хмыкнула Лика. – Я люблю тебя, конечно, но про сапоги бы не подумала. Нет, не я.
– А кто тогда? – Маргарита откинула одеяло, натянула один сапог. И размер подходил идеально, один в один.
– Угадай.
– Да не знаю я, Лика. Ну скажи, не томи!
– Не могу, – Лика, смеясь, покачала головой, подобрала с пола карандаш и рисунок.
– Почему?
– Потому что не велено. Было сказано: передать, как очнётся. И всё. А от меня тебе вот, – Лика протянула лист. – Чуть-чуть ещё доработать. Но в целом…
Она замолчала, с тревожным любопытством посматривая на Маргариту: оценит ли? Маргарита смотрела на себя на рисунке Лики и чувствовала распиравшее её довольство. Так удачно она не получалась даже на лучших фотографиях. Лика изобразила её спящей, но