Я выхлопотал позволение минералогу, физику и доктору Эшшольцу [137] объездить губу Консепсьон и осмотреть в ней все достопримечательное. Хотя жители Талкагуано всегда принимали нас очень ласково и дружелюбно, но по свойственной чилийцам недоверчивости составилась партия, которая воображала, что мы присланы разведать силы и слабые стороны республики, чтобы впоследствии русский флот, соединясь с испанским, мог легче завладеть ею; сам Фрейре под разными предлогами отказал в позволении нашему минералогу осмотреть горы, которые, как все утверждают, содержат в себе богатые золотые залежи.
Во все наше пребывание погода стояла ясная, ветры дули умеренные, большей частью от SW; дождь шел один раз. Вообще в летнее время он идет весьма редко, грома и молнии не бывает никогда; землетрясения случаются нередко; климат самый умеренный и здоровый; большая часть людей доживает до глубокой старости; заразных болезней не знают.
Наш шлюп часто посещали любопытные, в числе которых был также коренной житель, ближайший арауканский начальник со всеми старшинами и дочерью. Они среднего роста, крепкого сложения, смуглолицы, волосы жесткие и черные, черты лица довольно приятные, выражающие сметливость и веселость; их одежда состоит из четырехугольного куска ими самими изготовленной шерстяной ткани; в середине него прорезана дыра, просунув голову в которую, надевают, как епанчу, на плечи и покрывают ею тело до колен. Одежду эту называют «понхо», она удобна при верховой езде, и ее употребляют все здешние испанцы. Арауканцы живут по южную сторону реки Биобио и занимают Кордильерские горы. В смутное время в Чили они сделались смелее прежнего, так что переезд через Кордильеры и даже из одного города в другой без значительного конвоя сопряжен с опасностями. Дикари искусно ездят верхом и нападают на бессильных с большим проворством, грабят, сопротивляющихся убивают и, овладев их имуществом, исчезают. Два года тому назад селение Талкагуано и самый город Консепсьон были разграблены этими наездниками [138].
Чили с севера ограничено рекой Атакама, с востока — Кордильерами, с юга — мысом Горн и с запада — Южным океаном. Все пространство между Атакамой и Валдивией плодороднейшее и обильнейшее на земном шаре; все растения, как европейские, так и других стран света, здесь очень легко принимаются и размножаются. При разумном хозяйствовании этот край может в короткое время достигнуть цветущего состояния, но это дотоле будет невозможно, доколе не переродятся нынешние чилийские испанцы, беспечность и лень которых доходят до невероятной степени; они во всем, что разумеется под именем просвещения, так далеко отстали от европейцев, что без появления правителя, подобного Петру Великому, нельзя ожидать большого успеха. Меня и офицеров несколько раз приглашали в здешние собрания, а перед отъездом и мы устроили на шлюпе прощальный бал, которым все здешние жители остались чрезвычайно довольны.
2 февраля мы перевезли с берега хронометры и все астрономические инструменты и были совершенно готовы назавтра вступить под паруса. Из часто повторяемых на берегу наблюдений выведены следующие определения: широта дома Миндебуро 36°42′25″ ю., долгота 73°13′30″ з. Склонение компаса 14°0′ О. Термометр показывал все время от 15 до 17° тепла.
Глава IV. Плавание от берегов Чили до острова Отагейти
3 февраля 1824 г. — 24 марта 1824 г.
Выход из залива Консепсьон. — Попытка задержать шлюп. — Потеря матроса. — Бури и штормы. — Открытие о. «Предприятие». — Подход к о. Аракчеева. — Определение долготы о. Волхонского. — Проверка положения о. Румянцева. — Подход к о. Спиридова. — Определение положения о. Карльсгоф. — Осмотр островов Пализера. — Приход на о. Отагейти. — Поверка хронометров. — Описание о. Отагейти. — Засилье миссионеров. — Уменьшение числа жителей
В 5 часов утра 3 февраля, когда мы готовились сниматься с якоря, на шлюп приехал Миндебуро с неизвестным испанцем и объявил наедине, что при самом выходе из залива, у о. Кирикино, стоят на якоре чилийские фрегат и корвет, которые два дня тому назад пришли из Вальпарайсо и имеют распоряжение задержать нас. Поблагодарив Миндебуро за его дружбу, мы поставили все паруса и пошли из залива. Подходя к о. Кирикино, действительно увидели близ него два больших трехмачтовых судна, стоящих на якоре. Ветер дул довольно свежий и попутный. Когда мы приблизились к судам, они сделали по одному выстрелу, снялись с якоря и начали держать наперерез нашего курса. Такие их действия в самом деле казались подозрительными; поэтому я приказал убрать несколько парусов, чтобы при невозможности избежать сражения удобнее управлять шлюпом; команда была поставлена в боевой порядок, пушки заряжены ядрами и картечью. Приготовившись таким образом, мы продолжали идти прежним курсом. Наконец, фрегат и корвет прошли у нас на ветре перед носом на довольно близком расстоянии и, вероятно, увидев нашу готовность сопротивляться, не решились нас задерживать. После этого мы поставили все паруса и вскоре потеряли из вида оба судна. В половине восьмого часа мы прошли траверз NO оконечности Кирикино и, взяв этот пункт за отшедший, легли на NWtN.
Желая исследовать положение некоторых из Низменных островов [Туамоту], я выбрал путь к ним между параллелями 16 и 15° ю. ш., по которому никто из предшествовавших мореходов не совершал плавание. Для исполнения этого наш курс уклонялся к северу; плавание было так быстро, что в трое суток мы прошли 660 миль.
В полдень 17 февраля мы находились в широте 18°24′ ю., долготе по хронометрам 105°9′ з. Этот день ознаменован несчастным случаем: при прекраснейшей погоде, когда шлюп покоился на воде, посреди общего удовольствия и веселья, один из наших матросов (18-го флотского экипажа Иван Палкин), влезая на марс, с половины фоковых вант упал за борт, и, вероятно, при падении так ушибся, что потерял чувство и мгновенно утонул. Этот матрос был один из самых проворных и во время сильных ветров всегда отличался своей работой наверху. Кто в состоянии избежать воли провидения? Оно часто кладет предел человеческой жизни там, где нет никакой опасности.
В полдень 26-го по наблюдению мы были в широте 16°27′ ю., долготе по хронометрам 129°24′ з. Два дня тому назад мы лишились ясной погоды и ровного пассата; часто находили сильные шквалы с дождем, а 26-го вечером над нами разразилась гроза с проливным дождем, с сильными порывами ветра с противоположных сторон; казалось, каждый удар молнии имел целью наш шлюп, но мы остались невредимы. Четверо суток продолжалась такая ужаснейшая погода. Трудно объяснить причину этого необыкновенного явления в таком отдалении от высоких берегов, но я думаю, что такая погода свойственна здесь этому времени года, ибо в 1816 г. на бриге «Рюрик» я претерпел здесь подобную грозу, а вместо пассата ветер тогда дул несколько дней сряду с запада. Мы теперь находились недалеко от архипелага Низменных островов. Некоторые полагали, что низкие коралловые острова не в состоянии производить столько испарений, чтоб иметь влияние на атмосферу, но мне кажется, что испытанную нами перемену в погоде можно приписать только одним Низменным островам, образующим архипелаг.