— Это не моя вина, — ответил Баюн и обо всем рассказал. Лев подергал хвостом.
— Не люблю я русичей, — честно признался он. — В Багровые Лета вы по моей стране прошлись — живого места не оставили. Волх в мой Муспельхейм заявлялся, как к себе домой. Я только потому в поход на него не пошел, что понял: Заморье нечто замыслило, еще меня оставят крайним. Но у Светлого Князя случайностей не бывает. Раз уж он тебя к нам забросил, отсюда ты и должен начать.
Только тут до Баюна дошло, что все это время они свободно говорили на аламаннском. Он подумал, какие еще языки ему известны — и понял, что знает их великое множество, если не все. Вот это дар! Ай да Всеслав!
— Я начну с Финиста, — сказал Баюн. — Если он еще не сбежал.
— Не сбежал. — Скимен прищурился, смотря куда-то вдаль. — Но лучше поторопиться. Я тебе тут не помощник. Заморские маги нашу редиску заколдовали, теперь от нее у людей кровавый понос. Пойду кое-чьи присоски пообрываю...
Лев начал таять в воздухе.
— Постой! — воскликнул Баюн, вспомнив, что лишился карты. — Где я? Куда мне идти?
— В Железном Лесу. Следуй на юг, все главные дороги приведут в столицу.
— Но у меня нет времени! Пожалуйста!
— Доннерветтер, — пробурчал Скимен и не очень-то нежно схватил Баюна зубами за шкирку. Он прыгнул, еще находясь среди леса, пролетел через жаркое рыжее поле под фиолетовым небом — Баюн краем глаза увидел, как облик льва на этот миг сменился чем-то ужасным и зажмурился, — а приземлился посреди городской площади. Люди Скимена не заметили, свободно проходя прямо сквозь его тело. Лев разжал зубы, и Баюн выпал на мостовую.
— Бис бальд, — донеслось до рыся, когда Скимен уже исчез.
— Спасибо, — ответил Баюн в пустоту и поспешил к дому Финиста. Его с порога встретила Аликс, заметно растолстевшая на кухаркиных щедротах.
— Гутен абенд, — настороженно приветствовала она. — А ты кто?
— Я Баюн, то есть Василий! Ты забыла?
— Базилий? — Глаза Аликс расширились. — Что случилось?
— Я спешу, Аликс! Где Финист?
— Герр Сокол уезжает, он велел не мешать. Постой, постой, куда ты?
Баюн оттолкнул кошечку, проскочил мимо вскрикнувшей кухарки и взлетел вверх по лестнице. Финист ходил в своей горнице, что-то разыскивая. Сундуки были открыты, вещи разбросаны по полу. Одет Ясный Сокол был весь в черное, а на груди у него переливалась вышитая золотыми и красными нитями птица рарог. Поверх уже приготовленных в дорогу узлов лежала сабля.
— Финист! — угрожающе рявкнул Баюн, вздыбив шерсть. Опальный воевода повернулся. В руке у него сверкнул кинжал.
— А, соловейские пожаловали? Или кощеевы?
— Ни те, ни другие! Но ты мне за все отплатишь!
— Я тебя не знаю и знать не желаю, — ответил Финист. — А если ты прыгнешь, то погибнешь сразу же, потому что кинжал отравлен. — Он начал медленно и мягко отходить вбок, поближе к сабле — на случай, если пришелец яда не боится.
— Ты меня убил! — крикнул Баюн. — И Волка, и богатырей Черномора, и сотни русичей убил! Ты нам эти шарики подсунул! Про демонов рассказать забыл! Про Грозу умолчал! А меня из-за тебя живьем сварили!
Финист от изумления выронил кинжал.
— Баюн?! — Он согнулся и начал хохотать. — Вот так дела!
Рысь прыгнул и сбил его с ног.
Он еще не привык к новому телу: Баюн, как прежде, бил когтями со всего размаха, но теперь его когти были длиннее, лапы — сильнее, и кровь из ран Финиста хлынула фонтаном. Воевода схватил Баюна за уши и рванул. Боль ослепила рыся, позволив Финисту резко поджать ногу и отбросить противника ударом сапога. Тут же на спину Баюну прыгнула Аликс, свирепо шипя и кусаясь, а следом подоспела кухарка и стала охаживать метлой по рысьим бокам. Баюн заметался, не желая нападать. В горницу вбежал конюший Финиста с сетями в руках. Через пару минут рысь был спутан.
— Оставьте его, пускай чуть остынет, — велел Финист, замазывая раны чем-то липким и непонятно пахнущим. — Лошади готовы?
— Да, герр Сокол, — ответил конюший.
— Прекрасно. Я скоро спущусь. Запамятовал, куда «Аленушку» спрятал.
Слуга подхватил узлы и вышел. Финист надел перевязь с саблей.
— Что убили тебя — виноват, каюсь, — сказал он, зарывшись в очередной сундук. — Но сейчас ты, я смотрю, еще лучше прежнего. Встретил-таки Светлого Князя?
— Он меня на поиски Волха отправил. Этого же ты хотел, нава проклятый?
— Еще не нава, — отозвался Финист, — вот выслужусь — может быть, стану... Цель у нас с тобой, Баюн, одна сейчас, так что давай честный бой до мирных времен отложим. Раз уж ты Волха ищешь, то нам по пути. Я в Навье царство еду, свои полки на битву поднимать.
— Ты все знал!
— Знал, да. Но клянусь — у меня и в мыслях не было, что Светлый Князь искать Волха поручит тебе.
— А ключи? Откуда они у тебя?
Финист рассмеялся.
— Баюн, и ключи, и замки, и оковы Грозы — они все в нас. Гроза не приходит, она каждый раз рождается заново. Плоть ей творят людская ненависть и жажда крови. То, что я тебе дал — это пилюли из дурман-травы с мухоморами, чтобы вы не испугались и врагу задали жару.
— Но я видел Грозу! И во сне, и наяву!
— Ты ее искал, вот она тебя и выделила.
Финист достал наконец из сундука диковинного вида короткий мушкет, обвернул его тряпицей и повесил через плечо. Оружие из Багровых Лет, догадался Баюн.
— Ну что, — сказал Ясный Сокол, — распутываю я тебя? Когти больше не будешь распускать?
Баюн помотал головой.
— Ну и славно. Ты, кстати, колдовством владеть не стал?
— Да вроде бы нет.
— Жалко.
Лошадей было две. Баюну досталась та, что была навьючена поклажей. Она захрапела и запрядала ушами, когда на спине у нее очутился рысь. Баюн осторожно покрутился, стараясь уцепиться получше.
— Я тебя все равно не простил, — сказал он Финисту. Тот странно посмотрел на него и ничего не ответил.
Путей в Навье царство, объяснил воевода по дороге, два — либо по земле в Тридевятое, либо сразу через Муспельхейм. Так бы он выбрал второй, ведь дорога опасна. Но сейчас в Муспельхейме жаркий бой: Скимен дерется с демоном Заморья.
— Королевства, — говорил Финист, — в основном или сами уже Вию служат, или боятся и пискнуть не смеют, или и то, и другое. Мало таких, чтобы противились. Аламаннцам со Скименом повезло. Он хоть и светлый — только демон Хидуша светлее, — но своих в обиду не дает.
Как странно, думал Баюн. Мы едем по мирной земле, где готовятся к Осеннему Пиру и не тужат, разве что редиска на время под запретом. А под этой землей, прямо там, где ступают лошади Финиста, идет сражение. И почти никто из аламаннцев не заметит его исхода. Да если даже и заметит, подумает совсем на другое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});