Чен Ына, а в 1988 г. – дочь Ё Чжон.
Не все ясно с годом рождения Ким Чен Ына – некоторые источники называют 1983 г. Были также предложения перенести официальную дату его рождения на 1982 г., чтобы вышло симметрично году рождения деда (1912) и отца, чей день рождения официально перенесен с 1941 г. на 1942 г.
Тетя Ким Чен Ына Ко Ён Сук в ответ на мой вопрос о дате его рождения рассмеялась. Почти 20 лет прошло с тех пор, как она бежала из Северной Кореи, но она точно помнит, что Ким Чен Ын родился в 1984 г. Месяцем раньше она сама родила сына и меняла подгузники обоим младенцам. Тетя и воспитала детей. Ее сестра, любовница Ким Чен Ира, все свое внимание отдавала будущему новому лидеру государства, занимавшему все новые и новые посты в Трудовой партии и в армии.
В Пхеньяне Ko с мужем поселили в жилом комплексе, где один из домов принадлежал Ким Чен Иру: одна оборонительная стена окружала весь комплекс, вторая – жилище Ким Чен Ира, огромный, по словам Ко Ён Сук, дом с собственным кинотеатром и большой игровой для детей. Несмотря на царившую в доме роскошь, жизнь у детей была, в общем-то, невеселая. Они играли только с кузенами или проводили время с отцом, когда тот бывал дома.
Других детей они не видели. Серьезно страдавший паранойей Ким Чен Ир строго следил, чтобы его семьи не знали друг о друге, а это означало, что дети росли без общения со своими единокровными братьями и сестрами, а фактически – без общения со сверстниками вообще. Даже отправив учиться в Швейцарию, он разделил их: Чен Нам поехал в Женеву, а трое остальных – в Берн. Ким Чен Ир все это время оставался главой Министерства пропаганды и агитации, снимал фильмы и, согласно официальной биографии, даже написал шесть опер. Он по-прежнему появлялся в кадре рядом с отцом, рассыпавшим во время «выездов на места» жемчужины мудрости по любому предмету – от агротехники до тактики ведения войны. И вот наступил день, ради которого совершались все эти приготовления: 8 июля 1994 г. с Ким Ир Сеном случился обширный инфаркт, и он умер. Двадцать четыре часа, пока режим улаживал последние детали передачи власти, смерть вождя держали в тайне[23].
Затем пхеньянское радио сообщило: «Великое сердце перестало биться». Центральное телеграфное агентство Кореи в семистраничном некрологе писало, что Ким Ир Сена запомнят как человека, способного «сотворять из ничего», который «…превратил нашу страну, где веками царили бедность и отсталость, в могучую социалистическую державу, независимую, самостоятельную и самодостаточную»[24].
И хотя к этому моменту режим готовился добрых четверть века, смерть Ким Ир Сена стала для системы великим потрясением. Выстроенная на культе личности, она осталась без своей опоры. И ей предстояло то, чего не делал до этого ни один коммунистический режим, – передать власть от отца к сыну. Ким Чен Ир принял трехлетний траур не потому, что был особенно убит горем, но потому, что получил в наследство катастрофу и не хотел брать на себя вину за нее. Десятилетия неумелого управления обернулись опустошительным голодом, который в тот период охватил страну. В годы холодной войны не было острой нужды развивать сельское хозяйство на неплодородных землях Северной Кореи, потому что продовольствие поставляли Советский Союз и Китай. Когда эти поставки прекратились, стране пришлось полагаться на собственные ресурсы. Но ей не хватало пахотных земель и энергии для производства химических удобрений, которые могли бы повысить урожайность. К хозяйственной катастрофе добавились природные катаклизмы: наводнения и засухи середины 1990-х гг. уничтожили и то немногое, что Северная Корея производила. Никто точно не знает, сколько людей погибло за эти годы. Некоторые эксперты приводят цифру полмиллиона; по другим оценкам, число жертв могло достигать 2 млн.
В это время резко подскочило число беспризорных детей, чьи родители умерли или бросили их. Этих детей довольно причудливо прозвали «выпиватели цветов», будто они порхали, как бабочки, в поисках нектара. На самом же деле ради пропитания они крали все – от крышек люков до обрывков проволоки. Те, кто выжил, зачастую были похожи на скелеты; чтобы не умереть с голоду, люди ели зернышки, выбранные из коровьих лепешек, ели крыс. Доходили до немыслимых вещей, опускались до каннибализма, лишь бы пережить это страшное время, в официальной истории эвфемистически именуемое «трудным маршем». Сначала так назывался военный поход Ким Ир Сена по Манчжурии, а в дни голода это название воскресили, чтобы изобразить голодные годы очередной великой битвой за нацию.
Голод, как никакое другое событие прежде, ослабил зажим государственных тисков на теле страны. Продовольственные карточки больше не выдавали, люди полагались только на свои силы. Граждан коммунистического государства нужда заставила стать как бы предпринимателями – и власти пришлось это терпеть, потому что государство не могло дать людям ничего.
У Пак Хон Ёна, который в те годы был молод и жил в Хамхыне, городе севернее Вонсана, от голода умер младший брат. Потом дети их старшей сестры. Потом умерла сама сестра. Поняв, что следующий он, Пак стал делать лапшу из кукурузного «риса», полусъедобного эрзаца, в котором рис имитируют высохшие зерна кукурузы. Немного он съедал сам, а остальное продавал, ничтожную прибыль пуская на покупку нового «кукурузного риса» для следующего замеса.
«Полиция приходила и пыталась запретить мне торговлю, они говорили: "Нельзя скатываться к капитализму, Дорогой Вождь решит трудности с продовольствием"», – рассказывал мне Пак в северокитайском городе Яньцзи, где он скрывался с семьей, бежав из Северной Кореи[25].
Но Дорогой Вождь не помог. Голод в Северной Корее совпал с приходом к власти Ким Чен Ира, и в умах людей тот навсегда остался связан с жестокой бедой. Даже сейчас люди, бежавшие из Северной Кореи, зачастую тепло относятся к Ким Ир Сену, при котором страна была сильной и процветающей не только в газетах и по телевизору, но и на самом деле. К Ким Чен Иру такой любви никто не выказывал. Корейцы спрашивали: «Если он так печется о народе, почему мы голодаем?» Мор миновал, страна вернулась к привычной полуголодной жизни и недоеданию, а Ким Чен Ир увлеченно занялся армией. Он объявил политику приоритета армии и отдал вооруженным силам доминирующую позицию в государственной иерархии. Трудовая партия Кореи, политическое крыло режима, провозгласила лозунг «Армия – это Партия, Народ и Нация»[26]. Никакой иной способ наращивания военной мощи не был так удобен для режима с его скудной казной, как ядерное вооружение. Многие годы все ресурсы и силы государства тратились на тайную ядерную программу. В 2006 г. Ким Чен Ир объявил о ней миру: КНДР провела первое испытание