настолько увлекло, что Ко через своих помощников справлялась о цене такого аттракциона. Как пояснил мне Фудзимото, она хотела установить этот механизм дома, в Северной Корее. Но даже для семьи северокорейского диктатора платить такую огромную сумму было немыслимо. Братья и годы спустя часто вспоминали поездку в токийский Диснейленд и все аттракционы, которые они посетили, пытаясь решить, какой же из них самый увлекательный.
Еще мальчики как будто начали немного учить японский. Ким Чен Ын в разговоре с Фудзимото как-то заметил: странно, что японцы в разные часы по-разному здороваются (доброе утро, добрый день, добрый вечер), а у корейцев одно приветствие на любой час.
Однажды Ким Чен Ын попросил Фудзимото написать на японском слово «волна». Он как раз учил китайские иероглифы, которые послужили основой и японской, и корейской письменности, и хотел выяснить, одинаково ли это слово пишется по-китайски и по-японски. Фудзимото гадал, кто же мог обучать мальчиков японскому.
Позже, когда весь двор вождя находился в вонсанской резиденции, Ким Чен Ын попросил двух молодых женщин из персонала спеть для Фудзимото две японские песни. Это знаменитые песни о тоске: одна – о девушке, которую чужестранцы увезли из родной Иокогамы, вторая – о матери, льющей слезы в разлуке с ребенком.
Фудзимото потом задумался, не были ли сами эти женщины жертвами похищения. Не обучала ли монарших детей Мэгуми Ёкота, японка, похищенная в подростковом возрасте по дороге из школы? В то время ей было бы под 30, а песни как раз подходили девушке, насильно увезенной из родного дома.
В другой раз Ким Чен Ын принялся рисовать Башню Чучхе – обелиск с факелом на вершине в центре Пхеньяна, монумент северокорейской идеологии самодостаточности, опоры на собственные силы. И пока рисовал, попросил Фудзимото рассказать о Башне Токио, красно-белой и ажурной, похожей на Эйфелеву; построенной в 1950-х гг. Башня Токио скоро стала символом послевоенного возрождения Японии. Ким Чен Ын попросил Фудзимото нарисовать ее и оценил готовый рисунок как отличный. Затем бережно убрал в тот ящик стола, где хранил и свои рисунки. Фудзимото это понравилось. Мальчик становится ему все ближе, а симпатия ребенка укрепляет статус повара при дворе.
Забыв былое недоверие, Ким Чен Ын проявлял все большее дружелюбие к своему странному приятелю. Мальчишка с ума сходил по баскетболу, и Фудзимото как-то привез из Японии толстый скотч, чтобы разметить площадку для игры. А однажды Ким Чен Ын подарил Фудзимото фотографию Ри Мён Хуна, самого знаменитого северокорейского баскетболиста. Центровой национальной сборной был невообразимого роста – 2 м 35 см. В 1990-х гг. ходили слухи, что Ри, носивший прозвище Майкл Ри, потому что его кумиром был Майкл Джордан, поедет играть в НБА. Он прилетел в Канаду, где его приглашали во многие клубы, но из этого ничего не вышло. Наем Ри в НБА сочли нарушением американского Закона о торговле с враждебными государствами.
Этот спортсмен сыграл важнейшую роль в жизни юного Ким Чен Ына. В 2011 г. гигантская фигура Ри возвышалась над толпой скорбящих на похоронах Ким Чен Ира. Несколько лет спустя он же встречал Денниса Родмана, прилетевшего в Северную Корею с некой баскетбольно-дипломатической миссией.
Но даже когда Фудзимото прочно закрепился при дворе вождя, Ким Чен Ын постоянно подчеркивал его подчиненное положение. Если Чен Чхоль, обращаясь к повару, добавлял почтительный суффикс, означающий что-то вроде «господин», то Ким Чен Ын неуважительно называл его просто по фамилии. Будь Ким Чен Ын обычным ребенком или просто богатым ребенком, такое можно было бы расценить как поведение избалованного юного нахала. Но, поскольку мы почти ничего не знаем о нем, такого рода истории приобретают существенное значение. Их скрупулезно разбирают эксперты и аналитики, пытаясь сделать какие-то выводы о недостатках характера Ким Чен Ына или о влияниях, которые формировали его личность. Они внимают рассказу Фудзимото о том, как мальчик не послушался требования матери оставаться за столом, пока не закончат обедать остальные. «Идем, братец», – сказал он Чен Чхолю, и оба были таковы.
А однажды Ким Чен Ын, которому было десять, если не меньше, изрядно рассердился на тетю Ко Ён Сук за то, что та звала его «меньший братик». «Я вам не ребенок!» – вопил он. И тогда Фудзимото предложил звать его товарищ генерал, и мальчишке это пришлось по нраву. «После этого все стали звать его "товарищ генерал", – со смешком рассказывал мне Фудзимото во время одной из наших встреч в Японии. – Выходит, я ему вроде крестного». Только вот Фудзимото не упомянул, что Ким Чен Ын не был первым «товарищем генералом». Лет за десять до этого так называли Ким Чен Нама, первенца Ким Чен Ира, которому тогда и было примерно десять. Но ветер переменился, и в наследники теперь прочили другого сына.
Безусловно, ребенок воспринимал себя как особенную личность. Фудзимото вспоминал праздник на восьмой день рождения Товарища Генерала Ким Чен Ына, который проходил в бальном зале вонсанской резиденции. В гости к имениннику собрались не дети, а высокопоставленные чиновники. Ким Чен Ын в черном костюме и галстуке-бабочке получал от гостей букеты. Было видно, что ему весьма неуютно. Сев за стол, Фудзимото увидел рядом с меню листок с текстом. Там оказались слова марша под названием «Шаги».
После тостов и поздравлений ансамбль электронной музыки «Почхонбо» – на тот момент самая известная в стране поп-группа, прославившаяся аранжировками патриотических песен, – заиграл новый марш. Мелодия оказалась простой, рассказывал Фудзимото, и скоро подпевали все.
Трам-пам-пам!Шаги генерала КимаНесут дух февраляВперед, трам-пам-пам…Приближают нас к светлому завтраТрам-пам-пам, ух, шаги!
16 февраля – день рождения Ким Чен Ира, который ежегодно отмечается с большой помпой. Послание в песне было кристально ясным для всех: наследник Ким Чен Ира, другой генерал Ким, поведет страну в будущее. С того дня даже крупные государственные чиновники почтительно кланялись, встречая Ким Чен Ына, рассказали мне его тетя и дядя. По их мнению, при таком отношении окружающих мальчик просто не мог расти как обычный ребенок. И скоро он привык отдавать приказы.
В детстве Ким Чен Ын сходил с ума по разным механическим игрушкам, особенно самолетам и кораблям. Ему хотелось узнать, как они летают и плавают. Еще в возрасте восьми-девяти лет в Пхеньяне Ким Чен Ын допоздна засиживался за опытами с машинками и, если чего-то не мог понять, требовал, чтобы ему дали поговорить, хоть за полночь, с каким-нибудь специалистом. Когда у него возникал вопрос или что-нибудь не работало, рассказала мне его тетя, он в любое время вызывал к себе, например, морского инженера, чтобы тот починил.
По мнению тети, это указывает на некоторую двойственность в характере Ким Чен Ына: он обладает невероятной способностью сосредоточиваться, но при этом склонен