Наконец, увидав знакомый стяг, Чеслава ударила пятками жеребца. Далеко же ускакал ладожский князь. Он и оставшаяся с ним дружина налетели на хазарское войско с левой стороны и нынче теснили противника ближе к крепкой стене из дружинников. Конные воины топтали врага копытами лошадей, пронизывали сверху копьями, рубили мечами головы и толкали друг на друга, и те спотыкались, бежали прочь, с отчаянной яростью размахивали в ответ саблями и булавами.
Жуткие крики сотрясали землю. Умылась она нынче и дождем, и кровью. Павшие воины укрыли ее плотным, горестным полотном.
Чеслава мчалась вперед, уговаривая лошадь скакать еще быстрее и быстрее. Лишь когда заметила князя, немного отлегло у нее от сердца. Жив был Ярослав Мстиславич, хоть и изранен. В стороне от него сражался все еще бледный до синевы Горазд. Самым ярким на лице у него была кровь, шедшая из косой раны на виске и лбу, нанесенной хазарской палицей.
Чеслава невольно улыбнулась, хоть и сильно болело раненное предплечье. Ништо, подумала она, ништо. Со шрамами, пусть даже и на лице, мужчина токмо краше. Горазд же, в свой черед увидав воительницу, позабыл на краткое мгновение и о битве, и о хазарах, и о господине своем.
Впился в нее исступленным, отчаянным взглядом и долго не отворачивался, а потом крикнул ей что-то, да она не услышала — уж больно было далеко. А Горазд кричал да кричал, и голос его, радостный, полный жизни, резко отличался от стонов, что звучали вокруг них.
Князь же с двух рук рубил врагов по обе стороны от себя, неистовый в своей ярости. Когда окончательно настигла их Чеслава, то услыхала, как он бормотал сквозь стиснутые зубы.
— Где Святополк? Где мой брат?!
И впервые по-настоящему жутко сделалось воительнице, когда донесся до нее его грозный, тяжелый голос. Кровь — своя ли, чужая — залила князю глаза и голову, не прикрытую больше шлемом. Его кольчуга была смята под чужими ударами, выглядывавшая из-под нее на правом боку рубаха была багряного цвета.
Остановившись на краткое мгновение, Ярослав поднял лицо к небу и утер с себя кровь. Он обернулся, оглядев поле сечи, и вдруг резко дернул на себя поводья и указал рукой в сторону — в ту, куда бежали некоторые хазары.
Чеслава подумала сперва, что хочет князь преследовать струсивших воинов, но она ошиблась.
— Там! Вдали!
Прищурившись, она разглядела фигуры двух всадников. Они, как и многие хазары, скакали прочь от сражения. И один из них был мужчиной. А позади него, чуть постав, кажется, ехала женщина.
Горазд уже мчался следом за князем, вырвавшемся далеко вперед. Тихо застонав, Чеслава бросилась за ними. Других кметей, сражавшихся подле Ярослава, отрезали от него остатки внезапно налетевшей хазарской конницы. Обернувшись, воительница увидела, как дружинники схлестнулись с противником, и многие уже сражались на земле. Трое из них, вырвавшись из окружения, спешно нагоняли Ярослава.
Почему князь так чаял настичь двух одиноких всадников, державшихся в стороне от сечи? Чеслава глядела ему в спину, пытаясь нагнать, и размышляла над погоней, которую он затеял. Неужто что-то увидал в них? Что-то знакомое? Али ведал он больше, чем дружине своей говорил?..
Сбоку свистнула стрела, и воительница припала к лошадиной шее, растревожив предплечье. Следом за первой очень кучно полетели и вторая, и третья стрелы. Некоторые угодили в цель, и по земле покатились раненые кмети.
Вспышка боли едва не выбила Чеславу из седла, но он все же смогла удержаться верхом. Правда, пережидая зародившийся в груди спазм, она потеряла время, и когда вскинула голову, то увидала, что князь, спешившись, сражался с тем, кого преследовал. Отставший от своего господина Горазд едва ли не на лету спрыгнул на землю и бросился вперед.
Князю противостоял равный по силе воин. Запоздалая мысль озарила Чеславу: может, Мстиславич искал в том всаднике своего брата? Но, по-видимому, нашел прославленного хазарского воеводу, который ничем не уступал князю, еще и измотанному тяжелым, затянувшимся боем.
Сердце Чеславы, предчувствуя беду, сжалось совсем как утром. Она была всего в одном перестреле* от князя, когда его противник нанес меткий удар тому в бок — как раз по той стороне, из-под который выглядывала пропитанная кровью рубаха. Ярослав вздрогнул, запнулся, невольно вскинул руку наверх, открывшись хазарину, и Чеслава закричала, потому что знала, куда придется следующий удар. Она видела, как падет от него пронзенный князь.
Как Горазд кинулся под тот удар, не разглядел никто. Ни Ярослав, ни Чеслава, ни безымянный хазарин. Он бросился наперерез противнику и закрыл князя своим телом, потому что не успевал вскинуть щит или копье. Меч располосовал ему грудь, и Горазд рухнул на землю, под ноги князя.
До ушей ошеломленной Чеславы донесся нечеловеческий рык. Крепко встав на ноги, князь молниеносным движением снес хазарину голову, и та упала в шаге от Горазда. Покачнувшись, Ярослав опустился подле кметя на колени, и Чеслава, спрыгнув, наконец, на землю, побежала к ним, позабыв и про ранение, и про битву, что все еще шла за ее спиной.
Где-то неподалеку раздался отчаянный женский крик. Пронзительный и горький, он звучал и звучал, пока Чеслава неслась вперед сломя голову, сердце у нее зашлось от горя и тоски. Неужели и мертвого хазарского воеводу, который едва не погубил князя и погубил Горазда, кто-то ждал и любил?..
Горазд был еще жив.
Запрокинув голову, он глядел то на небо, то на своего князя, и его лицо еще никогда не казалось таким юным. Таким безмятежным. Кровь, обильно шедшая из груди, пропитала собой и кожаный нагрудник, и рубаху, и стекала нынче на землю. Изо рта по подбородку у него тоже шла кровь, и Горазд хрипел при каждом выдохе. Правой рукой он стискивал запястье князя и все пытался что-то тому сказать, но Ярослав непреклонно качал головой и пытался остатками своей рубахи закрыть страшную рану кметя.
Чеслава бухнулась рядом с ним на колени с другой стороны от князя, и Горазд улыбнулся ей окровавленными губами. Она вскинула голову и посмотрела на Ярослава, и тот едва заметно кивнул.
Она и сама все видела. Рана была жуткой.
— Господин... — прокашлявшись, все же смог заговорить Горазд. — Матушка моя... сестры...
Щека Ярослава дернулась, словно ему было больно. Но его голос прозвучал почти спокойно.
— Не тревожься, — сказал он, глядя в глаза мальчишки, которого лишь недавно привык звать кметем. — Не тревожься за них, Горазд.
— Мало я тебе послужил, господин... — тоскливо вздохнул тот и попытался прижать к шее подбородок, чтобы посмотреть на свою рану. — Прости меня...
— Ты не умрешь сегодня, — князя покачал головой.
Чеслава подсунула Горазду под затылок здоровую руку и помогла приподнять голову. Когда он увидел ее, то еще сильнее посветлел лицом.
— Пошла бы за меня... а, Чеслава? — выдавил он сквозь боль. — Я бы сватов прислал...
— Может, и пошла бы, — буркнула она, борясь с нахлынувшими слезами. — Ты не умирай, — попросила тихо. — А то ко мне никто не посватается больше.
— Посватается, — выдохнул Горазд. — Ты красивая...
Его рука, сжимавшая запястье князя, безвольно сползла на землю, а голова в ладони Чеславы обмякла, откинулась назад. Воительница всхлипнула и стиснула зубы, борясь с рыданиями. Жизнь еще теплилась в отроке: слабая, как огонек догоравшей лучины. Но не всякая лучина затухала от ветра. Не затухнет и Горазд.
Чеслава посмотрела на Ярослава, разом постаревшего на несколько зим.
— Будь с ним, — велел он и поднялся на ноги.
Выглядел он так, что, будь ее, Чеславы, воля, то упрятала бы она его куда подальше от сражения. Ран на нем было не счесть, рубаху всю свою для Горазда разорвал, и кровь уже и промокнуть было нечем. Весь в грязи, в багряных потеках да пятнах, измученный и уставший, Ярослав решительно шагал прочь. Он свистнул, подзывая лошадь, и Чеслава поспешно позвала его.
— Господин...
Она и сама толком не ведала, что именно хотела сказать или о чем попросить, но князь, помедлив, кивнул.