Князь Константин не только проглотил эту «горькую обиду», но сделал все возможное, чтобы «успокоить чернь», оцепив верными ему дружинниками места схода горожан и рынок.
Тем временем к татарскому войску, входившему в смоленский удел, присоединились по дороге все, союзные Ивану Калите, князья: Константин Васильевич Суздальский, Константин Васильевич Ростовский, Иван Ярославович Юрьевский, мелкие князья Иван Дрютский и Федор Фоминский. Сам великий князь Иван Московский, плохо себя чувствуя, уехал в Москву, а московские полки, примкнувшие к татарам, возглавили его воеводы, недавние тверские бояре-беглецы Федор Акинфиевич и Александр Иванович.
Довольно большое разношерстное войско подошло к Смоленску, сжигая на своем пути деревни и села, однако татары не сумели добыть здесь пленников: знавшие о нашествии смоляне своевременно разбежались и надежно попрятались.
У стен Смоленска враги простояли недолго. Город, хорошо защищенный со всех сторон, сдаваться не собирался. Когда же московские посланники пришли к Ивану Александровичу и, пропущенные городской стражей, потребовали от него «смирения и покорности», гордый седобородый князь лишь рассмеялся. – У вас нет такой силы, чтобы одолеть меня, – весело сказал он, – а ваш поганый царь Узбек мне больше не государь! Вы сами толкнули меня на союз со славным Гедимином! А теперь берегитесь: мои железные полки жаждут бусурманской крови! Убирайтесь прочь и радуйтесь, что остались живыми!
Потолкавшись возле древнего города и пустив не одну тучу бесполезных для укрытых за надежными стенами горожан стрел, татары даже не решились идти на приступ.
– Нам помешали лютые морозы! – жаловался потом в Москве князю Ивану татарский полководец Товлубей.
Однако, опозорившись у Смоленска, татары решили хотя бы добиться малой победы. Еще накануне вторжения в смоленский удел, при встрече с Товлубеем, князь Иван Московский просил его «послать своих славных людей на Брянск и изгнать оттуда лютого врага Дмитрия». Такая просьба была подкреплена московским серебром.
В войске Товлубея пребывал и претендент на брянский «стол» – князь Глеб Святославович.
Татарский военачальник долго не решался пойти на Брянск, не имея на то прямого приказа Узбек-хана. Но он знал все последние события в ханском дворце и не сомневался, что разгневанный на Дмитрия Брянского хан не будет слишком строг за самоуправство.
И, тем не менее, Товлубей, помня рассказы о доблести брянцев и особенно последнюю стычку князя Дмитрия с татарами, случившуюся не без его участия, опасался похода на Брянск.
– Там дремучие леса и за Дэмитрэ могут встать лесные духи, – думал он, поддаваясь чувству суеверного страха. – А может не идти туда самому и отправить лишь верных людей?
Он так и поступил, послав только полтора тумена своих воинов, возглавляемых мурзами Ахмудом и Чиричи, а сам стал лагерем на московской дороге, ожидая от них вестей.
Князь Глеб Святославович с радостью отправился в недалекий поход. – Ждите от меня серебра! – сказал он татарским мурзам, выехавшим с войском в сторону Брянска. – Я одарю вас всех, когда заполучу этот славный город!
Татарская конница стремительным потоком вышла на брянскую дорогу и хлынула вперед, не делая привалов. Обойдя без боя небольшие брянские крепостцы-заставы и приблизившись к заснеженному Брянску, враги разбили лагерь едва ли не у самых городских стен – у огромного лесистого оврага – яра.
Окинув взором укрепленный город, мурза Ахмуд сказал: – Нашими силами не взять этот Брэнэ!
– Даже если сюда придет сам Товлубей со всем войском, мы вряд ли одолеем! – буркнул Чиричи, не желавший воевать против Дмитрия Брянского. – Надо бы назад повернуть и доложить об этом Товлубею! Если бы сам государь приказал сюда идти и дал большое войско, тогда бы мы повоевали…
– Нечего бояться! – возразил покрасневший от досады Глеб Святославович. – Пусть наши люди поедут туда и сообщат злобному князю Дмитрию о воле государя!
– О какой там воле! – махнул рукой Чиричи, однако возражать не стал: в Брянск послали двух татар, знавших русский язык, и двух дружинников князя Глеба.
Они медленно, явно не веря в удачу, поскакали по Большой Княжей дороге вдоль крутой горы, над которой возвышался брянский детинец.
У ворот крепости посланников ждала толпа из брянских бояр, оставшихся в городе, и княжеских дружинников, продолжавших нести свою службу по охране города. Ворота детинца были широко раскрыты, а надо рвом лежал большой железный мост, по которому уже можно было въезжать на лошадях.
Подъехав к мосту, дружинник князя Глеба, по имени Жавр, громко крикнул: – Здравствуйте, брянские бояре!
Ответом было глухое молчание.
– Чего вы молчите, брянские люди?! – возмутился другой дружинник, Ерош. – Мы – важные послы от славного воеводы Товлубея! Перед вашим городом стоит его несметная сила! Видите, с нами татары – его посланцы?
– Ладно, если вы послы! – буркнул стоявший в передних рядах брянцев седобородый боярин Славко Стойкович. – Тогда заходите в детинец! Расскажите, что вам нужно!
Толпа у городских ворот расступилась и четыре вражеских посланника спокойно, без препятствий, въехали внутрь крепости.
Не было никаких здравиц, славословий, стояла полная тишина.
Сопровождаемые пешими воинами послы подъехали к охотничьему терему князя, спешились и, отдав поводья своих коней стоявшим у деревянного крыльца княжеским слугам, поднялись вслед за престарелым брянским боярином по ступенькам наверх, в думную светлицу.
Здесь их ждали сидевшие в полной тишине бояре и брянский епископ Иоанн. Большое княжеское кресло стояло перед боярскими скамьями пустым.
Татарские посланники вышли вперед и стали спиной к княжескому креслу, не снимая с голов шапок. За ними тяжело дышали обнажившие головы дружинники князя Глеба.
– А почему нет вашего коназа Дэмитрэ? – спросил в недоумении один из татар. – Неужели он не хочет с нами разговаривать?
– Не хочет, знатный татарин, – ответил, без тени страха на лице, брянский боярин Борил Миркович. – Наш князь уехал далеко, чтобы искать правду!
– Неужели к нашему государю? – пробормотал, встревожившись, другой татарин, разминавший пальцами правой руки свою жидкую рыжую бородку.
– Мы не знаем, куда уехал наш славный князь, – резко ответил Сбыслав Михайлович, – однако мы сейчас отвечаем за порядок в уделе! Говорите, что вам надо!
– Мы привели сюда бесчисленное войско, – сказал, нагло глядя перед собой, дружинник князя Глеба Жавр, стоявший вместе со своим товарищем у входа в светлицу. – Перед вашим городом стоят многие тысячи! Они готовы к сражению! Тогда выходите на битву, если есть силы и желание сопротивляться царской воле!