этот свет, – пояснил он, – каждый хранитель, который был воплощён здесь, умирая, оставляет свой духовный отпечаток на определённой карте, предназначенной именно для него. Таким образом, каждый из ушедших Хранителей имеет возможность передавать сигналы тем, кто ещё жив. Они либо делают это в виде жеребьёвки, выбирая из двенадцати участников, либо сразу приходят в виде соответствующей карты во сне тому, кто обязан выполнить задание.
– И что, всегда находится двенадцать? – уточнила Дана.
– Не всегда, – сказал Джим, – в иных случаях помимо основных претендентов приглашаются любые хранители, новички например. Им даются символические номера для замыкания контура. Как ты понимаешь, выбор Оракулов никогда не бывает случайным.
– Никогда, – снова эхом повторила Марьян.
Она подняла глаза на Дану.
– Мадж была новичком, – сказала она, – и карты сразу выбрали её.
Дана почувствовала, что её челюсть непроизвольно отвисает.
– Я тогда ещё не была готова узнать всю правду, – продолжала Марьян, – и ни за что не поверила бы, если бы она со мной поделилась. Поэтому ей пришлось оставить мне записку, без особой надежды на то, что мы последуем просьбе не искать её. Я и вовсе в тот день была здесь, на похоронах Габриэлы. Об исчезновении дочери я узнала от мужа.
Она замолчала. Ни Дана, ни Джим не спешили нарушать повисшую тишину. Через несколько минут Марьян продолжала:
– Я словно чувствовала вот здесь, внутри, что всё это с ней происходило не просто так. Она и сама не знала, что случится.
– Как же она написала вам те письма? – не выдержала Дана.
– Это случилось уже после того, как она вернулась, – Марьян вздохнула, – она резко изменилась. Запиралась у себя в комнате, целыми днями не выходила, ничего не ела. Мы с ума сходили, понятия не имея, что с ней происходит. Позже, когда я уже многое узнала, мне сообщили, что её задание было с успехом выполнено.
– Рождённая вами, она тоже родом из Белого города, – тихо для себя пробормотала Дана, – неужели там что-то пошло не так, из-за чего её личность так изменилась?
– Она просто вернулась, – объяснил Джеймс, гладя по руке невестку, по щекам которой протянулись дорожки беззвучных слёз, – Она выполнила самое главное дело, ради которого пришла в этот мир. После этого дух её вернулся домой.
– А тело? – недоумевала Дана, – разве после этого тело не погибает?
– Не обязательно. Тело может жить без духа. Ну… некоторое время, – поправился он, – только в этом случае, как ты понимаешь, этим телом может воспользоваться кто-то иной.
– Это… как одержимость, что ли?
– Да. Тело без духа – это пустой сосуд. Любая бесхозная душа, жаждущая обрести физическую оболочку, будет пытаться вселиться в это тело. Как правило, качество этих бродячих душ оставляет желать лучшего. Чистые души, высшие, оставляя тело, уходят в свои миры, продолжают выполнять свои задачи, ищут возможности возродиться, чтобы пройти должный путь. А отверженные, преступники, слоняются без дела в ожидании забвения.
– Не понимаю, – Дана хмурилась, стараясь вникнуть в сказанное, – то есть именно души из Белого города уходят обратно и оставляют здесь пустые оболочки?
– Далеко не все, – возразил Джим, – к большому сожалению, иногда такое происходит, и зависит это от многих факторов.
– Но… Вы хоть представляете, как страдают те, кто любит эти оставшиеся оболочки, – Дана с негодованием посмотрела на него, словно в этом была его вина, – ведь они понятия не имеют, что произошло. Что им приходится переживать, когда на их глазах их близкие и любимые теряют человеческий облик. Ведь изначально эти люди очень благородны и чисты. А после…
Дрожащими руками она закрыла лицо, чувствуя, что из глубины её собственной души поднимается такая вымученная щемящая сердце боль, запирая весь окружающий мир в какой-то тесной затемнённой комнатёнке без просветов и дверей, что её снова затошнило до потемнения в глазах. Она тихо застонала, не замечая, что Джим сверлит её внимательным взглядом и кидает красноречивые взгляды на Марьян.
Внезапно Дана вздрогнула и подняла голову.
– Так что же у меня может быть общего с этим, как его….
– С Третьим, – спокойно подсказал Джим.
Она вздохнула, желая избавиться от нахлынувшего чувства безысходности и стараясь взять под контроль свои нервы. Ей хотелось завыть, заметаться, круша всё, что попадается под руку. И одновременно к ней вернулось то ощущение, которое она впервые испытала, держа за руки Кира и глядя ему в глаза. Она смутно припоминала, что это произошло именно там, где она встретила его погибшего брата-близнеца. Там, именно там она поняла, что в недрах её души кроется что-то, что потихоньку начинает проситься наружу. И сказала об этом Бегемоту. Ей показалось, что с того момента протекли десятилетия. Внезапно её накрыло озарение.
– Не только я с ним связана, – вздохнула она.
Джим напрягся и подался вперёд, внимая ей.
– Только я не понимаю… прошло уже столько лет, – Дана нервно хлопнула рукой по поверхности дивана, на котором сидела, – зачем вообще это ворошить и вспоминать именно теперь?
Джеймс открыл было рот, чтобы что-то сказать, как со стороны двери донёсся до боли знакомый голос.
– Затем, что, если ты не вернёшься к себе, его задание будет провалено.
Дана почти физически ощутила, как резко уплотнилась от этих слов энергия Джеймса, превращая его в каменную глыбу. Марьян же, наоборот, в одно мгновение обратилась в сплошную текучесть. С изумлением Дана понимала, что не по своей воле, а от воздействия человека, чьим голосом были произнесены эти слова, она полностью переключилась на эфирное восприятие. Сама она уже витала в воздухе бесплотным телом, не идентифицируя себя, а только наблюдая за происходящим. Ей не пришлось оборачиваться, чтобы увидеть говорившего. Все трое остались пустыми оболочками, безвольно сидящими на своих местах. И только он один стоял у двери, пылая своими огненными очами и испуская тёмные волны силы. Они расходились от него, захватывая их всех в незримые оковы.
Дана мучительно пыталась вспомнить, где она видела этот страшный взгляд. И с ужасом отпрянула к потолку. Именно эта тёмная фигура с пылающими глазами наказала её забвением за то, что Дана в лице Гилберта стала невольным свидетелем его преступления. Там, в вечернем парке, почти двенадцать лет назад. Только теперь в нём читалась не ненависть, а жадное торжество. Он мысленно потирал руки, радуясь такой лакомой добыче. Ему удалось застать их всех здесь, без защиты. Дана поняла, что сейчас произойдёт что-то страшное. Силы покидали её: она чувствовала свою беспомощность перед этим жутким созданием.
В следующий момент страшный удар сотряс стены, заставляя солидную массу позади тела Джима разлететься на мелкие осколки, а серебристо-серая, похожая на