Читать интересную книгу Душа любовью пленена… Полное собрание стихотворений - Джованни Боккаччо

class="v">То я, как знать, за все терзанья кряду

Нашел бы способ обрести награду —

Суметь бы только робость сердца скрасть,

Ведь мне не раз его случалось клясть

За дрожь и немочь, с коими нет сладу.

Но сна, в который Аргуса, лукав,

Вогнал Гермес, Сирингу воспевая,

Мои стихи на стража не нашлют;

И я, себя во власть твою отдав,

Умру, всечасно слезы проливая,

О злой Амор, что так жесток и лют!

LVII

Амор вас видеть редко позволяет,

Но, если с глаз спадает пелена,

Душа, любовной жаждой пленена

И утопая в блеске, что являет

Ваш лик, себя надеждой охмеляет

Несбыточной, – как видите, она

Упиться вами хочет допьяна,

Пока ваш взор меня испепеляет.

Но безрассуден дум моих поток!

Там, где я жду лишь холода до дрожи,

Зрю языки палящего огня;

Вблизи от вас, признаться, я ожог

Не ощущаю, но в разлуке, позже,

Пылающие искры жгут меня.

LVIII

Амор, коль не лукавит донна эта,

Не чаю исполнения мечты,

Ведь всякий раз, как позволяешь ты

Иль рок велит мне оказаться где-то

Вблизи нее, то бледностью одето

Ее лицо и знаки маеты

Мне мнятся в том, что милые черты

Не озаряет светлый луч привета;

И так она вздыхает тяжело,

Как будто вправду ждет, что я, горюя,

Уйду, сколь бы на сердце ни скребло.

Как быть, Амор? Желаний не смирю я,

В твоем пылая горне ей назло.

Остыть – а вдруг ей любо, что горю я?

LIX

Как ни страдай, какие бы причины

К отчаянью ни побуждали нас,

Нельзя, чтобы надежды луч погас,

Нельзя искать, безумствуя, кончины:

Пройдет лишь час, всего лишь час единый,

Все горести изгонит прочь тотчас,

И мы, утешившись, забудем враз

Тревоги, боль, заботы и кручины.

Вот случай мой: молил я неослабно

О милости и слезы лил, но гнев

Встречал в очах жестоких, несравненных.

Я потерял надежду, но внезапно

Амор мне вздохи превратил в напев,

И я почувствовал восторг блаженных.

LX

Я не из тех, кому цветы в отраду,

Кто радуется почкам на ветвях

И ловит по дубравам трели птах,

Поющих, может быть, любви усладу;

Зефира лишь почувствую прохладу

И ощущу благой весны размах,

На сердце сразу и тоска и страх,

И с ними нет мне никакого сладу.

Тому виною Ба́йи, сущий рай,

Куда меня манят глаза и поступь

Той, в ком погибель моему покою,

И это в пору, как наступит май.

Спешу на зов, но мне запретен доступ

К той, что владеет безраздельно мною.

LXI

От Варварской горы до вод тирренских,

На озере Аверно, где ключи

Из-под земли струятся, горячи,

Меж поццуольских склонов и мизенских

Есть место – рай для всех компаний женских,

Где полной грудью дышишь и в ночи,

И днем, когда так ласковы лучи,

На празднествах веселых деревенских.

Красавицы меня который год

В сей благостный сезон лишают – горе! —

Единственной, к которой в сердце страсть.

Зовут ее к себе; я, в свой черед,

Без сердца остаюсь, с собой в раздоре,

Что дальше: жить иль все-таки пропасть?

LXII

Порой лица коснется легкий бриз,

Он, чудится, порывов тех сильнее,

Что вырвались на волю, подгоняя

Корабль, которым правил царь Улисс.

Душа ушла в себя, и раздались

Слова как будто: «Глянь же ввысь скорее,

Сейчас из Ба́йев благодатных вея,

Я в облачке принес тебе сюрприз».

Глаза я поднял: чудеса! Предстала

Мадонна в дуновеньях ветерка,

Она летела, дивна и легка.

И потянулась к ней моя рука —

Поймать ее во что бы то ни стало.

Промчался ветер – словно не бывало.

LXIII

Кавказ, и Кинф, и Ида, и Сигей,

Менал, Кармил, Либаний и Афон,

Истм, Аракинф, Олимп и Киферон,

Фракийский Гем, и Эта, и Рифей;

Пахин, Пелор, Соракт и Лилибей,

Везувий, Этна, Пиренеев склон,

Бальб, Апеннины, Атлас, Борион,

Абила, Альпы с красотой их всей

Или другие горы, что прохладой

Любезны утомленным пастухам, —

Все воплотились для меня в Мизене:

Там наградил Амор меня усладой,

Придавши холодку моим страстям,

Смирив уздою боль моих мучений.

LXIV

Тот славный муж, чье имя, мыс Мизено,

Ты носишь испокон веков и чьим

Последним стал пристанищем земным,

Нас одаряя памятью нетленной, —

Трубя, он вдохновлял на бой бессменно,

Гребцов и воинов, и, несдержим,

Корабль Энеев несся, и над ним

От носа до кормы взметалась пена.

Но ныне тишины, любви и нег

Ты благостное лоно, где вкушает

Душа покой, когда брожу один.

Мне ведомо, что исцелит твой брег

Все горести, и мне восторг внушает

Моих мечтаний царь и господин.

LXV