– Зачем тебе уходить из своего законного города, княже? – возмущенно прогудел Супоня Борисович. – Я думаю, что нам следует не бежать, а крепить оборону! Чем мы хуже славного Смоленска? Тогда мы встретим врага не в «чистом поле» а с городских стен! И достойно обломаем ему бока!
– А я считаю, княже, что ты прав! – возразил воеводе боярин Кручина Миркович. – У нас сейчас нет защитников в Сарае! Сын покойного Субуди слаб и безволен! И некому замолвить за нас слово перед царем…Ты также прав, что нужно уезжать в Литву и там отсидеться…И увезти с собой семью, бояр и прочих лучших людей! А также следует прихватить всю казну: серебро, пушнину, ценные вещи…Пусть Ивану Московскому и его бесстыжему Глебу достанутся одни пустые бочки!
Как только он уселся на скамью, бояре зашумели, заспорили. Чего только они не советовали! Некоторые даже предлагали князю поехать в Сарай к ордынскому хану «за милостью и защитой»! Но большинство поддержали своего князя и Кручину.
– Тогда решили, – подвел итог совещанию князь Дмитрий. – Будем немедленно готовиться к отъезду. Татары могут неожиданно нагрянуть и перекрыть все дороги! Надо спешить! Давай, Орех Чурилич, – обратился он к своему огнищанину, – готовь подводы и нужных людей! А припасы и ценности помести в середину обоза. Возьмем с собой и дружину. Отбери, Супоня, сотни две лучших воинов…У нас нет возможности прокормить большое войско на чужбине без войны…Остальные же наши верные люди пусть остаются в городе, чтобы наблюдать за непутевым князем Глебом!
– Они будут не только наблюдать! – воскликнул боярин Жирята Михайлович. – Но покажут здесь этому Глебу наши брянские нравы! Пусть ему небо станет в овчинку!
– Не препятствуйте его свободному входу в Брянск, – усмехнулся князь Дмитрий. – Не надо подвергать наш славный город ужасам вражеской осады. Пусть правит, а там – как Бог даст! А как только его власть пошатнется, я сразу же вернусь! Благодарю тебя, славный карачевский человек, за правдивое послание от князя Василия! – князь посмотрел на гостя. – За это мы дадим тебе и славному Василию богатые подарки!
Через два дня длинный княжеский обоз из трех десятков телег, нагруженных доверху припасами, княжеским имуществом и «пожитками» княжеских людей, выехал в сторону Литвы.
В передней, устланной волчьими шкурами повозке, ехала сама княгиня Ксения с дочерью Феодосией, тринадцатилетней румяной красавицей. За ними следовала на другой телеге княжеская ключница Драга, сидевшая рядом с огнищанином Орехом Чуриловичем. Прочие слуги, сидевшие на тяжелых повозках, замыкали поезд.
Княжеские дружинники ехали по бокам обоза и в его конце. Они были готовы в любой момент защитить своего князя.
Сам князь в сопровождении бояр Кручины Мирковича, Брежко Стойковича, Жиряты Михайловича и воеводы Супони Борисовича следовал впереди на красивом боевом коне. Брежко Стойкович, не раз бывавший в Литве и хорошо знавший ближайший туда путь, был княжеским проводником.
– Наш путь недалек, княже, – говорил он, покачиваясь в седле, – благо, наши купцы хорошо укатали дорогу, а снега пока не выпало…Поедем по их следам. Здесь важно только одно: случайно не наскочить на татар! Но, поскольку они воюют со Смоленском, мы успеем отойти…Доберемся до Литвы денька за три-четыре…
Князь был спокоен. – Только бы мои супруга и дочь вынесли эту дорогу, – думал он, – а там мы тихо отсидимся до весны! Нам недолго быть на чужой земле…Вот добудем литовскую помощь и вернемся…
Погода благоприятствовала поездке князя. Как раз в это время ослабли лютые морозы, сковавшие реки, озера и болота, и тепло одетые брянцы не испытывали больших трудностей. Шли вперед только днем и проходили до семидесяти верст, а ночью, огородившись особым забором из заостренных кольев, отдыхали, охраняемые бдительными княжескими воинами.
Когда начинало смеркаться, огнищанин Орех Чурилович подавал команду разбивать палаточный лагерь, а после утреннего приема пищи, которую готовили княжеские слуги прямо на кострах, обоз вновь отправлялся в путь. Уже через четыре дня брянцы добрались до литовского Могилева, где были приветливо встречены горожанами, и на следующее утро, сопровождаемые литовскими купцами, выехали в сторону Минска, до которого добирались три дня. В Минске князь Дмитрий задержался на неделю: нездоровилось княгине, и он решил дать всем отдых. Однако угроза оттепели заставила его выехать в сторону столицы великого князя Гедимина – города Вильно.
По дороге брянцы не встречали ни сел, ни деревень. – Почему это? – удивлялся брянский князь. – Неужели здесь такие дикие, незаселенные места?
Однако литовские купцы, ставшие их проводниками, отвечали, что «эта дорога идет по болотам и замерзшим лугам и проходима только зимой»!
Брянцы не встретили литовских князей ни в Могилеве, ни в Минске. – Все ушли в столичный замок, – объясняли литовцы, – на совещание к великому князю!
К январю поезд брянского князя подошел, наконец, к литовской столице. К всеобщему разочарованию, городок оказался невелик.
– Даже наш Брянск, в сравнении с ним, как Рим или сам Царьград! – смеялся князь Дмитрий, глядя вперед на Виленский замок. – И крепость невелика, несмотря на толстые каменные и зубчатые стены!
Однако, как только брянцы подошли вплотную к крепости, они убедились, что великий князь Гедимин не зря выбрал это место для своей столицы. – Эту крепость с налета не возьмешь! – с восхищением сказал князь Дмитрий, приблизившись к крепостным воротам. К удивлению князя и его бояр, их уже ждали.
Висячий мост крепости неожиданно стал со скрипом опускаться, ворота распахнулись настежь, и князь Дмитрий со своими боярами, не слезая с лошадей, проследовали внутрь, и быстро, проскочив арку, оказались на довольно широкой площади, за которой возвышались большие, сложенные из белого камня, дома-дворцы.
Все княжеские телеги медленно входили в широкие ворота и останавливались за спиной брянского князя. Вскоре весь княжеский поезд вошел на замковую площадь и заполнил собой почти три четверти свободного пространства.
Князь и его бояре стояли и смотрели по сторонам. Виленский замок, казалось, вымер. Лишь на крепостных стенах и у ворот стояли литовские воины, одетые в теплые бараньи тулупы с железными шлемами на головах.
Вдруг со стороны большой башни, располагавшейся шагах в двухстах от ворот, раздался звонкий, призывный сигнал трубы, и откуда-то из глубины большого дворца, стоявшего прямо напротив озадаченного тишиной и порядком брянского князя, вышли одетые в богатые наряды литовцы.
Впереди всех шел уже известный брянцам князь Монвид, рядом, слева от него – князь Михаил Асовицкий, а справа – тоже литовский князь, но незнакомый Дмитрию Брянскому. За спинами князей шли четверо их слуг: все, как князья, с короткими, аккуратно подстриженными бородками.